Феи Гант-Дорвенского леса (СИ) - Беляева Марина Александровна

— Мы с Имбирём совсем недавно проснулись, совсем чуть-чуть до того, как ты сюда попала. Он говорит, что из этой пещеры есть несколько проходов, и один из них похож на выход наверх. Правда, Имбирь?

— Нууу, — обиженно протянул пикси. — Может, вы ещё немного поругаетесь?

— В котле сварю, — мрачно пообещала Тилли, слегка повернув к нему голову.

Имбирь вполголоса выругался на Тилли и, не дожидаясь возмущенного шлепка от Кейтилин, соскользнул на землю и побежал куда-то вперёд, растворяясь во тьме.

— Идите за моим голосом! — закричал он. — А то вы тут точно заблудитесь, растяпы: шахты нокеров — опасные места! Мало ли, что здесь может произойти!

— Ну спасибо, успокоил, чучело лохматое, — мрачно ответила Тилли. Кейтилин протянула ей руку, но Тилли мотнула головой: что толку предлагать передвигаться, если она ей снова платье прожжет и ожоги оставит? Как-нибудь сама доковыляет… или сдохнет по дороге, что тоже неплохо. Хотя бы всем будет лучше от этого.

— Выберемся наружу — попытаюсь вставить вывих обратно, — извиняющимся голосом произнесла Кейтилин. — Извини, тут слишком темно…

— Иди уже! — сердито приказала Тилли, и Кейтилин покорно послушалась. Наверное, даже слишком покорно, Тилли это почему-то сильно расстроило.

Хотя чего удивляться, если она почти что носом упирается в сверкающую лысину своей тошнотворно доброй спутницы?

Что же она, дура, наделала.

Глава 28

Они шли так долго, что глаза Тилли постепенно привыкли к темноте, и она даже могла немножко видеть стены вокруг себя. Это была не обычная пещера: конечно, Тилли прежде не доводилось видеть шахты, но даже она понимала, что тоннели не могут быть настолько ровными и аккуратными. Иногда Тилли даже удавалось разглядеть разметку на стене, а под ней — длинные-длинные перила. Однако Тилли всё равно не приближалась к стенам, так как боялась отвлечься и упустить из вида бодро скачущего вперёд Имбиря. К счастью, он беспрестанно болтал, и потому девочки могли спокойно следовать за своим волшебным проводником.

Кейтилин шла чуть позади, придерживаясь Тилли за безрукавку. Её шаг был медленный и неуверенный, и Тилли, с трудом сдерживая накипающее раздражение, старалась не спешить, чтобы не отрываться от подруги.

«Проклятье, да ты же ходишь еле-еле, коза, — сердилась она, глядя вперёд и едва различая в темноте яркие перчаточки Имбиря. — Прибавь шагу, что ли! Я тоже ни черта вокруг не вижу, но почему-то не отстаю!».

Порой Тилли даже хотелось нарочно ускориться, чтобы оторваться от Кейтилин и не плестись улиточным шагом по сырому вытоптанному полу, но её пыл всякий раз остужался, когда она вспоминала лысую голову своей спутницы. Девочке тут же становилось очень неловко, как-то муторно, обидно и — как ни странно — вдвойне злее.

Ей даже думать не хотелось о том, что будет, когда они выйдут на свет.

— Ну скоро там ещё? — сердито спросила Тилли, радуясь тому, что её растерянное и наверняка виноватое лицо сейчас никто не видит. — Я уже устала идти!

— Тогда лежи и плачь, чучело! — бодро ответил Имбирь. — Сама, что ли, не знаешь, что шахты бывают длинные!

— Ой, а ты у нас как будто бы знаешь, — фыркнула Тилли. — Постыдился бы нас так плутать, вон, Кейтилин с ног едва не валится!

— Всё в порядке, не ссорьтесь, — ответила Кейтилин спокойным и дружелюбным голосом, отчего Тилли захотелось ей тут же врезать. — Чем раньше мы выйдем на свет, тем лучше.

— Да уже почти скоро, — весело произнёс Имбирь, оборачиваясь назад. Тут Тилли заметила то, на что раньше не обращала внимания (а, может, и просто не доводилось видеть): глаза Имбиря светились в темноте мерцающим зелёным светом. — Сейчас тут будет поворот, потом ствол шахты пойдёт наверх, и там уже мы дойдём до выхода.

* * *

Имбирь не соврал: вскоре они действительно дошли до поворота. Правда, затем подниматься получалось куда труднее, так как ствол шахты резко пошёл вверх. Кейтилин едва не падала от усталости, и Тилли порой приходилось сдерживаться, чтобы не схватить подругу за руку и не подтянуть её, но, конечно, останавливала себя. Ещё не хватало снова её обжечь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— На стене есть штуки, чтобы за них держаться, — наконец не выдержала Тилли.

— Перила? — спросила Кейтилин.

— Да, они. Давай я подведу тебя туда, а ты возьмёшься за них и поползёшь наверх, хорошо?

— Спасибо…

— Тогда пусть Имбирь притормозит и не бежит вперёд, как кобыла кривоногая! — прикринула Тилли (осторожно, чтобы случайно не привлечь внимания подземных фей или не обрушить потолок).

Имбирь ответил ей что-то недоброе, но Тилли уже его не слушала: она опасливо подходила к стене, ступая так аккуратно, насколько она вообще может. Наконец в темноте девочка нащупала перила и обрадовалась: вот, теперь им будет намного легче.

— Хватайся, — приказала Тилли.

Кейтилин послушалась, покорно вцепилась в длинный металлический прут и вновь произнесла дрожащим от волнения голосом «спасибо». Они наконец снова могли идти вперёд: Кейтилин — почти повиснув на перилах, Тилли — держась рядом с ней и не упуская из виду мелькавшие невдалеке красные перчаточки Имбиря.

Постепенно становилось светлее. Выход был уже почти рядом, и это обнадёжило девочек: они шли быстрее, и вскоре могли хорошо разглядеть пещеру вокруг себя. Со временем прекратился и подъём, так что когда они дошли до входа, Тилли и Кейтилин успели перевести дух от изнурительного блуждания в подземельях нокеров.

— Так странно, — вслух размышляла Кейтилин. — Эти шахты такие большие! Я думала, они куда меньше…

— Это потому что мы неглубоко провалились, — ответила Тилли, стараясь идти в такт с подругой. — Если бы мы ползли в обратную сторону, тогда ствол сужался бы.

— Понятно…

Кейтилин замолчала, а Тилли вновь почувствовала себя неловко. Вскоре они выйдут наружу, увидят друг друга при свете дня… и тогда что она скажет Кейтилин? Как она сможет после случившегося в глаза ей смотреть? Да что там глаза — для того, чтобы увидеть кошмарную лысую голову Кейтилин, достаточно будет одного лишь затылка.

Может, когда они выберутся, тотчас же и уйти? Или чуть попозже, когда на неё никто не будет смотреть. Сможет ли Тилли уйти? Конечно, с ними много разных приключений происходило: они спасали друг друга, сражались с детьми Паучьего короля, общались с феями… Будет плохо, если они расстанутся.

Но а так лучше, что ли?

— Тилли, я тут подумала, — донесся до задумавшейся Тилли голос Кейтилин. — Имбирь говорил, что нокеры недобры. Но на нас всё это время никто не нападал. Может, лучше предостеречься, чтобы перед выходом из пещеры с нами ничего не случилось?

Вопреки своим размышлениям, Тилли посмотрела в сторону Кейтилин и вздрогнула. При свете её голова выглядела ещё страннее и ужаснее: кожа гладкая-гладкая, как дно кастрюли, слегка торчат в разные стороны аккуратные уши, а на лице без бровей и ресниц ярко выделялись крупные голубые глаза — по-прежнему красивые и выразительные, хоть теперь и очень странные. Поймав взгляд Тилли, Кейтилин смутилась и опустила голову — как будто бы чувствовала себя виноватой перед ней.

Проклятье.

— Что, всё настолько плохо? — спросила она. Тилли прикусила губу и отвела взгляд: вот идиотка, распялилась как на юродивого на базаре!

— Ужасно, — честно сказала она. — Выглядишь как страшилище.

Кейтилин молчала. Её плечи, напряженные и ссутуленые, казалось, могли бы закрыть её голову целиком. Она теребила юбку безнадежно испорченного праздничного платья, и Тилли захотелось сделать себе что-нибудь ужасное. Башку размозжить, например. Камнем или чем придётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Прости, — неуклюже сказала она, а затем добавила: — А идея с нокерами хороша! Их надо поблагодарить и чем-нибудь угостить, они это очень любят.

— Это хорошо, — ответила Кейтилин, так напряженно пытаясь изобразить воодушевленность, что даже ребёнок бы ей не поверил. — Что же они едят?

— Молоко, хлеб, масло, — пожала плечами Тилли. — Что придётся, на самом деле.