Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Может, и так, — проворчал хозяин дома. — Но месье кюре может не разрешить поселиться в поселке даме, чье поведение нельзя назвать безупречным. Слишком уж ей повезло! Если бы этот промышленник не умер до развода, она бы осталась на бобах! А кто знает, почему он вдруг умер?

— Жо, прошу, не надо! Оставь Мимин в покое! — попросила Элизабет мужа.

— Вы подозреваете, что мама его убила? — воскликнула девушка. — Вам должно быть стыдно за такие слова! Что она вам сделала?

Жозеф стукнул кулаком но столу, потом снова и снова При каждом звуке Элизабет, Арман и Эдмон вздрагивали. Эрмин и глазом не моргнула — напряженная, бледная от ярости. Симон подошел поближе, готовый в случае надобности встать на ее защиту.

— Мне не по нраву дамочки, которые купаются в деньгах, хотя ни дня не работали! — крикнул рабочий. — И дамочки, которые работают, мне тоже не по вкусу! Но ты — другое дело. Петь — это не то, что пахать на заводе или еще где-нибудь. Твоя мать еще заварит здесь кашу, помянешь мое слово!

И он грохнул по столу еще громче. Стакан с джином опрокинулся.

— Мне не нравятся красивые дамочки, которые посреди зимы, на морозе бросают своих детей! Как думаешь, Бетти смогла бы так поступить с кем-то из своих сыновей? И отец твой ничем не лучше матери, это уж точно!

— Мама думала, что умирает, — срывающимся голосом пояснила Эрмин. — Я ее простила. А вас это вообще не касается. И не смейте ничего говорить о моем отце, вы его не знаете. Я думаю, он человек более порядочный, чем…

— Чем кто? — с беспокойством оборвал ее Жозеф.

— Чем вы! Вы брали у мамы деньги, обещая, что в сентябре разрешите ей со мной поговорить!

— Это правда, Жо? — спросила Элизабет.

— А если и правда, то что? Должна же она возместить мне все, что я потратил на ее дочь?

— Ты мне противен, отец! — сказал Симон.

Жозеф схватил бутылку джина и изо всех сил запустил ею в голову старшего сына. Тот едва успел увернуться. Эдмон заплакал от страха. Эрмин бросилась к ребенку и прижала его к себе.

Пол вздрогнул от глухого удара — Элизабет без сознания лежала у печки. Падая, она ударилась лбом об угол буфета, и теперь по ее светлым волосам стекала струйка крови.

— Мама! — в ужасе закричал Арман.

Симон упал на колени рядом с матерью. Подошел Жозеф. Его нижняя губа некрасиво отвисла.

— Господи, какой же я дурак, что затеял этот разговор! Знал же, что она в положении! Бетти, дорогая!

Он взял жену на руки и понес наверх, в спальню. Эрмин успокоилась, услышав через пару минут, что они разговаривают. Послышался шум переставляемого таза, потом — льющейся воды. Элизабет плакала, Жозеф шепотом ее успокаивал.

— Давайте пообедаем, — предложила девушка, водружая на стол сковороду с картофельным рагу.

— Браво, Арман! — сердито буркнул Симон. — Стукач несчастный! Хватит хлюпать носом! Садись и ешь!

После этого инцидента в доме воцарилась тишина. Ближе к вечеру Жозеф отослал Симона на фабрику, проверить работу динамо-машины. Рабочий старался держаться подальше от Эрмин, которая вымыла посуду и принялась за глажку.

Когда стрелки часов показали пять, девушка поставила на поднос заварочный чайник, тарелку с печеньем и отнесла все это Элизабет.

— Тебе лучше, Бетти?

— Да, Мимин, дорогая! Но я хочу полежать еще немного. Ты нашла мою записку в чемоданчике?

— Конечно. На тебя я не сержусь.

— Слава Богу! Я так рада! Обещаю, я буду очень любезна с Лорой, когда она переедет в Валь-Жальбер.

Эрмин взяла молодую женщину за руку. Тихонько, не зная, отчего ей это вдруг пришло в голову, она стала напевать припев песни «Белые розы». Потом сказала ласково:

— Знаешь, Бетти, я тебя тоже люблю, как дочь любит свою мать. Я еще долго буду с тобой.

— Я жду ребенка, Мимин. А ведь мне уже тридцать четыре! Господи, как я боюсь! Я так страдала, когда рожала Эдмона!

— Все будет хорошо, вот увидишь!

Девушка легонько поцеловала Элизабет в лоб и вышла. Она бесшумно спустилась по лестнице и вошла в свою комнату. На прикроватном столике стоял букет сиреневых астр — она очень любила эти цветы. Наверняка кто-то из мальчиков принес их, желая ее порадовать. Девушка взяла в руки рамку с фотографией сестры Марии Магдалины.

— Мой ангел-хранитель, моя дорогая первая мамочка, прошу тебя, храни Бетти ото всех бед! — взмолилась она, вглядываясь в безмятежное лицо молодой монахини. — В жизни все так непросто… Я схожу с ума от радости, что нашла свою настоящую мать, но не хочу терять мою Бетти. Защити меня, прошу! Сделай так, чтобы Тошан вернулся и чтобы мой отец был жив…

Эрмин поцеловала фотографию. Стекло показалось ей холодным. Она закрыла глаза, полные слез. Ей вдруг вспомнился их с Тошаном страстный поцелуй. Бережно хранимое воспоминание об этом моменте экстаза подняло в душе бурю эмоций.

«Я буду любить его, и только его, всю жизнь!» — сказала она себе.

Эта уверенность придала девушке сил. Опершись локтями о подоконник, Эрмин долго смотрела на облака, которые сумерки окрасили в розово-оранжевые тона. Ее задумчивый взгляд скользнул по темному фасаду монастырской школы, молчаливой колокольне, опустевшим домам напротив, на другой стороне улицы Сен-Жорж.

«Мой дорогой поселок! — думала она. — Как я здесь счастлива! Этой зимой, на Рождество, я буду петь в церкви для всех, кого люблю. И мама будет здесь, рядом со мной. Наконец-то!»

Глава 12. В ожидании Лоры

Валь-Жальбер, 12 сентября 1930 года

Со дня своего возвращения в Валь-Жальбер Эрмин не получала никаких вестей от матери. Недельный срок, в который Лора намеревалась уладить дела, связанные с переездом, давно истек.

Все свое свободное время девушка проводила теперь возле дома на улице Сент-Анн. Так ей было легче ждать. Она представляла себе, как будут светиться окна снежными зимними вечерами и как хорош будет сад, заботливо освобожденный от сорняков, с грядками разноцветных овощей…

«Мама долго жила в городе. Она будет рада, если я помогу ей с огородом, — думала Эрмин. — Еще ей понадобятся дрова на зиму».

Поводов для волнения было немало. Девушка спрашивала себя: как женщина, которая привыкла к роскоши и комфорту городского дома и заботе трех слуг, приспособится к жизни в поселке? Но прошло еще несколько дней, и она обо всем этом забыла. Эрмин думала только о том, почему мать так долго не едет.

«Что, если она передумала и не приедет?»

Девушка не решалась позвонить по номеру, который Лора написала на обороте почтовой открытки с изображением робервальского порта. Она ежедневно поджидала почтальона в надежде получить письмо. Элизабет старалась ее успокоить. Жозеф же, наоборот, не скрывал своего удовлетворения и несколько раз намекнул, что предприимчивая вдовушка наверняка пустилась на поиски нового богатого мужа, чтобы упрочить свое состояние.

«Монреаль так далеко!» — повторяла Эрмин, стараясь совладать с нарастающим страхом: она боялась, что мать снова ее бросит.

Утром двенадцатого сентября они с Шарлоттой гуляли возле монастырской школы. На следующий день мадемуазель Алис планировала начать занятия. Парты были натерты воском, полы подметены, окна чисто вымыты.

— Ты грустная, Эрмин, — заметила девочка. — Не поешь… И почему ты не взяла с собой Шинука? Разве на лугах уже нет хорошей травы? Когда я илу, трава щекочет ноги, и мне кажется, что я хожу по густому и мягкому ковру.

Девушка слушала ее и улыбалась. По мере того как у Шарлотты падало зрение, остальные чувства обострялись.

— Мне не хочется петь. А Шинука я с собой не взяла, потому что нужно было убрать в классах, — объяснила она. — Представляешь Шинука в коридоре или на втором этаже?

Шарлотта засмеялась и поцеловала руку Эрмин.

— Я очень тебя люблю, Мимин! Ты говорила, что маленький Эдмон называет тебя Мимин. Можно, я тоже буду так тебя звать?

— Конечно, если тебе так хочется.

Собачка учительницы — маленький черный комок кудрявой шерсти — звонко залаяла. Из-за школы вышел мэр.

— А, Эрмин! Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал он. — Ты-то мне и нужна. Я хочу передать тебе ключи от дома. Твоя мать только что купила его.

— Мама? Она здесь, в поселке? — воскликнула девушка.

Мэр протянул ей связку ключей. Вид у него был весьма довольный.

— Нет, она не приезжала. Ко мне явился клерк от нотариуса, представляющего интересы очаровательной мадам Шарлебуа. Мы оформили все необходимые документы. Если хочешь, можешь открыть окна и подмести пол. Это ведь и твой дом тоже.

— Есть новости о маме? — спросила Эрмин.

— Я говорил с ней по телефону, — пояснил мэр. — Она сообщила, что приезжает. Возможно, она уже в пути.

Тиски, сжимавшие сердце девушки, в одно мгновение разжались. Радость и облегчение отразились у нее на лице, огромные голубые глаза заблестели.