Город костей - Кассандра Клэр

Люк внимательно смотрел на нее:

– Это всего лишь нежить!

– Не говори так!

– Ладно. – Он повернулся к Аларику. – Спасибо, что присмотрел за Клэри. Мы с ней двинемся дальше…

– Я иду с вами, – не дослушал Аларик.

Он почти полностью вернул себе человеческий облик, за исключением некоторых деталей: глаза у него по-прежнему были как у волка, на руках – когти, а во рту виднелись длинные зубы.

– Аларик!..

Тот бесстрастно ответил:

– Ты вожак стаи. Гретель погибла, и теперь второй по званию я. Тебя нельзя отпускать туда одного.

Люк взглянул на Клэри, потом на поле боя:

– Ты нужен мне здесь. Прости, это приказ.

В глазах Аларика мелькнула обида, но он молча отступил в сторону.

На массивной деревянной двери приюта виднелся уже знакомый Клэри резной узор: розы Идриса, руническая вязь, солнечные диски с лучами. Люк ударил по двери, и та с грохотом распахнулась.

Он подтолкнул Клэри вперед:

– Заходи.

В последний момент она глянула назад: на крыльце стоял Аларик со сверкающими волчьими глазами, а за ним простиралась лужайка, усеянная телами погибших; трава пропиталась красной и черной кровью. Наконец дверь приюта захлопнулась, скрывая от Клэри это жуткое зрелище.

Они с Люком стояли в полумраке: каменный вестибюль был освещен единственным факелом. После шума сражения тишина в здании казалась оглушающей. Попав сюда с поля боя, с его влажным воздухом, густо сдобренным привкусом крови, Клэри, тем не менее, начала задыхаться.

Люк схватил ее за плечо:

– Ты чего?

Она вытерла мокрые щеки:

– Ну зачем ты так про Гретель? Нежить не второсортная раса.

– Очень рад слышать. – Люк повернулся, чтобы взять факел со стены. – А я уж думал, что Лайтвуды тебя здорово обработали.

– Как видишь, нет.

Люк нахмурился: он никак не мог вынуть факел из железного держателя. Тогда Клэри покопалась в кармане и высоко подняла гладкий камешек, подаренный ей Джейсом. Из камня, лежащего на ладони, хлынули лучи света, прогоняя темноту.

– Ведьмин огонь? – Люк выпустил факел.

– Подарок Джейса.

Камень слегка пульсировал на ее ладони, как сердечко птицы. Клэри задумалась: где сейчас Джейс, в какой из комнат этой серой громады, страшно ли ему, надеется ли он увидеть ее вновь?..

– Давненько я не сражался при свете этого камня. – Люк шагал по скрипучей лестнице. – Не отставай.

Ведомые ведьминым огнем, фигуры Люка и Клэри отбрасывали длинные причудливые тени на гранитные стены. Они остановились на каменной площадке, украшенной арочным сводом. На ступени, ведущие дальше, сверху падал свет.

– Та к и выглядел приют сто лет назад? – прошептала Клэри.

– Почерк Ренвика виден до сих пор, – ответил Люк, – но Валентин, Блэквелл и компания немного переделали здание по своему вкусу. Вот смотри! – Он поскреб по полу носком ботинка, и в гранитной плите появилось изображение круга с девизом на латыни в центре: «In Hoc Signo Vinces».

– А что это означает? – спросила Клэри.

– С этим знаком мы победим. Таков был девиз Круга.

Клэри взглянула наверх, в сторону освещенного пространства:

– Они там.

– Да, – мрачно подтвердил Люк. – Пошли.

Они продолжили подъем по винтовой лестнице и в конце концов очутились у входа в длинный узкий коридор, на стенах которого горели факелы. Клэри сомкнула пальцы над ведьминым огнем: камень замигал и потух. Вдоль коридора на равном расстоянии друг от друга виднелись плотно закрытые двери; наверное, раньше там размещались палаты. Пол коридора крест-накрест исчертили следы ботинок с кусками грязи и травы. Недавно здесь кто-то прошел.

Первая дверь открылась легко; в лунном свете пустая комната с натертым до блеска дощатым полом и стенами каменной кладки выглядела зловеще. С улицы доносился приглушенный шум сражения, накатывающий с ритмичностью океанского прибоя.

Вторая комната оказалась забита оружием. Взору Клэри предстали бесчисленные ряды мечей, булав и топоров, на которых играли серебристые блики лунного света.

Люк присвистнул:

– Целый склад!

– Неужели это личное оружие Валентина?

– Вряд ли. Скорее всего, для его армии.

В третьей комнате стояла кровать с синим балдахином. Мебель почему-то была белого цвета, как в детской. Все предметы покрывал тонкий слой пыли, слегка мерцавшей в лунном свете.

В кровати спала… Джослин. Она лежала на спине, в белой ночной рубашке, положив руку на грудь, дыша ровно и тихо. В лунном свете, падавшем на лицо, было заметно легкое трепетание век: ей снился сон.

Клэри вскрикнула и кинулась к матери, но Люк остановил ее, выбросив в сторону руку, будто шлагбаум:

– Погоди. – В его голосе сквозило напряжение. – Не торопись.

Клэри раздраженно повернулась к Люку, но он смотрел куда-то мимо с выражением ярости и страдания на лице. Клэри проследила за взглядом Люка, и ее взору предстало то, на что она сначала не пожелала обратить внимание: на ногах и руках Джослин оказались серебряные кандалы, цепи от которых уходили в каменные плиты с обеих сторон кровати. На столике возле изголовья стояли странные трубочки и пузырьки, стеклянные банки и длинные необычные инструменты, поблескивающие хирургической сталью. В одной из банок торчала резиновая трубка, другим своим концом подсоединенная к вене на руке Джослин.

Увернувшись от Люка, Клэри бросилась к кровати и обняла маму. Однако та по-прежнему лежала без движения, одеревеневшее тело сохраняло ту же позу, она была словно кукла с негнущимися руками и ногами. Спокойное дыхание Джослин ни на миг не сбилось.

Неделю назад Клэри разрыдалась бы; сейчас из ее глаз не выкатилось ни одной слезинки. Она выпустила тело матери и поднялась на ноги. Клэри не испытывала ни панического страха, ни жалости к себе – лишь горькую ярость и желание найти человека, ответственного за все произошедшее.

– Валентин, – произнесла она вслух.

– Естественно.

Подошедший Люк ощупал лицо Джослин, потом поднял ей веки. Глаза у Джослин оказались белыми, как мрамор.

– Это не от лекарств. Скорее всего, заклятие.

Из груди Клэри вырвалось приглушенное рыдание.

– Как же мы ее заберем отсюда?

– Я не в силах трогать кандалы, – признался Люк. – Они серебряные. У тебя есть…

– Я видела в оружейной топоры! – воодушевилась Клэри. – Мы можем разрубить цепи…

– Эти цепи разорвать невозможно, – раздался с порога знакомый ворчливый бас.

Клэри и Люк резко обернулись, в дверях стоял ухмыляющийся Блэквелл, все в той же кроваво-красной мантии, из-под которой виднелись покрытые грязью ботинки.

– Грэймарк! Вот так сюрприз! – произнес он.

– Только идиот стал бы удивляться, – ответил Люк. – Мое прибытие нельзя назвать тихим и незаметным.

Щеки Блэквелла побагровели еще сильнее.

– Снова вожак стаи? Никак не избавишься от привычки ввязывать нежить в свои грязные делишки? Солдаты Валентина уже весь газон усеяли волчьими трупами, а ты тут отсиживаешься со своими подружками! – Он насмешливо посмотрел на Клэри. – По-моему, девчонка для тебя маловата, Люциан.

Покрасневшая Клэри кинула на Блэквелла злобный взгляд, ее ладони сжались в кулаки.

И тут раздался спокойный голос Люка:

– Называй вещи своими именами. Это не солдаты, а Отреченные, замученные существа, которые раньше были живыми людьми. Если память мне не изменяет, пытки и применение черной магии запрещены Конклавом. За то, что тут творится, по головке вас не погладят.

– К черту Конклав! – взревел Блэквелл. – Мы по горло сыты его заискиванием перед всякими полукровками! И вообще, Отреченных скоро не станет! С помощью Чаши Валентин превратит их в Сумеречных охотников, таких же, как мы. Новые Охотники будут лучше, чем обожающие нежить сопляки, которых Конклав считает воинами!

– Если все так просто, почему Валентин до сих пор не использовал Чашу? Чего он дожидается?

Блэквелл вскинул брови:

– Неужели ты не знаешь? У Валентина…

Мягкий смех прервал его. Рядом с Блэквеллом возник Пэнгборн, весь в черном, с кожаным ремнем, перекинутым через плечо.

– Достаточно, Блэквелл. Ты, как обычно, слишком болтлив. – Во рту у Пэнгборна сверкнули острые зубы. – Интересный ход, Грэймарк. Вот уж не думал, что у тебя хватит духу пожертвовать собственной стаей.

У Люка дернулся желвак на щеке.

– Что он сделал с Джослин?

Пэнгборн мелодично рассмеялся:

– А разве тебе не все равно?

– Я не понимаю – чего Валентин от нее добивается? – произнес Люк, не обращая внимания на ехидство Пэнгборна. – Раз он получил Чашу, Джослин ему больше не нужна. Валентин никогда не убивал просто так. У каждого убийства должна быть причина.

Пэнгборн равнодушно пожал плечами:

– Нам неинтересно, что он собрался с ней делать. Джослин была его женой. Может, он ее ненавидит. Вот тебе и причина.

– Давай договоримся, – предложил Люк. – Мы заберем Джослин и отзовем оборотней. Считайте, что я ваш должник.