Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна

Дорога, пролегающая по однообразной каменистой местности, оказалась с покрытием среднего качества, приближающимся местами к полному его отсутствию. По этой причине, проехав всего четыреста километров, мы заночевали в большом и унылом городе под названием Эль-Обейд, а утром, совершенно трезвые, двинулись дальше, уже сожалея в душе о неосторожно принятом вчера решении.

По дороге вырубился кондишен в нашем «Ленд Крузере», и только к вечеру, истекающие потом, мы прибыли в небольшое селение Эль-Араб, расположенное на левом берегу довольно живописной речушки с таким же названием. К северу от посёлка на расстоянии метров пятисот возвышался невысокий скальный выступ, со всех сторон окружённый песчаными барханами. Правее скал виднелись утонувшие в песках какие-то пирамидальные сооружения разных размеров и что-то, напоминающее полуразрушенный храм. Таких древностей, замечу, полно в этой стране, гораздо больше, чем в том же Египте.

Нас встретили хорошо. Поместили в отдельный дом и даже посадили охранника перед входом, хотя Хассан клялся, что случаев воровства в их селении никогда не было. Потом мы с Полковником искупались в реке, сменили пропитанную потом одежду на шорты и майки, и были готовы принять участие в вечернем обеде, который был устроен по случаю приезда столь важных гостей. В нем принимало участие всё взрослое мужское население посёлка. Женщины, как водится в мусульманском мире, находились либо в глиняных домах, кстати, очень прохладных, либо у реки, занимаясь стиркой.

Я не стану рассказывать о том, как мы ели зажаренных целиком коз, нашпигованных острыми травами, запивая мясо холодной водой с лимонным соком, и как пили на десерт из малюсеньких чашек горький кофе такой крепости, что искры сыпались из глаз, но зато после этого от дневной усталости не осталось и следа. Спиртное здесь по понятным причинам было не в ходу, и мы не стали выделяться из общей массы.

Долго, до глубокой ночи говорили о том, что делается в мире, как идёт война на юге, как живут люди в далёкой стране под названием Украина, о которой они никогда не слышали. Мы расспрашивали о жизни в посёлке, которая нам показалась однообразно унылой и бесперспективной, ввиду подступающих песков пустыни. Хассан был нашим переводчиком. Ближе к полуночи старики посовещавшись, пришли к выводу, что гостям нужно отдохнуть, и праздник подошёл к концу.

Пред сном мы с Полковником решили всё же пропустить по глотку виски, но сделать это где-нибудь за пределами селения. Сопровождаемые Хассаном и его немолодым родственником по имени Моххамад, который увязался следом, мы медленно побрели в сторону пустыни. До сих пор не могу забыть того удивительно красивого зрелища, которое открылось нам с вершины самого высокого бархана. Была полная луна. Своим холодным светом она осветила на многие километры вокруг и серебряный изгиб реки, уходящие к горизонту гребни песчаных волн и таинственные сооружения, поглощаемые пустыней. Как-то сразу почувствовалось, что нас окружает неимоверно старый мир. Даже говорить не хотелось, и мы долго сидели молча на тёплом песке под небом, усеянном немигающими звёздами.

— Хассан, — спросил вдруг Полковник, когда мы сделали по очередному глотку отвратительного тёплого виски, — а ты не в курсе, что это за развалины прячутся в песках?

— Я в курсе, — ответил наш водила, уже освоивший к этому времени особенности нашей речи. — Вон там, — он указал на разнокалиберные пирамидки, — похоронены вожди нашего народа. Этот способ погребения пришел к нам из Египта. Вы знаете, что когда-то мы покорили тот народ что на севере, и они платили нам дань?

— Нет, Хассан, — ответил задумчиво Полковник, жуя спичку, — мы не в курсе таких подробностей из истории твоего народа, но наш ему респект и уважение. А что за развалины храма рядом с могилами ваших вождей?

— Этого я не знаю. Говорят, что эти развалины были здесь задолго до того, как наш народ пришёл сюда с запада, подгоняемый песками. Тогда пустыня была ещё далеко отсюда. Здесь был рай на земле, созданный для нас Аллахом, да святится имя его. Может, Моххамад знает больше об этом храме? Он старше меня и всю свою жизнь провёл здесь. А нам, когда мы были мальчишками, старейшины запрещали даже ходить туда.

— И что, — подал я голос, — вы так и не ходили?

Хассан коротко рассмеялся:

— Ну, как сказать… Ходили, конечно, тайком. Ничего там нет особенного, развалины как развалины: камни, песок. Хорошо помню только, что на одной из внутренних стен мы нашли огромный цветной рисунок. На нём был изображён как бы расколотый надвое остров в море среди волн, странные постройки на нём и какие-то диски в небе среди звёзд. Спрашивать об этом было некого и опасно, потом я уехал из посёлка, и постепенно эта картина забылась. Сейчас вот вспомнил, и даже интересно стало: что бы могло это значить?

— Забавно, а завтра сможешь нас отвести туда?

— А что, смогу, конечно. Главное, чтобы старейшины разрешили.

— Так мы уговорим их. Уговорим же, Моххамад, как считаешь? — обратился Полковник, которому уже стало хорошо после принятого виски.

— Моххамад не говорит по-английски, — заметил Хассан и что-то спросил своего родственника на местном наречии. Тот, подумав, протянул руку в сторону пустыни и ответил одним коротким предложением. Хассан сделал удивлённое лицо:

— Он сказал, что на вершине той одинокой скалы обрёл покой Богоподобный. Так примерно можно перевести его слова. Я никогда раньше не слышал об этом.

Моххамад произнёс ещё одну более длинную фразу, и Хассан тут же перевёл её:

— Он говорит, что его внучка выходит замуж, но у неё нет требуемого в таком случае приданого. И если большие белые люди помогут ему в этом непростом деле, то Моххамад скажет им, где можно найти одну вещь, которую он видел, побывав ещё в детстве на скале. Он уже много лет хранит этот секрет втайне от окружающих, и ещё он говорит, что это очень ценная вещь.

При этих словах Полковник оживился:

— И во сколько твой престарелый родственник оценивает эту вещь?

Хассан снова потолковал со стариком и произнёс с некоторым испугом:

— Он говорит, что это стоит тысячу американских долларов.

— Неслабо, — хмыкнул Полковник. — Скажи ему, что если эта вещь действительно так ценна, то он получит свои деньги. И спроси, когда мы сможем пойти к этой скале.

После коротких переговоров наш водила сказал:

— Он говорит, что лучше всего это сделать рано утром, когда солнце ещё не встало над горизонтом, и в посёлке все спят.

— Отлично, — поднялся с песка Полковник, — идём и мы приляжем. У нас совсем мало времени. Хассан, разбудишь нас через пару часов. Разрешение у старейшин мы спросим позже, когда вернёмся: не будить же их так рано по такому пустяковому делу.

Он был прав, как всегда, и мы отправились спать. В те годы для нас восстановить силы за два часа полноценного сна было обычным явлением. Так что за пару часов до рассвета в выстиранном камуфляже и привычных берцах мы вслед за Моххамадом бесшумно двинулись в сторону пустыни. Хассан, отчаянно зевая, замыкал шествие.

У храма мы оказались спустя полчаса. Вблизи это сооружение оказалось высотой с пятиэтажный дом и выглядело более внушительно, чем с вершины бархана. В полной тишине, на фоне светлеющего неба в нём было даже что-то угрожающее. Так мне показалось тогда, но в голове наёмника с береттой в кобуре под левой рукой подобные мысли долго не задерживаются.

Мы вошли внутрь здания. Крыша его местами провалилась внутрь, и нам, подсвечивая себе дорогу фонарями, приходилось идти среди обломков, устилающих выложенный мозаичной плиткой пол. Иногда в пыли можно было разобрать даже фрагменты каких-то сцен с людьми и животными. Я подумал, что этот храм построен не арабами. В зданиях, которые они строят, запрещено рисовать людей. Значит, это сооружение более древнее, и его возвели те, кто был здесь задолго до появления в этих местах поклонников ислама.

На одной из уцелевших стен сохранились фигуры, написанные явно в египетском стиле. Спеша за нашим проводником, мы не стали задерживаться у них, поскольку Моххамад хотел вернуться в посёлок до восхода солнца. Наконец, пройдя запутанную череду больших и маленьких комнат, мы оказались в зале, над которым сохранилась крыша. Пол его был устлан идеально отполированными гранитными плитами. Лучи наших фонарей осветили дальнюю стену, и мы замерли.