Черная метка - Патриция Корнуэлл

– Прошу тебя, не обижайся, – произнес Джей.

– Не обижаться? Разве мне не на что обижаться?

Мы свернули с бульвара Итальянцев на рю Фавар.

– Не обижаться, когда меня послали сюда решать проблемы и я оказалась пешкой в какой-то игре, о которой ничего не знаю?

– Мне жаль, что ты смотришь на это с такой точки зрения, – проговорил Телли.

– Мы плохо действуем друг на друга, – предупредила я.

Кафе "Рюнц" оказалось маленьким и тихим, на столах лежали клетчатые скатерти, стояла зеленоватая стеклянная посуда. Горели красные лампы, люстра тоже была красной. Когда мы вошли, Одетта готовила за стойкой напитки. Увидев Телли, она всплеснула руками и принялась что-то выговаривать ему.

– Она ругает меня, так как я не появлялся два месяца и не позвонил, прежде чем прийти, – перевел он.

Пытаясь загладить вину, Телли перегнулся через стойку и поцеловал хозяйку в обе щеки. Несмотря на то что кафе было заполнено, благодаря обаянию Телли она умудрилась усадить нас за столик в углу, обычно не пустовавший.

Он привык получать то, чего хотел. Он выбрал красное бургундское, утверждая, будто я якобы заявила, что люблю это вино хотя я не помнила, когда это говорила и говорила ли вообще. К этому времени я уже не была уверена, что именно он знал обо мне заранее, а что я рассказала сама.

– Посмотрим, – произнес он, взяв меню. – Настоятельно рекомендую эльзасское фирменное блюдо. Но с чего начнем? Салат с грюйером – тертый грюйер, который выглядит как паста на латуке и помидорах. Хотя он слишком сытный.

– Тогда, наверное, мне только салат, – сказала я, не чувствуя аппетита.

Телли вынул из кармана пиджака маленькую сигару и щипцы.

– Помогает сократить количество сигарет, – объяснил он. – Хочешь попробовать?

– Во Франции слишком много курят. Мне пора опять бросить курить, – ответила я.

– Это очень хорошие сигары. – Он откусил кончик у одной. – Пропитанные сахаром. Эта с ванилью, но у меня есть с корицей и запахом самбука. – Он чиркнул спичкой. – Но больше всего мне нравятся коричные. – Он затянулся. – Тебе стоит попробовать.

Он протянул мне пачку.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

– Я заказываю их оптом из Майами, – продолжал Телли, выставив сигару и отклонив голову назад, чтобы выдуть дым к потолку. – "Кохимар". Не путать с "Куаба" – замечательными сигарами, но контрабандными, если они с Кубы, а не из Доминиканской Республики. Контрабандными в США, во всяком случае. Я это знаю доподлинно, потому что служу в отделе по контролю за торговлей алкогольными напитками, табачными изделиями и оружием. Да-с, я кое-что понимаю в алкоголе, табаке и оружии.

Он уже закончил первый бокал вина. И снова наполнил его бургундским и долил мой.

– Если я вернусь в Штаты, мы увидимся? Просто ради интереса: что случится, если меня переведут... ну, скажем, обратно в Вашингтон?

– Я не хотела делать этого с тобой, – сказала я.

На глаза Телли навернулись слезы, и он быстро отвел взгляд.

– Это я во всем виновата, – мягко произнесла я.

– Виновата? – повторил он. – Виновата? Не знал, что нужно говорить о чьей-то вине, как будто мы совершили ошибку.

Он наклонился над столом и самодовольно улыбнулся, словно был детективом, поймавшим меня на крючок.

– Виновата. Гм-м-м, – задумчиво произнес он, выпуская дым.

– Джей, ты молод, – сказала я. – Когда-нибудь ты поймешь, что...

– Возраст здесь ни при чем, – оборвал он меня таким тоном, что на нас покосились из-за соседних столиков.

– Кроме того, ты живешь во Франции.

– Есть места похуже.

– Можешь сколько угодно жонглировать словами, Джей, – сказала я. – Но действительность всегда берет верх.

– Ты жалеешь, не так ли? – Он откинулся на спинку стула. – Я так много о тебе знаю и все равно совершаю глупости, подобные этой.

– Я никогда не говорила, что это было глупо.

– Ты отталкиваешь меня, так как не готова.

Я тоже почувствовала обиду.

– Ты никак не можешь знать, готова я или не готова. – Подошедший официант принял у нас заказ и неслышно удалился. – Ты потратил слишком много времени, чтобы разобраться во мне, но не разобрался в себе.

– Хорошо. Не волнуйся. Я больше никогда не буду угадывать твои мысли и чувства.

– Ага. Капризничаешь, – сказала я. – Наконец-то ты начинаешь себя вести в соответствии с возрастом.

Его глаза сверкнули. Я отхлебнула вина. Телли допил очередной бокал.

– Я тоже заслуживаю уважения, – отозвался он. – Я не ребенок. Как назвать то, что сегодня случилось, Кей? Общественная работа? Благотворительность? Сексуальное образование? Проявление родительских чувств?

– Наверное, не стоит говорить об этом здесь, – предложила я.

– А может, ты меня просто использовала?

– Я слишком стара для тебя. И говори, пожалуйста, потише.

– Это моя мать старая. И тетка тоже. А еще глухая вдова, которая живет по соседству.

Я поняла, что не имею представления, где живет Телли. Даже не знаю его домашнего телефонного номера.

– Старость – это манера поведения, когда ты становишься высокомерной, снисходительной и трусливой, – закончил он, приветственно поднимая бокал.

– Трусливой? Меня называли по-разному, но трусливой – никогда.

– Ты эмоциональная трусиха. – Он выпил вино, словно пытался потушить пожар внутри. – Именно поэтому ты жила с ним. Он был надежным человеком. Не имеет значения, что ты говоришь о своей любви к нему. Главное, за него можно было спрятаться.

– Не рассуждай о том, чего не знаешь, – предупредила я, начиная нервничать.

– Потому что ты боишься. Боялась с тех пор, как умер твой отец, с тех самых пор, когда почувствовала, что отличаешься от других, поскольку ты действительно другая, но за это надо платить. Мы платим, потому что мы особенные. Мы одиноки и редко догадываемся, что причина этого заключается в нашем отличии от остальных. Мы считаем, дело в нас самих.

Я положила салфетку на стол и отодвинула стул.

– Это обычная проблема со всеми козлами, которые владеют информацией, – сказала я тихим, спокойным голосом. – Вы присваиваете себе тайны, трагедии и радости людей, словно они ваши. По крайней мере я живу собственной жизнью и не подглядываю исподтишка за незнакомыми людьми. По крайней мере я не шпионю.

– Я тоже не шпионю, – отозвался он. – Мне поручили узнать о тебе как можно больше.

– Ты прекрасно справился со своей работой, – уязвленно заметила я. – Особенно этим вечером.

– Не уходи, пожалуйста, – тихо произнес он, протягивая ко мне руку.

Я отшатнулась от него и вышла из кафе под удивленные взгляды присутствующих. Кто-то засмеялся и сделал замечание, которое не нуждалось в переводе. Было очевидно, что этот красивый молодой человек и дама постарше устроили любовную ссору. А может, он ее альфонс.

Было почти половина десятого, и я решительно направилась к гостинице, в то время как парижане, похоже, только-только выходили на улицы. Женщина-полицейский в белых перчатках засвистела, пропуская машины, и мне вместе с толпой пешеходов пришлось ждать, пока можно будет перейти бульвар Капуцинов. Воздух был наполнен оживленными голосами и холодным светом луны. От аромата жареных пирожков и каштанов на маленьких грилях кружилась голова. Я совсем упала духом и торопилась, как беглец, спешащий от погони, и все же медлила, поворачивая за угол, так как хотела быть пойманной. Но Телли не побежал за мной. Когда, разгоряченная и расстроенная, я подошла к гостинице, сама мысль, что сейчас я вернусь в номер или увижу Марино, была невыносимой.

Я остановила такси, потому что мне оставалось сделать еще кое-что. Я решила сделать это одна, ночью, поскольку была в отчаянии и не хотела думать о последствиях.

– Да? – сказал водитель, поворачиваясь ко мне. – Чего желает мадам?

Я попыталась собраться.

– Вы говорите по-английски? – спросила я.

– Да.

– Вы знаете город? Могли бы пояснить, что мы видим?

– Видим? Вы хотите сказать, что мы видим сейчас?

– Нет, что увидим по дороге, – сказала я.

– Разве я похож на экскурсовода? – Кажется, я его развеселила. – Я не экскурсовод, но я здесь живу. Куда поедем?

– Вы знаете, где находится морг? Это на набережной Сены, рядом с Лионским вокзалом.

– Вам нужно туда? – Он опять повернулся ко мне и нахмурился. Мы ждали, пока откроется брешь в сплошном потоке машин.

– Да, мне нужно туда. Но вначале мы заедем на остров Сен-Луи, – произнесла я, ища Телли, хотя надежда увидеть его почти умерла.

– Что? – Водитель засмеялся и посмотрел на меня так, будто я сошла с сума. – Хотите попасть в морг и на остров Сен-Луи? Какая между ними связь? Умер кто-то из богачей?

Мне это начинало надоедать.

– Поехали, – попросила я.

– Ладно-ладно. Как хотите.

Колеса застучали по булыжной мостовой, уличные фонари на набережной Сены отражались в воде мириадами серебристых рыбок. Я протерла окно со своей стороны и приоткрыла его, когда мы миновали мост Луи-Филиппа и въехали на остров. Я сразу узнала дома семнадцатого века, в которых когда-то обитало дворянство. Я уже была здесь с Бентоном.