Второй встречный - Оксана Зиентек

А надо было спросить, надо. Кто ж его знает, чему вас, благородных, там учат?!

Так, разговаривая, мы подошли к дому. Мужчины уже подогнали повозки, и теперь один из солдат постарше старательно проверял на прочность ремизу[10]. А второй — открывал ворота в дом.

— Порядок! До завтра выстоит. Загоняй! — Дал отмашку первый и телеги двинулись под навес.

Пока возницы занимались лошадьми, остальные ребята быстро вытаскивали из хозяйственной половины дома какой-то хлам, сваливая его в кучу прямо во дворе. Другие, на ходу сооружая из разросшейся по меже полыни подобие веников, обметали паутину. Я остановилась, не зная, предлагать ли свою помощь. За время дороги люди Арвида перестали быть для меня чужими, но как себя с ними вести, я порой тоже не знала.

— А ладно у них выходит! — Похвалила старушка, некоторое время понаблюдавшая за солдатами. — А говорят, мужик без бабы с домом не сладит, хе-хе.

— А мы… — Молодой парень, кажется, его звали Фолькер, открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут же был утянут вовнутрь старшим из товарищей.

— Дельные ребята! — Снова похвалила женщина и бодренько засеменила наперерез тому воину, что оценивал прочность ремизы.

— Ты, парень, уже присмотрел, где жить собираешься? К кому на постой определишься?

— Мы, бабушка, не постояльцами сюда приехали. — Мужчина старательно подбирал слова, по дуге обходя бойкую поселянку и стараясь не уронить мешок, который тащил на себе.

— Так пустых домов на всех не хватит, милый. Или так и будете все в одном ютиться? Тут-то господин с семьей поселится.

— Ты, говори уже, что собираешься. — Терпение мужчины начинало истощаться. Он даже остановился и поставил мешок у ноги, не решаясь в первый же день нагрубить старшей женщине, но и не зная, как иначе отвязаться от нее.

— Да что говорить-то? — Старушка пожала плечами, словно все уже давно было решено и только этому недогадливому мужчине требовались какие-то слова. — У меня дом хороший, крепкий еще, но кое-где уж подновить надо. А ты, я гляжу, мужик толковый: и в дереве разбираешься, и люди к тебе уважительно. Так ты приходи, поживешь у меня, пока свой дом не поставишь. А то и насовсем оставайся, никто из дома не погонит. Можешь и дружка своего позвать, во-он того, что дурака молодого вовремя заткнул.

Мужчина слегка опешил, переводя взгляд со старушки на меня и обратно. Я только пожала плечами. Отпускать или не отпускать солдат на постой было не в моей власти, в таких делах муж оставался для них единственным командиром. Но Арвида рядом не было, поэтому, наверное, мужчина решил обратиться ко мне.

— Госпожа?

— А что — госпожа? — Я развела руками. — Закончите здесь, сходи хоть поосмотреться, раз добром приглашают. Все равно зимовать как-то надо. А господину Арвиду потом скажешь, когда решишься. Или я сама скажу.

— Слушаюсь, госпожа. — Мужчина склонил голову в легком поклоне и снова взвалил мешок на плечи. Вопреки тяжелой походке, на лице его было написано облегчение. Я не знала, следует ли приписать это избавлению от навязчивого гостеприимства или от забот о зимовке. — Спасибо, уважаемая! — Это уже в адрес старушки.

— А как Вас зовут? — Обратилась я к женщине, похоже, самочинно решившей взять опеку над приезжими господами.

— Барбара я, а народ по-простому, старой Баськой называет. Да ты, деточка, мне не «выкай». Госпожа, все-таки. Это я тебе «выкать» должна, только не привыкла я с господами водиться.

— А чего ж с нами водитесь? — Обращаться на «ты» к пожилому и уважаемому (а как иначе, если имеет право говорить на сходе мужчин?) мне было неловко.

— Зима идет. — Старушка махнула рукой куда-то, словно показывая направление, откуда эту самую зиму ожидать. — А вы приехали в ту развалюху на озере. Жалко мне вас стало. Видно же, что на этот раз Творец смилостивился, нормального человека послал.

— А как Вы определили, что нормального? — Мне стало даже интересно, по какому принципу и старостина, и эта Барбара сразу определили Арвида в число «своих».

— Так другой бы на его месте уже народ среди ночи поднял и людей своих на постой распределил. А этот утра дождался и всего-то и попросил, что сена коням да пару лавок в пустой дом поставить. — Объяснила мне женщина. — Подати за этот год простил, хотя сами вы, видать, тоже к роскоши не сильно привычные. И потом старостина вас хвалила очень. Обходительные, говорит, господа и толковые. Даже ее хозяину, говорит, приглянулись.

А это уже было очень интересно. Значит, приглянулись мы суровому старосте, не ссориться с которым нам настоятельно советовал сосед? Надо будет, на всякий случай, мужу сказать. Поможет ему это или нет, но такие вещи неплохо знать, когда тебе каждый день приходится договариваться с человеком.

Пока мы так болтали, пришли несколько молодых девушек с ведрами, ветошью, метлами и парой свертков. Только заглянув в дом, старшая из женщин быстро распределила работу, подгоняя остальных.

— Давайте, шевелитесь, девоньки! Быстрее начнем — быстрее закончим.

— Госпожа! — Позвала одна из девушек, та, что несла свертки. — Мамка тут Вам пару половичков передала. Новые совсем, на продажу ткала. Возьмете?

— Возьму. — Я не задумывалась особо, нужны ли нам половики. У нас дома были, пусть и здесь будут. Потом, конечно, можно и самой наткать, даже узорчатых. Это я умела и делала охотно. Но пока приятнее, если в спальне не босыми ногами на пол ступать.

Тем более, вряд ли Арвид откажет мне в такой малой прихоти, даже если и придется списать эти половички с податей следующего года. Мне бы шерсти хоть чуть-чуть, я за долгую зиму сама и напряла бы, и наткала… Уж сколько вечеров мы просидели в Дюринге за веретеном, и не сосчитать. Вместе с воспоминанием о доме мне пришла в голову мысль.

— Барбара, — обратилась я к старушке, все еще стоящей рядом. — А кто у вас тут овец держит?

— Да почти все. — Пожала плечами та. — А Вам на мясо или на молоко?

— Мне на