Сага о бедных Гольдманах - Елена Колина

После выпуска двух первых номеров на них свалилась жуткая новость. Выяснилось, что «Журнал» нерентабельный. Печатались тогда в Финляндии, в Питере не было ни мощностей, ни бумаги, таможенные услуги стоили столько, что страшно было представить.

Издатель ругал Лизу, как первоклассницу, только что ремнем не грозил, кричал: «Уволю!» Лиза тогда от испуга начала метаться, зачем-то требовать ненужной и невозможной дисциплины, в панике ввела присутственные часы. Визжала истерически: «Все должны сидеть в редакции!» А где там было сидеть, на всех одна комнатенка, куда приходили только сдавать материалы, а все вопросы решались на бегу, по телефону или в многочисленных кафе... Лиза сидела в прокуренной комнатенке, звонила всем по очереди: «Почему ты не на работе?» – «А какого черта, почему я должен, если все не на работе?» – следовал стандартный ответ. Один корреспондент незатейливо Лизу послал. Она тогда уронила голову в бумаги и заплакала. Дня три вот так кричала, звонила и плакала, а потом собралась, посоветовалась, да и сама кое-что придумала. У них тогда было мало рекламы, да и оценивали они свои полосы недорого. Она уволила нескольких профессиональных журналистов и на свой страх и риск наняла безработных инженеров, голодных, злых и сообразительных. Рекламная служба очень любит положить себе в карман. Бывшие технари принесли ей в зубах рекламы столько, что следующий номер вышел в ноль. Создали грамотную агрессивную рекламную службу, заработали репутацию, и постепенно респектабельная реклама сменила крошечные навязчивые модули. Тогда Лиза повысила расценки. Наконец выпросили, добились дорогой рекламы, и вскоре появилась прибыль.

– С приездом, Елизавета Константиновна! Прекрасно выглядите! – В кабинет вошел директор по рекламе.

– Сергей Викторович, не мне вам рассказывать, что наш журнал не окупается розницей, а только рекламой, предпочтительно постоянной, из номера в номер, – размеренно, словно учительница начальной школы, говорила Лиза. – Крупными рекламодателями я занимаюсь сама, остальное всегда отдавалось на откуп менеджерам. Почему в последнем номере появилась дешевая реклама? Это не соответствует нашей репутации. Последнее время совсем зарвались. Будем увольнять.

– Но у нас появились новые заказы... – возразил Кротов, нервно постукивая пальцами по столу. «Черт, не в настроении сегодня, крокодилица несчастная!»

Лиза брезгливо подвинула к себе папку с надписью «Рекламная служба».

– Нашим рекламодателям не понравится быть рядом с этим: «Гадалка Софья изменит вашу судьбу»... Этой самой Софье не под силу наши расценки. Это известно и вам и мне, и к гадалке ходить не надо.

Кротов вышел, злобно пробормотав про себя: «Сука лысая! Писать ни хрена не умеет, только руководит!» Лиза действительно давно уже не вела колонку главного редактора. Вместо этого на первой полосе располагался текст «В номере...». Но зато и фотографию свою Лиза туда не помещала... Кротов постепенно остывал. Если быть справедливым, у нее столько других достоинств, что над ней не смеялись за неумение писать. Бедная, подумал он, прекрасный редактор, чаще всего именно она разрабатывает темы... Она профи, знает, откуда и как добыть все самое-самое – рекламу самую дорогую, вынуть из-под земли звезду самую в тот момент звездную или, что еще более ценно, придумать звезду... Тоже талант, ничего не скажешь! И вообще ее уважали... Он мысленно улыбнулся: «Почему вдруг лысая?.. Ну, по злобе, конечно! Она не с рекламы краски для волос, но очень даже интересная женщина, глаза, характер, фигура как у девочки...»

– Елизавета Константиновна, вам из дома звонят, – крикнула секретарша в открытую дверь.

Лиза взяла трубку. Дед.

– Лиза, я тут газету читаю... рекламу...

«Похоже, дед нашел старую газету. Вечно он вычитает какую-нибудь ерунду».

– Послушай, я уже позвонил и записался на завтра к профессору... К нему попасть очень трудно, невозможно! Отвезешь меня? – Через секунду Лизиного грозного молчания дед покорно, но с затаенной обидой добавил: – Ну ладно-ладно, не надо. Хотя, конечно, попасть к нему трудно... Я случайно сразу дозвонился...

– Дед, как тебе не стыдно, я же только что прилетела, меня десять дней не было. У тебя совесть есть? – злобно рявкнула Лиза.

– Нет, ну спросить я могу? – Моня помолчал. – А вдруг я сейчас повешу трубку и умру?.. До свидания, – мстительно добавил он и положил трубку.

Лиза улыбнулась. Знала, что дед сейчас хихикает, потирая руки. Почти ежедневно Моня записывался к различным врачам. Лиза подозревала, что он никуда всерьез не собирался и производил все это исключительно для развлечения.

Разговаривая с дедом, Лиза перебирала скопившиеся на столе приглашения. Так, презентация «Модного дома Алисы Рудневой» – в корзину, открытие выставки в галерее «Арт Петербург» – туда же... Лиза иногда с удивлением вспоминала, как яростно билась в юности за свою «культурность», за то, чтобы бывать всюду, за умение сказать небрежно: «я равнодушна к интеллектуальной живописи», «стилистика постмодернизма», «я вчера слушала Второй концерт Брамса»... Теперь это казалось смешным и детским, как желание иметь две пары джинсов или есть каждый день мороженое.

Незадолго до поездки в Германию Маша вытащила ее в театр. Как только погас свет, Лиза аккуратно, будто послушный малыш на тихом часе в яслях, заснула. Не задремала, а именно заснула откровенно тяжелым сном, уронила голову набок и пустила тоненькую струйку слюны... «Ты храпела как свинья! Спасибо, что в проход не свалилась!» – сказала Маша в антракте.

«Да, с рекламной службой больше всего хлопот, – подумала Лиза, – очень любит положить себе в карман... И вот еще что... Надо потихоньку менять концепцию, разговаривать с издателями. Пора ориентироваться на нормальный средний класс, на тех, кто живет достойно, но не покупает часы за пять тысяч долларов с той же легкостью, что и мороженое в стаканчике. Иначе потеряем часть аудитории».

В кабинете было холодно. Лиза порылась в ящике стола, там обнаружился почему-то только один шерстяной носок. Натянула носок на правую ногу, посидев немного, переодела на левую.

– К вам рекламодатель, то есть рекламодательница... такая... – Марина закатила глаза. – Она еще неделю назад была в рекламном отделе, с ними не захотела договариваться, вас ждала. Пускать? Без звонка пришла...

Лиза кивнула, стаскивая носок:

– Как не пускать, когда это наш хлеб, Мариночка.

Из справки рекламщиков Лиза знала, что та обещала рекламу сети салонов красоты на полосу в каждый номер.

Лиза вышла из-за стола и изобразила такую нежную радость, словно человека ближе, чем ввалившаяся в кабинет Галина Игоревна Селуянова, у нее сроду не было.

– У меня принцип: я общаюсь только с первыми лицами, всегда! – защебетала владелица салонов.

«Господи, вот уж точно сапожник без сапог! Неужели нельзя привести себя в порядок? – удивлялась Лиза. – Тетенька явно шарит в пятьдесят шестом размере! И целлюлит начинается от пятки».

Разрез на юбке любительницы первых лиц почти до линии трусов обнажал жирную поросячью ногу, с коленки сардельками свисал жир... Лиза улыбалась. Тетенька явно собиралась просидеть долго и за свою рекламу выпить из Лизы все соки.

– Где вы в этом году катались на лыжах? – интимно улыбаясь, поинтересовалась она первым делом.

– Я? В Альпах, – привычно соврала Лиза. Они с Ксенией один раз за зиму съездили в Кавголово.

С манерами человека, приобщенного к светским видам спорта, Селуянова Галина Игоревна подробно рассказала, как ловко каталась на лыжах с учебной горки.

– А как вы относитесь к дайвингу?

– Я боюсь воды, – честно ответила Лиза, надеясь, что тетенька скажет: «Я тоже».

– Я вам сейчас расскажу, как я ныряла в Египте... это что-то! Я не умею натянуть маску... – В этом месте Лиза отключилась.

– А готовить вы любите?

Лиза испуганно помотала головой, но тетенька, снедаемая чувством первооткрывателя, только оживилась:

– Я вам сейчас дам чудный рецепт, пять минут, и роскошное блюдо... Берешь макароны... – Она настойчиво потребовала записать всем известный рецепт макарон с сыром, где вместо тривиального сыра фигурировал пармезан, и наконец, довольная Лизой, отбыла, пообещав заглядывать.

– Мы так чудно поговорили...

– Марина! Кофе, чай, мокрое полотенце, таблетку от головной боли! – скомандовала Лиза.

Марина появилась через несколько минут.

– Теперь я знаю все про то, чего она не умеет делать: не умеет кататься на горных лыжах, не умеет нырять, не умеет готовить, она буквально пыталась научить меня варить макароны, – слабым голосом произнесла Лиза. – Зато контракт наш...

Лиза не успела выпить чай, как Марина опять позвала ее к телефону:

– Елизавета Константиновна, вам из дома звонят. Будете говорить?

– Лиза, бегом! – задыхался Моня. – Инну в больницу забрали!

– В какую больницу, почему? А почему вы мне не позвонили?