Похищение чародея - Кир Булычев

Я отвернулся к иллюминатору. Внизу пошли предгорья — зеленые лесистые холмы, на крутых склонах которых еще сохранились деревья, давно вырубленные во всех равнинных местах и на склонах, годных для культивации, что ведет, как известно, к эрозии почвы. Из-за этого в долине Кангема большая область стала полупустыней, по которой в сухой период гуляют пыльные бури, а в дожди случаются катастрофические наводнения. Скоро начнутся горы. Нет, еще не те, куда мы летим, а невысокие лесистые горы вокруг Танги, на Фанском плоскогорье, разделенные дикими ущельями. Два года назад здесь со мной и еще двумя присутствующими в самолете людьми — майором и директором Матуром случилось несчастье. Наш самолет сбили контрабандисты, приняв за правительственный патруль. И мы чудом остались живы…

— Ума не приложу, — сказал мне майор Тильви, — как вы будете с этими дикарями общаться?

— А что? — Я с трудом вернулся в сегодняшний день.

— Я жалею, что нашел это племя, — сказал майор и этим отвлек меня от воспоминаний.

— Почему? — не сразу понял я.

— Конечно, я понимаю, наука, приказание правительства. Но у меня собственный командующий округом и ему плевать, простите, на голых дикарей. Я должен был к концу месяца закончить съемку района. А теперь?

— Теперь вы останетесь с нами?

— Вот именно. К тому же вам нужна охрана. Неизвестно, как поведут себя дикари.

— А где ваши солдаты?

— Я приказал им не приближаться к пещерам.

— А вдруг дикари ушли?

— Вряд ли. Я оставил посты на перевале и у выхода из ущелья. А через хребты им, пожалуй, не перебраться… Может, вы управитесь быстрее, чем за неделю?

— Тильви, — сказал я, — к сожалению, я не могу дать вам такого обещания. Факт обнаружения дикого племени — большое событие в мировой науке, и участники конференции намерены специально задержаться в Лигоне, чтобы ознакомиться с первыми результатами наших наблюдений. Вы же интеллигентный человек…

— Но мой командующий округом, — улыбнулся Тильви, — не настолько интеллигентный человек, чтобы понять, как важна для мировой науки дюжина голых дикарей.

— Вот именно! — У директора Матура слишком хороший слух. Оказывается, он подслушивал наш разговор, несмотря на шум моторов. — Мне также совершенно непонятно, что мы там увидим. Увидим жуликов, которые начнут просить у нас бакшиш. Я не представляю, как мне охранять продукты. Ведь растащут.

— Мы не будем останавливаться у самых пещер, — сказал Тильви, обращаясь ко мне и игнорируя директора. — Мы подобрали место у воды, в двух милях от пещеры.

— Правильно, — согласился я.

Но директора Матура слова майора не убедили. Он раскачивал головой, как китайский болванчик, демонстрируя этим неодобрение всей операции. И я снова подумал: а какого черта он с нами увязался? Сидел бы в Лигоне, поил оранжадом делегатов, горя бы не знал.

Директор Матур

Господин Юрий смотрел на меня с подозрением. Мне показалось, что я с моей обычной проницательностью улавливаю в его взгляде вопрос: а зачем вы, господин директор Матур, столь занятый человек, отправляетесь с нами в дикие горы, если не интересуетесь этими дикарями?

Ну что ж, господин Вспольный, ваш невысказанный вопрос справедлив. Давайте, как умные люди и джентльмены, признаем это.

Разумеется, я мог бы ответить господину Юрию, что с детства меня влекут тайны развития человечества, что первобытные народы хранят для меня в себе странные загадки… и это будет неправдой.

Поэтому я вынужден сделать признание, которое мне делать не хотелось, но теперь, когда все уже позади и некоторые обстоятельства, о которых я (о человеческие слабости!) предпочел бы забыть, уже всплыли на поверхность, можно приоткрыть завесу тайны, оставаясь при том честным и чистым человеком. Да, я летел в том самолете, несмотря на то, что не выношу полетов, по причине, не имевшей отношения к голым дикарям.

Вечером того дня, когда на международном конгрессе было объявлено о диких людях, ко мне подошел старший официант и передал мне просьбу моего старого друга, владельца завода прохладительных напитков, господина Сумасвари заглянуть к нему на чашку чая.

Будучи человеком общительным, я всегда с благодарностью принимаю приглашения моих друзей. И на этот раз я поспешил на встречу, рассчитывая провести ее за мирной беседой. Однако мой друг был взволнован. И огорчен. Причина его огорчения заключалась в том, что его близкий друг пропал без вести в районе Гитанского перевала. Узнав, что туда направляется самолет, мой старый приятель умолил меня полететь вместе с профессорами и постараться узнать, не стал ли его друг жертвой голых людоедов.

К счастью, полет до Танги прошел без приключений, и через час мы приземлились на небольшом аэродроме этого тихого горного городка, недавно разрушенного страшным землетрясением. Правда, за два года небольшие дома уже были восстановлены, почти отремонтирована миссионерская церковь. Кое-какие здания еще были в лесах, а на окраине города лежала в развалинах резиденция местного правителя покойного князя Урао Као, где обитала его престарелая мать. Я намеревался нанести ей визит, но не успел, потому что погрузился в дела и заботы.

Анита Крашевская

Город был чудесен. Даже то, что он пострадал от землетрясения, не могло уничтожить его очарования. Поросшие соснами холмы подступали с севера, а на юге плоскогорье, где он расположен, обрывалось уступами к большому небесной синевы озеру, за которым голубыми отрогами поднимались горные хребты.

Здесь, на плоскогорье, весна была не такой раскаленной, сухой и душной, как в долине, с гор дул ветерок, неся по тенистым улицам сухие листья.

Мне очень захотелось побыть здесь одной, чтобы впитать в себя аромат этого затерянного на краю света уголка, и я совершила небольшое моральное преступление — сбежала от милейшего русского Пиквика — Юры Вспольного. Боюсь, ему кажется, что он в меня влюблен. При виде меня он начинает бесконечно говорить, будто опасается, что, как только он замолчит, я исчезну. На конференции он усаживается рядом и просвещает меня по части местных обычаев и древней истории Лигона, бегает за лимонадом и занимает мне очередь в кантине[4], где мы перекусываем в перерыве между заседаниями. При этом он страшно конфузится и тщательно делает вид, что совершенно мною не увлечен[5]. В самолете он даже пересилил себя и сел от меня отдельно, но я все равно шеей ощущала его нежный близорукий взгляд. Нет, он в самом деле добрый и милый человек, но я несколько устала от его лекций, и, наверно, придется их как-то прервать, стараясь при этом не оскорбить его чувств.

Я узнала от профессора Мангучока, что мы задержимся в Танги до утра, и, пока Юрий был занят научной беседой с Никольсоном, я спустилась по лестнице деревянной гостиницы, обошла поросшую бамбуком груду щебня и кирпичей, которая когда-то была местным отелем, и углубилась в город.

Я прошла мимо базарчика, где женщины из племени синих фанов в красных тюрбанах и широких коротких ультрамариновых юбках торговали мандаринами и яблоками. Я даже купила фунт мандаринов и потом пожалела, что не купила больше. Крутой извилистой улочкой я поднялась к старой, построенной, видно, в начале прошлого века церкви. Само здание при землетрясении устояло, но колокольня рухнула и теперь стояла в лесах — ее восстанавливали. Оттуда, от церкви я полюбовалась видом на озеро. Я даже залезла на леса и оттуда сделала несколько удачных слайдов. Два пожилых каменщика бросили работать, глядели на меня, не говоря ни слова, и вежливо улыбались.

На зеленой аккуратно подстриженной лужайке у церкви, в тени цветущего алыми цветами дерева я увидела мраморное надгробие с именем местного священника или миссионера и относительно недавней датой смерти — позапрошлым годом. Может быть, этот старый англичанин, отец Фредерик, погиб во время землетрясения?

Затем улица привела меня к небольшому буддийскому монастырю, затаившемуся в тени широких крон манговых деревьев. Между ними бродили, что-то разыскивая в траве, небольшие черные свиньи.

Молодой монашек с бритой головой, читавший в тени книгу в кожаном переплете, раскрыл рот, увидав меня, и что-то сказал по-лигонски. Потом долго глядел мне вслед.

Начались сумерки, и я решила, что пора возвращаться. Сумерки здесь короткие, стемнеет быстро, и я могу заплутаться. Я повернула обратно и решила срезать путь, пройдя по узкой улочке между небольших деревянных домов. На открытых верандах сидели люди в свитерах и вязаных шапочках — видно, для них этот парной вечер казался прохладным. Они пили чай или ужинали. Некоторые мне улыбались и что-то говорили вслед. Но не зло, а так, как глядят на проходящую мимо пушистую кошку.

Улочка уперлась в парк. Может, это был ботанический сад, потому что перед некоторыми деревьями стояли палки с прибитыми названиями по-лигонски и на латыни. Дорожки вились между деревьев и кущ кустарника. Темнело.