Феномен хищника - Норма Найт

Тёплый ветерок развеивал последние остатки утреннего тумана. Совершая привычные волнообразные движения, Роб прикидывала, отправится ли в этот раз за нею погоня. Если вдруг соберутся сегодня, пожалуй, смогут и догнать. Хорошие псы унюхают след на другой стороне брода…

Заодно вырезав себе крепкий удобный посох, беглянка навострила и закрепила на поясе нехитрое оружие. Скинула куртку – уже тепло, поторопилась на запад. Лес постепенно становился гуще, но это были знакомые места. Роби издалека видела, где следует обходить завалы от прошлогоднего весеннего урагана. Тогда в деревне сильно потрепало кое-какие дома. Семье Робин повезло, отцу пришлось только заменить лишь несколько сорванных с крыши досок.

Скоро должен показаться ручей. Так и есть – через полсотни шагов донеслось едва уловимое журчание. Селянка напилась, набрала полную флягу свежей воды, умылась. Закатав штаны, шагнула по щиколотку в студёную воду, дав себе слово пройти как можно дальше, чтоб затруднить работу возможным преследователям.

Когда ступни совсем закоченели, выбралась на большой плоский камень согреться. Кузнец сделал ей метательные ножи, но в ученицы не взял. «Не бабское это дело, кувалдой махать». Конечно, силы у Роб ещё ой как маловато, но со временем она бы научилась… Увы, вместо «девчонки» в кузнице появились трое парнишек примерно на пару-тройку лет младше. От бессильной злобы и зависти она в первую же неделю разбила носы двоим из учеников Олафа. Третьему, правда, удалось самому намылить нахалке шею, но не без потерь для собственной физиономии. Кузнец, конечно, понял, в чём дело, но своего решения насчёт Роби не изменил.

Солнечные лучи легко проникали сквозь кроны, отражались от перекатывающейся через камешки кристально чистой журчащей воды, освещали замшелые валуны, лежащие по обеим берегам. Над ручьём порхали яркие бабочки, трещали кузнечики. Девушка залюбовалась бы картиной, но вовремя вспомнила, что у водопоя больше шанс встретиться с хищниками и утроила бдительность.

Ещё дважды беглянка сделала довольно большие переходы по воде, останавливаясь только для того, чтоб отогреть одеревеневшие ноги, а по пути собирала подходящие камни для пращи. Потом галька на дне пошла слишком острая даже для её загрубелых подошв, и Робин стала присматриваться, на какой лучше выбраться берег.

Улыбнулась. В паре метров над ручьём нависала подходящая ветка раскидистого дерева. Внимательно осмотрела – выдержит ли. Кинула камнем, послушала звук. Кажется, крепкая. Перекрестилась – и подпрыгнула, ухватилась обеими руками. Подтянулась, обхватила ногами и медленно, осторожно перехватывая, поползла по ветке к стволу дуба, стоявшего на берегу. В своей далёкой молодости дерево отчего-то наклонилось к воде, да так и осталось расти под углом к земле, с каждым годом всё глубже зарываясь в неё корнями.

Роби аккуратно перебралась на другую сторону ствола и спрыгнула наземь как можно дальше от берега. Вытащила оставшийся табак, посыпала на траве собственные следы, зашагала в чащу. Десятки разных цветов украшали поляны и, если бы не мысли о возможных преследователях и своём весьма туманном будущем, Роб могла бы подолгу любоваться ими.

Несколько дней мы по очереди приглядывали за девушкой. Выросшая в посёлке, она, тем не менее, довольно уверенно чувствовала себя в лесу. К концу третьего дневного перехода Робин далеко впереди увидела горы – высоченные монолиты преграждали путь на запад. Не собираясь заниматься альпинизмом, она повернула на юг, вскоре вышла на берег довольно широкой и быстрой реки, которой последующие дни и держалась.

Какое-то время Роби подумывала, не слишком ли рискует, долгое время идя поблизости от воды. Кроме хищников так можно было набрести на незнакомое людское поселение, а это ничуть не лучше. Но в итоге решила, что о приближении чужого жилья заметит по неизбежно оставляемым людьми приметам. Пока что на берегах можно было видеть только голые, словно обглоданные коровьи кости, стволы высохших деревьев, принесённые высокой весенней водой.

Утро беглянки начиналось с обязательного умывания. Вместо мыла она оттирала руки мелким речным песком, иногда ополаскивалась по пояс, чтобы отогнать дремоту. Потом, надев петлю «заряженной» камушком пращи на запястье, отправлялась в путь, высматривая какого-нибудь подходящего кандидата себе на завтрак.

Чаще всего била белок и птиц, совершенно незнакомых с действием оружия. Непросвещённая фауна ничуть не боялась подпускать человека на опасное расстояние. Часто глупые птицы не улетали с веток, даже если вниз падала сбитая камнем соседка. Тушки тут же жарились на костерке: ела Роб не по часам, а сразу, как добывала съестное. В пищу шли также ягоды и орехи молочной спелости, известные девушке съедобные травы.

Смотрела Роби не только по сторонам, но и под ноги, ступая неторопливо-аккуратно, без испуга уступала дорогу дважды попавшимся на пути змеям. Когда между деревьями справа проглядывали просветы, видела всё те же однообразные хребты в голубой дымке у горизонта.

Однажды попался мост через реку. Селянка долго разглядывала огромное сооружение с одним невесть когда рухнувшим пролётом и очевидно подточенными временем железобетонными опорами. С удивлением перешла насыпь заросшей взрослыми деревьями железной дороги – прежде таких мест видеть не доводилось.

В целом придерживаясь южного направления, беглянка не стремилась особенно строго следовать ему: всё равно, куда приведёт дорога, конца которой она сама не знала. Шла туда, где можно было пройти, а не продираться, уже не особенно заботясь о том, чтобы за день покрыть как можно больше километров.

Ночлег всегда искала заранее, за несколько часов, тщательно подбирая места. Несмотря на то, что лес уже пошёл незнакомый, Робин не унывала, с интересом постигая новизну окружающего. Особенно хорошим её настроение стало с того дня, когда девушка решила, что погоня ей больше не угрожает. Первые дни нарочно шла по таким местам, где на лошадях не проехать, а теперь пешком её уже не достать.

Худшим из всего, что происходило с нею за эту неделю, Роб пока считала затяжной мелкий и нудный дождь, когда пришлось сидеть в самодельном шалаше чуть ли не половину суток. Поскольку более пристойная пища сама в руки не приходила, съесть за это время удалось только пару неосторожных лягушек. Ещё в лесу девушке сильно досаждали атаки комариных стай, потому она обходила распадки, где гнус клубился тучами.

А вот случившийся раз сильный ливень она пережила довольно своеобразно. Поняв, что построить шалаш не успеет, а более укрыться негде, Роби быстро сняла всё, туго связала в узел – сверху непромокаемая кожаная куртка, и спрятала вещи в дупле дерева. Сама же, как только разразилась гроза со вспышками молний и ударами грома над головою, принялась бешено скакать и прыгать, размахивая всеми четырьмя. Не сколько от избытка эмоций, сколько чтоб не замёрзнуть…

* * *

Ита удобно устроился в тени огромной пальмы на берегу океана, в моей прошлой жизни называвшегося Атлантическим. Ствол огромного дерева причудливо изогнулся над белым прибрежным песком, словно для того, чтобы закрывать исследователя от палящего солнца. Шестнадцатый градус северной широты, некогда благословенный, а сейчас, пожалуй, даже слишком горячий климат.

Стрейнджер внимательно изучал отчёт брейна о сканировании нового вида медузы. Диаграммы, графики, изображения виртуальных срезов тканей мелькали перед ним, выводимые электронным мозгом диская прямо на сетчатку глаза. Этот способ экономил массу энергии.

Я извинилась за беспокойство, попросила уделить нам минутку внимания. Переключив мозг в режим фоновой загрузки научной информации без её немедленного осмысления, Ита вежливо отозвался сигналом готовности к ментальному контакту.

Зная, что инопланетянин каждый вечер знакомится с результатами нашей работы по сбору фактов, мы сочли возможным обойтись без утомительных предисловий.

-«Мы по поводу той девочки в лесу Северного Треугольника. Её зовут Робин».

Глядя в безмятежную бирюзу гладкого, как стекло, океана, Ита принял расслабленную позу, передвинулся ближе к едва колышущейся воде и мягко прикрыл глаза. Ментальный фон стрейнджера должен был убеждать нас в его полном покое и непринуждённости. Абсолютно точно и полностью восприняв невысказанное, он подумал:

-«Некоторый опыт позволяет мне предполагать, что Робин будет далеко не последним пополнением нашего экипажа. Конечно, вы теперь знаете: летящие среди звёзд не единая раса, а интегральное сообщество единомышленников. Общность ментальностей, жизненных целей и идеалов, отношение друг к другу и к Вселенной».

Ита как будто рассуждал, говоря сам с собой и следя за недвижными белыми облачками, в двух-трёх местах соткавшимися на горизонте.