Арктический клуб любителей карри - Дани Редд

минут Миккель вернулся.

– Это по поводу Хильды? – спросил Адам.

Миккель кивнул, в его голубых глазах стояли слезы. Адам взял его за руку.

– Сказали, отошла мирно.

– Миккель, мне так жаль, – сказал Адам.

– Ей было девяносто три. Неплохая жизнь.

– Это точно, – согласилась я.

– Миккель, соболезную, – сказала Рита.

У Миккеля дрожали губы. Зная, что он не хотел бы сломаться у нас на виду, я поднялась на ноги.

– Пойду соберу Джобина.

Миккель ответил мне благодарным взглядом. Я потащила Джобина с Ритой из комнаты.

К тому времени, как я укутала Джобина насколько только можно, не лишая его возможности ходить, клиенты уже приехали.

Пока они одевались для выезда, я отвела Адама в сторонку.

– Как Миккель, ничего?

– Очень расстроен, понятное дело. Но когда я уходил, он спорил с сестрой – это его подбодрит.

– А о чем?

– По поводу завещания. Хильда оставила свой дом у фьорда Микки. Сказала, он его заслужил, потому что единственный поддерживал с ней отношения.

– Думается мне, это некоторое утешение.

– Семейство первым делом откопало завещание. Даже похоронить не успели, – покачал головой Адам. – Ладно, пора двигать.

Мы выехали на снегоходах по раннеутреннему морозцу, иссиня-серые тучи затягивали небо с хилыми проблесками зари. Я вела, а Джобин сидел сзади, обхватив меня руками за талию. Я чувствовала, как он дрожит, и радовалась, что ручки руля у снегохода с подогревом. Пока мы ехали, поднялся ветер, колючие снежные вихри неслись над равниной и хлестали в лицо. Видимость упала, серые клочья тумана вились вокруг, поглощали едущие впереди снегоходы. Ровно такая погода, какая несколько месяцев назад напугала бы меня до смерти. Но я уже привыкла ездить практически вслепую. В Арктике никакой ясности не существует. Это место внезапных перемен, бурь и затиший. Место, не похожее ни на какое другое, где мне доводилось бывать, – пейзаж, недавно еще бывший мне до того непривычным, что казался почти неземным. Странно, что именно тут, на краю мира, я узнала о себе и своей семье больше, чем где-либо еще.

Я позволила вихрящемуся ледяному потоку подхватить, разметать мои мысли. Смотрела на ледяные брызги над полозьями снегохода, на темный неясный туман впереди. Интересно, простила ли Ума папу. Я уже не злилась на него. Но нам с ним предстояло многое проработать. Когда Джобин уедет, надо будет ему позвонить.

Казалось, мы неслись по льду много часов. Я чувствовала, как мысли мои замедляют ход, останавливаются – и скоро я могла думать лишь об одном: как же холодно. К тому времени, как мы остановились, Джобин уже стучал зубами. Туристы выглядели не лучше.

– Идемте, в пещере согреемся, – позвал Адам, указывая на еле различимое во льдах небольшое углубление.

Мы двинулись вслед за ним, лучи наших налобных фонариков плясали по снежному насту. Адам нагнулся и отодвинул деревянный щит, под которым обнаружилась небольшая темная дыра.

– Что, прямо туда, вниз? – спросил Джобин.

– Ага. Там есть веревка, за которую можно держаться. Я пойду первым, а потом буду руководить снизу. Майя поможет сверху.

Мы все смотрели, как он берет с заснеженного входа веревку, соскальзывает в дыру и скрывается из виду.

– Ну ладно, – сказал Джобин.

– Готов! Можете посылать первого, – крикнул из темноты Адам.

Туристы нервно переглядывались. Наконец один из них шагнул вперед:

– Я следующим.

– Первый пошел! – крикнула я.

Турист исчез в дыре без каких бы то ни было происшествий.

– Не бойтесь, это просто! – завопил он нам через несколько минут.

Вскоре на поверхности остались только мы с Джобином. Он с сомнением глядел на узкое отверстие.

– Там будет теплее, – пообещала я.

– Теплее? В ледяной пещере? Я замерз до чертиков. Чего ты так улыбаешься?

– Потому что впервые слышу, чтобы ты о чем-нибудь отозвался отрицательно. Я уже начинала думать, что ты достиг полной святости.

– Ну нет, еще не полной.

– Идете? – раздался приглушенный голос из дыры.

Джобин схватился за веревку. Я засмеялась, глядя на то, с какой мучительной гримасой он исчезает во мгле. Настал мой черед. Посмотрев вниз, в черное жерло пещеры, я вдруг ощутила себя словно перед беличьим колесом. Я никогда не любила тесные замкнутые помещения. И, как большинство людей с повышенной тревожностью, на дух не переносила ничего с неясным исходом. Что ждет там, на дне? Пропасть, через которую надо перебраться? Черный клаустрофобный туннель? Не будь сейчас так холодно, очень может быть, я бы осталась наверху. Но все остальные смогли – и я не слышала ни жалоб, ни предостережений. Я набрала в грудь побольше воздуха – и решилась.

Я ожидала отвесного обрыва, но его не было. Лишь извилистый, уходящий вниз туннель. Я спускалась мимо многочисленных ледяных пластов, каждый из которых отмечал отдельный период – совсем как годовые кольца на древесине. Довольно скоро я вышла на небольшой уступ, свисавшая с него железная лесенка увела меня еще глубже. Ровно когда на меня начала накатывать клаустрофобия, туннель расширился и превратился в маленькую пещерку, изогнутые ледяные стены которой в лучах фонариков переливались всеми возможными оттенками синего, белого и серого. Я отлепилась от лестницы и подошла к Джобину.

– Потрясающе тут, а?

– Ой, да! Я хотел было немного пофотографировать, но испугался, что руки отморожу.

– Давай я.

Я стащила толстые наружные рукавицы и сделала несколько снимков сверкающих гладких стен.

– Ой, руки и правда страшно мерзнут.

– Кофе? – предложил Адам.

– Да, пожалуйста, – благодарно отозвалась я.

Сняв рюкзак, он вытащил термос и налил нам каждому по пластиковому стаканчику дымящегося кофе. Я обхватила свой стаканчик онемевшими пальцами.

– Выпей – скоро согреешься, – посоветовала я Джобину.

– Согреюсь? Тут? – выговорил он сквозь стиснутые зубы.

Я обхватила его обеими руками. Сперва он был весь напряжен и трясся от холода, но постепенно слегка расслабился и обнял меня в ответ.

– Что ж, пожалуй, свои плюсы в том, чтобы залезть сюда с тобой, есть, – пробормотал он.

Внутри у меня что-то потеплело, затрепетало. Всего лишь повернуть голову, совсем немного, и тогда…

– Эй, голубки! Пора идти, – сказал Адам.

Я опустила голову, отчаянно стараясь не встречаться ни с кем глазами.

К тому времени, как мы вылезли из пещер, над равниной выла пурга. Мы натянули на лица балаклавы и торопливо расселись по снегоходам. Черные тучи затянули небо, снег бил в лицо, точно град свинцовых пуль. Я вообще ничего не видела. Включив фары, я только и надеялась, что еду в правильную сторону. Настроение у меня начало падать. Люди не созданы для того, чтобы так мерзнуть. А если замерзла я, Джобину наверняка приходится гораздо хуже. Остается только уповать, что он не умрет и ничего себе не отморозит, – не то его