Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

Пол в большом зале был покрыт сложным рисунком, центром которого был круг из горящих свечей. В этом огненном кольце навзничь лежал человек. Над ним стояла женщина в серебристой мантии и монотонно читала бесконечное заклинание. Меловые линии на полу вспыхивали и гасли.

Я не находил себе места — то стоял у дверей зала, не решаясь войти, то поднимался к Ларту — но дверь кабинета была заперта, и внутри стояла мёртвая тишина. На ступенях лестницы, на полу под дверью темнели пятна крови, и кровь высыхала на дверной ручке. Дом тихо постанывал от ужаса.

Женщина, наконец, закончила своё заклинание и теперь стояла безмолвно и неподвижно. Я решился её позвать:

— Госпожа!

Она медленно обернулась.

— Мой господин ранен, — сказал я, чуть не плача. — Помогите ему!

— Как же я могу? — тихо ответила она. — Если я двинусь с места, Ильмарранен умрёт!

— А если вы не поможете, умрёт Ларт, — выговорил я шёпотом.

Она печально покачала головой:

— Легиар — великий маг… Если он сам себе не поможет, любая помощь будет бессильна…

Я оставил её и бросился в библиотеку.

Тускло поблёскивали золотые корешки. Я схватил самую большую книгу из стоящих внизу, стремянка возмущённо зашипела — я отшвырнул её ногой и развернул чёрный с позолотой переплёт. В глазах у меня зарябило — я, оказывается, умел читать заклинания только крупными печатными буквами, и книга была мне так же полезна, как кроту подзорная труба.

Я заметался, хватал ещё книги и ещё — ни одна не подсказала мне хотя бы, как вызвать Бальтазарра Эста, а я был готов и на это. Потом я вдруг наткнулся на томик, написанный обычным языком, и поспешно стал его просматривать — но это была не магическая книга. Это был просто какой-то роман.

Я впал в отчаяние, уронил книгу на ковёр и прислонился спиной к шкафу. Хрипло вздохнул запертый клавесин; съёжившись, подрагивал стеклянный глобус на большом столе, жался в углу маленький круглый столик, испещрённый магическими символами, и на него упал широкий солнечный луч, а в луче…

В луче лежал Медальон Прорицателя — горящий золотом. Горящий золотом, чистый, ясный, и яркий солнечный зайчик, отражаясь от него, улёгся на потолок.

Меня прошиб пот, и комната перед глазами на секунду потеряла резкие очертания — будто через мокрое стекло.

А потом я решился подойти.

Золотая цепь, золотая пластинка со сложной фигурной прорезью. Я протянул руку — и отдёрнул. Протянул ещё раз, коснулся срезанного уголка — солнечный зайчик на потолке дрогнул и замер опять.

Я заплакал. Плача, осторожно взял медальон за цепочку и на вытянутой руке понёс к Ларту.

Я стучал в дверь, всхлипывал и кричал:

— Хозяин! Она ушла! И ржавчина ушла, хозяин! Пожалуйста, откройте! Пожалуйста!

Ответа не было.

Потом я спиной почувствовал чьё-то присутствие — и обернулся. Я надеялся, что это Кастелла — но это был Март, её муж. Он стоял внизу, у основания лестницы, и осторожно прижимал к груди большой свёрток.

Несколько минут мы просто смотрели друг на друга, потом он вздохнул и спросил негромко:

— Что… Чем я могу… Кастелла?

Я посмотрел на дверь кабинета. Дверь была испорчена ударами моих башмаков, и ни звука, ни дуновения не долетало изнутри.

Я поднял перед собой руку с медальоном, как это любил делать Орвин. Пластинка медленно поворачивалась на цепи.

— Она… — сказал я Марту. — Вам лучше… Подождать её в прихожей.

Свёрток у него в руках шевельнулся, он крепче прижал его к себе.

— Что здесь… произошло? — спросил он неуверенно.

Я стоял на верхней площадке лестницы, он — на нижней, он прижимал к груди ребёнка, я держал перед собой медальон.

— Здесь… кажется, спасли мир, — сказал я горько.

Кастеллу мы нашли в прихожей; она стояла, подставив лицо тонкому магическому Лучу, пробивавшемуся с потолка. Увидев Марта, шагнула вперёд; лицо у неё было такое, будто она собиралась заплакать и расхохотаться одновременно. Март остановился, не говоря ни слова. Кастелла подошла, приняла у него ребёнка, откинула пелёнки, прикрывающие головку. Я увидел его — удивлённого, благожелательного, радостно потянувшегося к матери, пытающегося высвободить ручки из тесного одеяла. Я посмотрел на Марта — тот прятал глаза. Я оставил их одних и неверными шагами двинулся в большой зал.

Свечи догорели. Ильмарранен, человек-легенда, сидел в кругу и смотрел на меня. Совсем как тогда, в прихожей.

— Дамир… — сказал он с подобием усмешки. — Как мы всегда… одинаково встречаемся.

Я подошёл, стараясь не наступать на меловые линии, и протянул ему медальон. Он неверными пальцами взялся за цепочку, поднёс к глазам:

— Что это? Медальон Орвина? Почему?

— Орвин погиб, — сказал я.

Он нахмурился. Опустил голову. Подумал, снова посмотрел на меня — вопросительно.

— Вы живы, — сказал я почти что с упрёком. — Орвин умер, а мой хозяин умирает… Может быть, уже…

— Уймись, — сказали у меня за спиной.

Марран, не видя уже меня, напрягся вдруг и поднялся — с усилием. Я медленно оглянулся.

— Ларт… — прошептал Марран.

Хозяин стоял, тяжело привалившись к дверному косяку. Половина лица его была скрыта повязкой. Единственный глаз смотрел сквозь нас.

— Ларт… — Марран шагнул вперёд, ещё шагнул, приблизился к Легиару, остановился в нерешительности. Так они стояли друг против друга — молча, горестно, неподвижно.

Потом Марран вздохнул и протянул Ларту на ладони золотой Амулет Прорицателя.

У Легиара дрогнули губы; ожил единственный глаз, раскрылся широко-широко, как у мальчика, впервые увидевшего на ярмарке обезьянку. Ларт покачнулся, я хотел было поддержать его — но он раздражённо отодвинул меня локтём:

— Успокойся… Я ещё в состоянии держаться на ногах…

Принял у Маррана Амулет, потрогал ногтем, оглядел придирчиво — нет ли где ржавого пятнышка… Пятнышка не было.

— Небо, — сказал Легиар.

Медальон выскользнул из его ослабевших пальцев и, тонко прозвенев, упал на пол. Я нагнулся было — поднять, но чья-то рука в перчатке опередила меня. Бальтазарр Эст!

Появившись внезапно и ниоткуда, он стоял теперь между Лартом и Марраном, держа медальон за цепочку. Золотая пластинка раскачивалась взад-вперёд, выписывая в воздухе светящуюся дугу.

Все молчали, потом Эст проговорил негромко:

— Так, значит… — и снова: — Значит, так…

Потом обернулся к Ларту:

— Но можем ли мы быть в безопасности, пока существует Дверь и Привратник жив?

Он обратил на Маррана невыносимо тяжёлый взгляд. Тот отозвался негромко, не опуская глаз: