Я знаю, кто убил Лору Палмер - София Баюн

но я видела океан, зимнюю темноту и золотой фонарь… вдруг он вернется?

— Если фонарь есть — точно вернется, — серьезно кивнул Вик, протягивая ей свечи. — Держите. Прогоняйте свое зло, и пусть фонарь не гаснет.

Яна всхлипнула и вытащила из кармана несколько мятых купюр, стараясь даже не прикасаться к монетам. Торопливо положила их на стойку, и уже развернулась, чтобы уйти, но в последний момент задержала взгляд на девочке, которая сидела на краю подоконника и смотрела на Вика влюбленным и одновременно совершенно потерянным взглядом. Будто просила ее спасти.

— На, — она сунула девчонке меховой жакет. — Носи и помни.

— Спасибо, — рассеянно пробормотала она. — Мне не надо, мне такое не идет…

— Скоро пойдет, — мрачно предрекла Яна и захлопнула за собой дверь.

«Ворона, — подумала она. — Хожу и каркаю, а этот, с гитарой, куда-то пропал».

…

Ветер гулял над рекой. Бросался в кусты и рвал травы, которыми зарос берег. Яна стояла, сжимая перила моста, и старалась не плакать, потому что тогда потечет макияж.

Потечет. Она посмотрела в отрешенное лицо Лема и не нашла сил улыбнуться.

Час назад она все-таки зашла домой. Нашла там пыль. Бумажки на стене высохли и отходили от черных линий анархии, как чешуйки. Яна сняла несколько фотографий, хотела взять с собой, но потом незаметно опустила их в карман пальто Лема. Пусть берет прошлых Офелий с собой. Они отправляются в слишком далекое путешествие, чтобы идти без них.

Потом она набрала полную ванну теплой воды и бросила в нее несколько цветов, которые остались от ее венка.

— Лем, — позвала она. — Может, здесь?

— Как хочешь, — глухо ответил он.

Она не хотела. Яна никак не хотела, и поэтому они пошли на мост. Теперь она стояла здесь в своем дурацком платье с кринолином, куталась в зеленый бушлат и не хотела умирать.

— Лем…

Он только покачал головой. Ну конечно. Уже поздно. И если она не хочет свободы для себя — Лем ее точно заслужил. Нужно его отпустить.

Яна погладила его по щеке и наконец-то улыбнулась. У него была теплая щека. Он поймал ее за запястье, поцеловал кончики ее пальцев.

— Норе, — хрипло сказала она. — Позвонишь Норе. И все ей расскажешь.

— Да.

Она медленно распутала завязки воротника, сняла его и сунула Лему в карман. Отдала ему бушлат, позволив ветру забраться под одежду и трепать ее рукава.

— Давай венок.

Яна не смотрела, как он вытаскивал его из-за пазухи и расправлял лепестки — она перебиралась через перила, стараясь не запутаться в кринолине и не порвать колготки.

Оказавшись по ту сторону, она подставила голову и позволила ему заколоть в ее волосы цветы, намотанные на гитарную струну.

— Ты совсем не блондинка, — прошептал он, расправляя ее черные пряди.

— Ну там, под краской, блондинка. Как Вета. Главное, мы оба это знаем. И какое это, в конце концов, имеет значение?

— Помнишь, как она умерла?

— Облака были лиловые, тянулись к воде. Вета не кричала и не вырывалась. Наверное, ей было… слишком больно. И жасмин цвел…

Лем кивнул. Яна подняла глаза и стала смотреть на небо. Ясное и синее ночное небо.

Нож у Лема был тонкий, острый и раскрывался без щелчка. Яна стояла, вцепившись одной рукой в перила, а другой — в его обшлаг и думала, что так и не позвонила родителям. Ничего не написала. Ничего правильного не сделала, и теперь у нее будет дурацкая, неправильная смерть.

Ночь была теплой и безветренной. Река текла почти бесшумно, и Яна даже видела несколько особенно ярких звезд, которые, конечно, не складывались ни в одно созвездие. И пока Яна смотрела на звезды и думала, что в черной воде за ее спиной не светится ни один золотой фонарь, Лем провел ножом по ее горлу.

Яна разжала пальцы и отпустила перила. Положила ладонь на разрез, заглянула ему в лицо — губы плотно сжаты, глаза почернели.

Почернели. И его лицо медленно чернело тоже.

Лем мягко забрал у нее руку, и ей не за что стало держаться.

Полет был коротким, а вода, в которую она провалилась холодной и грязной. Яна успела увидеть, как Лем неловко машет рукой, будто пытаясь ее поймать. Как за его спиной мелькает черная тень, и он исчезает куда-то.

Несправедливо. Он должен был остаться, пока она не умрет.

Он обещал.

Мир провалился в интертитры, только надпись никак не появлялась.

Глава 14. Бардо виски-бара

Черный лес был наполнен воем и треском. Яр ходил сюда, когда не мог уснуть и не было работы, которой он мог бы забить оставшееся время. Сидел на поваленном бревне и таращился в темноту, уже почти не удивляясь, что в лесу живет особый, совсем не городской холод. Что под деревьями спит особая тишина, а по кронам скачут особые шорохи. Что ветер воет совсем не так, как воет рядом с человеческими домами, и что волки, которые подходят совсем близко к вагончикам, умеют выть в такт, не ошибаясь ни в одной ноте и всегда успевая за мгновение до угадать перемену тональности.

Раньше он предпочитал валяться в комнате и смотреть в потолок или пить горький черный чай, листая желтые страницы найденного в тумбочке детектива, из которого до сих пор не прочитал ни строчки. Иногда он пил, потому что вспоминать о сухом законе полагалось только в момент покупки алкоголя — это был единственный повод платить поставщику ту цену, которую тот ломил. Яра все устраивало, контракт его длился и длился, зима была черной и безмолвной, и тоже длилась и длилась, а потом его сосед вспомнил, что он колоритный персонаж и достал варган. После этого Яр вынужден был слушать «Луну над Алабамой» в любое время, не занятое работой.

Сначала он пытался рычать и объяснять Ивану, что умеет убивать людей. Правда, кастет он оставил дома, потому что с оружием его не пропустили бы в самолет. Зато пропустили с разобранной гарротой,