Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

Эти невеселые размышления окончательно расстроили Элизабет. Прижавшись к мужу, она прошептала:

— Если у Лоры Шарден в самом деле огромное состояние, лучше быть с ней в хороших отношениях, Жо. Мы воспитали ее ребенка, и она перед нами в долгу.

Рабочий вспомнил о толстой стопке долларов, которую дала ему Лора и о которой он ни слова не сказал жене.

— Ты права, Бетти. Все устроится как нельзя лучше. Но ты не бойся: если не станем тратить лишнего, нужда нам в ближайшее время не грозит.

— Жо, какое счастье, что ты у меня есть! — воскликнула Элизабет.

Эрмин стояла, опершись локтями о деревянную загородку стойла, в котором стоял Шинук. Недалеко от нее Симон наблюдал за возней младших братьев на просторной, поросшей травой поляне.

— Резвятся, как щенки, — сказал он наконец. — Арману скоро двенадцать. Пора бы ему вырасти из пряток и догонялок!

— Ты говоришь совсем как твой отец, — упрекнула его Эрмин.

Юноша скрутил себе папиросу. Вылитый Жозеф в молодости такой же высокий, темноволосый, с резкими чертами лица.

— Ну, рассказывай, счастлива ты, что нашла свою настоящую мать?

— Конечно! Я потеряла сознание, когда поняла, что это действительно она. Симон, я так ее люблю! И мне кажется, что сто лет ее знаю. Мы очень похожи…

— А еще она очень богата. Отец вчера, вернувшись домой, рвал и метал! О твоей матери он говорил ужасные вещи.

— В этом я не сомневаюсь, — вздохнула Эрмин. — Но ему должно быть стыдно. Он врал мне целое лето. Я не могу забыть, что из-за него потеряла целых два месяца! Если бы я только знала, что дама в черном — моя мать! Мы могли бы столько времени провести вместе! Симон, она такая милая, такая ласковая! И очень элегантная, красивая. Кстати, у меня кое-что есть для тебя.

Эрмин вынула из кармана юбки маленькую белую визитку.

— Я рассказала ей, что ты хочешь уехать из поселка. Тебе нужно найти этого господина. На обороте карточки мама написала рекомендацию, с ней ты получишь работу на корабле. Лора хочет помочь тебе. Чтобы с тобой ничего не случилось…

Симон повертел в пальцах свой пропуск к свободе, к той новой жизни в сердце шумного города, которая представлялась ему грандиозной и сулящей новые знакомства. Полной противоположностью той жизни, которую он вел в Валь-Жальбере.

— Поблагодари ее от меня, Мимин, — сказал он с грустной улыбкой.

— Симон, тебе не обязательно уезжать завтра или даже в этом году. Подожди еще немного. Теперь у тебя есть повод уехать не таясь. Жозеф не сможет тебя остановить, если ты докажешь, что у тебя есть работа в Монреале. Я хочу познакомить тебя с мамой. Она будет жить в бывшем доме фабричного мастера, на улице Сент-Анн.

Юноша был ошеломлен услышанным. Эрмин, светясь от радости, пояснила:

— Она так решила сегодня утром, в отеле.

— Если так, у нее точно денег куры не клюют! Этот богатый промышленник, который умер, и был твоим отцом? — спросил он.

— Значит, Жозеф рассказал вам о нем? — пробормотала девушка. — Нет, это не мой отец. Фрэнк Шарлебуа был вторым мужем матери. Она вышла за него после того, как потеряла память. Никто не знает, что стало с моим настоящим отцом. Его звали Жослин Шарден.

Эрмин было неприятно вспоминать трагические моменты прошлого своей матери, и все-таки она в общих чертах пересказала Симону ее историю. Молодые люди не заметили, что Арман с Эдмоном ползком подобрались к ним, стараясь не шуметь, благо в высокой траве их совсем не было видно.

Тем же путем они и удалились. Арман при первой же возможности вскочил и бегом припустил к дому.

Симон слушал и не верил своим ушам. Посмотрев на взволнованное и милое лицо Эрмин, он неожиданно заявил:

— Что ж, мы можем обручиться, а потом поженимся. Когда я говорил, что ты мне не нравишься, я хотел позлить отца.

— Что на тебя нашло? — возмутилась девушка. — Я вдруг понравилась тебе, потому что у меня появилась богатая мать?

— Нет, Мимин, — отрезал Симон. — Если ты выйдешь за меня замуж, мой отец перестанет быть твоим опекуном. Ты станешь известной певицей, и я буду ездить с тобой по всему Квебеку, а может, даже в Нью-Йорк. Тебе не придется за меня краснеть!

И юноша прошелся перед ней манерной походкой, на лице его застыла надменная гримаса. Эрмин предпочла рассмеяться.

— Я тебя очень люблю, — .сказала она, — но не настолько, чтобы выйти за тебя замуж. И все-таки я прошу тебя, останься еще на полгода! Или на год…

— Если я останусь, станешь моей возлюбленной? Будем целоваться украдкой и держаться за руки! Ты очень красивая, Мимин.

Юноша сделал шаг вперед и обнял девушку за талию. Вытянув губы для поцелуя, он привлек ее к себе.

— Нет! Перестань! — вскричала Эрмин, вырываясь. — Симон! За такое даже ты получишь оплеуху!

Парень разжал объятия, разочарованный тем, что не получил желанного поцелуя. Пнув ногой перегородку, он сердито посмотрел на девушку.

— В Валь-Жальбере не осталось ни одной девчонки моего возраста! — заявил он извиняющимся тоном.

— Но это не повод бросаться на меня, — возразила Эрмин. — Мог бы поухаживать за мадемуазель Алис. Она считает, что ты очень красив.

Она не могла на него сердиться. Симон был другом ее детства. Они дрались из-за погремушки, каждую осень вместе воровали яблоки из сада старого Потвена, да Бог знает что еще делали вместе…

— Мадемуазель Алис! — проворчал Симон. — Она на год меня старше, и все знают, что она собирается постричься в монашки!

— Ты для меня брат, — добавила Эрмин. — И у меня уже есть возлюбленный. Пообещай, что никому не расскажешь. Будущим летом он придет и попросит у Жозефа моей руки. Твой отец ему откажет, но тогда моя мать скажет свое слово.

— А кто он? Онезим Лапуант?

— Не будь дурачком! Онезим гуляет при луне с Иветтой, дочкой тележника.

— Ну да, правда. Месье кюре уже читал им мораль: Лапуант половину зарплаты отдает Иветте. За прогулки под луной она берет звонкой монетой!

Эрмин покраснела. Симон же решил просто так не сдаваться.

— Так кто же он?

— Он здесь чужой. Я его люблю, и он меня любит.

Элизабет позвала их в дом. У девушки стало легче на душе — ей не придется ничего рассказывать Симону. Но юноша удержал ее за руку:

— Я решил не ехать завтра, Мимин. Я передумал. Мама ждет малыша, он должен родиться весной. Будет лучше, если я останусь дома и буду ей помогать. Я боюсь за нее: роды проходят так тяжело… Я бы до конца жизни упрекал себя, если бы сейчас уехал, а потом, в марте, получил телеграмму с плохими новостями…

— Бетти ждет малыша? — удивилась Эрмин. — Ты уверен?

— Она сама сказала мне об этом сегодня утром, когда отец с мэром уехали в Роберваль. Сам не знаю, с чего бы вдруг. Обычно она скрывает до последнего и никогда раньше со мной об этом не говорила.

Девушка, которая до этого момента имела твердое намерение какое-то время избегать разговоров с Элизабет, была обезоружена новостью. Вспомнив совет Лоры, она решила простить Бетти.

— Идем в дом, Симон. Пора обедать. Я рада, что ты останешься с нами.

Никогда прежде они не ощущали такой близости.

* * *

собравшихся в кухне членов семьи Маруа лица были угрюмые. Жозеф сидел во главе стола. Перед ним стоял стакан джина. Эли-

забет накрывала на стол. Эдмон плакал на полу. Арман, щеки которого пылали, испуганно переводил взгляд с Эрмин на Симона.

— Здравствуй, Бетти, — сказала Эрмин.

— Здравствуй, Мимин.

Молодая женщина ласково поцеловала свою воспитанницу и убежала к печке.

— Вы почему все такие мрачные? У нас вроде бы никто не умер!

— Хорошенькие вещи я узнаю! — воскликнул Жозеф. — Ну, Эрмин, расскажи-ка нам, кто же на самом деле твой отец? Арман подслушал ваш разговор там, в сарае. За это он получил три оплеухи, потому что я не выношу доносчиков. Но то, что он рассказал, показалось мне интересным. Раз Лора хочет поселиться в нашем поселке, где даже сейчас следят за чистотой нравов, я хочу во всем разобраться. Я думал, твоя мать носит траур по некоему господину Шарлебуа, богатому монреальскому промышленнику, который был твоим отцом. Ан нет! Твоего отца зовут Жослин Шарден, и он пропал без вести! Значит, Шарден — не девичья фамилия твоей матери. У этой мадам было двое мужей одновременно! Я не знаю закона, который разрешал бы такое!

— Оставь ее, Жо, — взмолилась Элизабет. — Какая теперь разница? Лора — вдова, и тебе не удастся ничего доказать.

Симон уничтожающим взглядом посмотрел на среднего брата. Эрмин не сводила глаз с Жозефа. Она чувствовала в себе достаточно сил, чтобы защитить свою мать.

— У мамы была амнезия, когда она вышла замуж за Фрэнка Шарлебуа. Но на прошлое Рождество к ней вернулась память. Она вспомнила о нас с отцом и хотела поскорее развестись. Она не сделала ничего плохого!

— Может, и так, — проворчал хозяин дома. — Но месье кюре может не разрешить поселиться в поселке даме, чье поведение нельзя назвать безупречным. Слишком уж ей повезло! Если бы этот промышленник не умер до развода, она бы осталась на бобах! А кто знает, почему он вдруг умер?