Последний присяжный - Джон Гришэм

Я привел в пример город Титус, находящийся в часе езды к югу от Клэнтона. Там «Багин-сити» открыл свой торговый центр два года назад. С тех пор закрылись четырнадцать розничных магазинов и одно кафе. Главная улица почти опустела.

Я привел в пример город Маршалл, в Дельте. За три года после открытия там «Багин-сити» почти все семейные предприятия — две аптеки, два маленьких специализированных магазинчика, продовольственный, скобяной, бутик дамской одежды, магазин подарков, небольшой книжный магазин и два кафе — тоже закрылись. Я обедал в одном из уцелевших еще городских кафе, и официантка, проработавшая в нем тридцать лет, пожаловалась, что их доходы сократились более чем вдвое против прежних времен. Главная площадь в Маршалле очень напоминала клэнтонскую, но большая часть мест для стоянки машин у них теперь пустовала, редко встретишь прохожих на тротуарах.

Я привел в пример город Такервилл с такой же численностью населения, что и в Клэнтоне. Через год после открытия там «Багин-сити» город был вынужден истратить миллион двести тысяч долларов на улучшение дорог, чтобы разгрузить движение в районе торгового центра.

Я вручил мэру и членам городского совета копии исследования, проведенного профессором экономики из университета Джорджии. Тот в течение шести лет подсчитывал выгоды, полученные городами Юга от строительства торговых центров «Багин-сити», и пришел к выводу, что для каждого из них они составили менее десяти тысяч. Доходы от налогов с продаж остались на том же уровне, просто поступали теперь не от прежних торговцев, а от «Багин-сити». Занятость населения почти не увеличилась, служащие закрытых старых магазинов, располагавшихся в центре города, в новой компании работы не получили, там были свои люди. Компания не сделала сколько-нибудь существенных инвестиций в экономику ни одного городка, не считая аренды земли и строительства здания. Даже свои деньги администрация торгового центра не желала хранить в местных банках. Ровно в полночь каждые сутки дневная выручка переводилась в «родной» офис, находящийся в Гейнсвилле, Флорида.

Исследование показало, что экспансия «Багин-сити» была явно выгодна акционерам компании, но для большинства маленьких городов оказалась экономически пагубной. Однако самый большой урон она нанесла культуре. С заколоченными витринами и пустынными тротуарами, главные улицы и центральные площади перед зданиями судов, традиционно являвшиеся в провинциальных южных городках средоточием жизни, быстро приходили в упадок, а вместе с ними и сама общественная жизнь.

Петицию в поддержку «Багин-сити» подписали 480 человек. Нашу — всего 12. Городской совет единогласно проголосовал за то, чтобы разрешить строительство.

Я сочинил по этому поводу резкую статью и в течение месяца получал недоброжелательные письма. Впервые в жизни меня назвали человеком, «цепляющимся за прошлое».

Всего за месяц бульдозеры полностью «выбрили» пятьдесят акров земли, были проложены необходимые коммуникации. Торжественное открытие торгового центра планировалось на первое декабря — как раз вовремя, чтобы не упустить рождественскую покупательскую лихорадку. Выделив деньги, «Багин-сити» времени даром не терял, строительство шло полным ходом. Компания была известна суровым и решительным стилем руководства.

Сам торговый центр и его автостоянка заняли около двадцати акров земли. Остальные участки были моментально сданы в субаренду другим торговым и обслуживающим компаниям, и не успел город оглянуться, как там уже построили заправочную станцию самообслуживания на шестнадцать мест, магазин полуфабрикатов, три ресторана быстрого питания, дисконтный обувной магазин, дисконтный мебельный магазин и огромную бакалею.

Я не мог позволить себе отказаться от рекламы «Багин-сити». Не то чтобы мне так уж были нужны их деньги, но, поскольку «Таймс» была единственной общеокружной газетой, им приходилось давать свою рекламу нам. (В ответ на шумиху, которую я спровоцировал в 1977 году вокруг проблемы районирования, возник выражавший интересы правого крыла листок под названием «Клэнтон кроникл», но он едва сводил концы с концами.)

В середине ноября я встретился с представителем компании, и мы составили план публикации весьма дорогостоящей рекламы к открытию торгового центра. Я постарался содрать с них по максимуму; они и глазом не моргнули.

Первого декабря мэр, сенатор Мортон и прочие шишки разрезали ленточку. Возбужденная толпа хлынула в магазин и набросилась на прилавки, как умирающий от голода на еду. На подъездах к городу образовались чудовищные пробки.

Я не стал посвящать этому событию первую полосу, а запрятал весьма скромный репортаж на седьмой странице, что рассердило мэра, сенатора Мортона и других персон. Они рассчитывали, что разрезание ленточки станет центральным снимком на первой полосе.

Месяц накануне Рождества обернулся катастрофой для торговцев с центральной площади. Через три дня после праздника появилась первая жертва: салон «Вестерн авто» объявил о закрытии. Он сорок лет проработал в одном и том же помещении, продавая велосипеды, запасные части к ним и телевизоры. Его владелец, мистер Холлис Бар, сказал мне, что после многочисленных уценок пытался продать цветной телевизор, приобретенный им за 438 долларов, — за 510. Но идентичная модель на распродаже в «Багин-сити» стоила всего 399.

Закрытие «Вестерн авто» стало, разумеется, главной новостью первой полосы.

В январе последовало закрытие аптеки Суэйна, располагавшейся рядом с чайной, а потом лавки подарков «Мэгги», находившейся рядом с магазином мужской одежды мистера Митло. О каждом таком закрытии я писал как о человеческой кончине, мои статьи чем-то напоминали некрологи.

В магазине скобяных товаров близнецов Стьюков я провел целый день. Это было чудесное старинное здание с пыльными деревянными полами, с обшарпанными полками, на которых хранился миллион всевозможных предметов, с дровяным камином в глубине помещения, где велись очень серьезные дебаты, когда дела пошли на спад. В этом магазине самому ничего найти было невозможно, да это и не требовалось. Процедура была такова: вы спрашивали одного из близнецов, есть ли у них «такая плоская штуковина, которая прикручивается в бачке на кончик того стержня, который вставляется в то устройство, которое запускает слив». Один из близнецов нырял в кучи каких-то железок и через несколько минут выныривал оттуда именно с тем, что вам нужно. В «Багин-сити» обратиться с подобной просьбой было немыслимо.

Холодным зимним днем мы сидели у камина и слушали напыщенную тираду некоего отставного майора по имени Сесил Клайд Пул, который, дай ему волю, сбросил бы ядерные бомбы на всех, кроме канадцев. На «Багин-сити» он атомной бомбы тоже не пожалел бы: с помощью удивительно цветистых и отборно грубых ругательств, каких я в жизни не слышал, он изничтожал и топтал компанию с большим смаком. Недостатка во времени на разговоры мы не испытывали, поскольку покупателей в магазине не наблюдалось. Один из близнецов признался мне, что их доходы упали на семьдесят процентов.

Через месяц после этой встречи они в последний раз закрыли дверь магазина, который их отец основал в 1922 году. Я поместил на первой полосе снимок отца-основателя за прилавком, сделанный в 1938-м, и разразился новой гневной филиппикой в стиле «я же вас предупреждал!», обращенной к тем, кто все еще читал эти мои тирады, если таковые вообще оставались.

— Вы слишком много проповедуете, — не уставал повторять мне Гарри Рекс. — И не видите, что вас никто уже не слушает.

* * *

В вестибюле редакции редко когда кто-нибудь дежурил. Там имелись столы, на которых лежали последние номера газеты, и стойка, которую Маргарет иногда использовала для того, чтобы раскладывать объявления, верстая полосы. Колокольчик на входной двери беспрерывно звякал: люди приходили и уходили. Пару раз в неделю какой-нибудь незнакомец решался подняться наверх, где дверь в мой кабинет всегда оставалась открытой. Чаще всего этим человеком оказывался скорбящий родственник, пришедший обсудить некролог.

Однажды в марте 1979 года, подняв голову, я увидел стоящего в дверях джентльмена в хорошем костюме. В отличие от Гарри Рекса, приближение которого было слышно еще на улице, а уж появление в самой редакции ни для кого не могло пройти незамеченным, этот господин поднялся по лестнице совершенно бесшумно.

Его звали Гэри Макгру, он был юрисконсультом из Нэшвилла, в круг интересов которого входили газеты маленьких городов. Когда я поставил перед ним чашку кофе, он сообщил, что некий его весьма состоятельный клиент собирается в 1979 году скупить несколько миссисипских газет. Поскольку наша подписка, без сомнения, составляла теперь не менее семи тысяч экземпляров, мы имели офсетную печать и предоставляли типографские услуги шести более мелким изданиям, а также сами выпускали путеводители для покупателей, его клиент был весьма заинтересован в покупке «Форд каунти таймс».