Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

– Их ты! – почесал затылок Буслай.

Лют молча согласился.

Город идеально вписался в тело горы, строители поставили каменные дома на широкой долине, защищенной с трех сторон неприступными скалами. Четвертую сторону прикрывала высоченная стена. К массивным воротам вела извилистая крутая тропа, запруженная повозками, даже досюда доносилась ругань купцов. Каменный мост был перекинут через глубокое ущелье.

Солнце ушло за горы, на стены скал плеснуло красным, и Лют ахнул восхищенно: воздух над городом налился сказочными красками, будто открылись врата в ирий.

Буслай протер подозрительно заблестевшие глаза, голос стал хриплым, словно горло его недавно освободилось от тяжелой хватки.

– Неплохо, но в наших лесах сердцу милей.

Лют тряхнул головой, поспешно согласился. Кони тронулись с места, земля сменилась мощеной брусчаткой, копыта с веселым звоном выбивали искры.

Наперерез двинулись оружные молодцы, нарочито держа ладони на мечах. Буслай ответил на сверлящие взгляды злобной рожей.

– Хто такие? – спросил требовательно старший разъезда, немолодой муж с хищным лицом и гладко выбритой кожей щек.

Помощники взяли пришлых в полукруг, на рассерженного Буслая смотрели насмешливо, похлопывали по рукоятям мечей издевательски. Нежелан съежился в седле, но на него внимания не обратили, ясно же: вред княжеству могут принести вот эти оружные хлопцы.

Лют сдержал огонь в груди, и бурлящая кровь немного успокоилась. Потом откинулся нагло и смерил старшого презрительным взглядом:

– Путники перехожие.

Старшина ревниво обшарил взглядом фигуру чужака, при виде меча глаза его сузились.

– Почему оружные? – спросил он жестко.

Лют ответил с ленцой, как боярин холопу:

– Дороги неспокойные, а покуда вы прискачете на защиту, будет поздно.

Разъезд зароптал возмущенно, горячие головы наполовину обнажили сталь. Буслай охотно бросил ладонь на рукоять молота и сощурился прицельно. Старшина поморщился досадливо. Люто вращая глазами, он заставил подручных угомониться. В его взгляде появилось некоторое уважение.

– Кому присягу давали? – спросил он обыденным тоном.

– Мы из ближней дружины князя Яромира, чьи земли лежат в полумесяце на полночь. Должен заметить, весьма богатые земли, вашим не чета.

Пригорцы шумно засопели, лошади под ними пристукнули копытами нервно, уши резанул противный скрип железа и зубов. Старший успокоительно вскинул длань, посмотрел на Люта с понимающей усмешкой.

– Что-то слышал об этом угодье, говорят, тамошние обитатели настолько трусливы, что от страха не понимают, что говорят, на людей кидаются.

Настал черед Буслая ахнуть в гневе и стиснуть молот, обласканный предгорцами насмешливыми взглядами. Лют остался спокойным, ответил воину такой же ухмылкой.

– Нет, так в лесу себя не ведут, разве что смельчаки, забравшиеся ради спасения шкур в темные и вонючие пещеры, из-за того разумом тронувшиеся. Это да.

Начальник разъезда закончил словесную перепалку и подпустил в голос немного тепла:

– Если явились не бесчинствовать, а посмотреть на дивный город Кряж, славно погудеть в корчмах с потребными девками – добро пожаловать.

Лют кивнул, лицо осветила дружеская улыбка.

– Клянусь, что пришли с миром, по поручению нашего князя, никакого урона жителям и городу не причиним.

Буслай и предгорцы выдохнули разочарованно, Лют обменялся понимающим взглядом со старшим: мальчишки, ведь не хотят кровавой рубки, но пыжатся.

Путники объехали разъезд, кони зацокали по булыжникам. Извилистая петля дороги помалу покрылась золотыми язвами, а когда отряд подъехал к ее началу, узрели Огненного змея, зажженного сотнями факелов.

Двинулись шибче. Словоохотливые купцы и деревенские торговцы пояснили, что ночью, как и в остальных людских городах, за ворота никого не пускают. Придется выбирать меж ночевкой на камнях и пронизывающем ветру и спуском вниз… на дно ущелья, ибо невредимым спуститься трудно.

Путники оттесняли людей конями, посыпались черные ругательства, спину Нежелана тряхнуло от ударов камней.

– Чего вы там болтали? – сказал Буслай, порадовавшись мукам бедовика. – Ничего не понял, вроде друг друга оскорбляли, а разошлись миром.

Лют с облегчением увидал запруженный мост, не оборачиваясь, ответил:

– Да просто языки чесали, бывалые мужи без того не могут.

Буслай засопел обиженно: Лют невольно напомнил ему, что он молодой гридень, в серьезных схватках не бывавший. Хоть и подтрунивает над Лютом всячески, подначивает, перечит, но происходит то по доброте старшего, к оскорблениям нечувствительного.

Палец смахнул из уголка глаза горячую каплю. Буслай стиснул челюсти, в голове билась утешительная мысль, что не виноват в малости лет, не позволившей хоробрствовать на Пепельном валу и в других жарких битвах. А в самой глубине сознания неприятно грыз червячок, что так можно списывать на молодость, но на самом деле…

Буслай тряхнул головой, как мокрый пес, и поспешно затараторил, дабы ужасная мысль не вернулась:

– А чтой-то он гулящих девок потребными назвал? Они тут Покон вообще чтят?

Лют пожал плечами, заметил вдумчиво:

– С другой стороны, непотребное никому не нужно, а раз пользуются, то неча кривить.

Буслай задумчиво хмыкнул.

Нежелан с завистью прислушивался к разговорам витязей и хлюпал носом от обиды: когда и он сможет говорить больше трех слов за день?

«Уйду от них, – всплыло горькое решение, – здесь и останусь, пусть идут одни. И чего таскаюсь за двумя угрюмыми мужами, занятыми важным поручением? Один к тому же постоянно унижает…»

По мосту двигались медленно, брань отражалась от скал, множилась звонкой разноголосицей. Почти стемнело, город осветился огнем, заключенным в прозрачные колпаки на вершинах столбов. Гридни подивились диву, подобрали челюсти и с тоской уставились на людскую запруду. Все орут, давят друг на друга, забывая, что у моста перил нет, а лететь вниз долго, успеешь от страха умереть.

– Что столпились? – простонал Буслай с тоской.

Один из торговых людей пояснил охотно:

– Да мытари товар проверяют тщательно, покуда в каждый кувшин рыло не сунут, дальше не пройдешь.

Эхо расстроенного крика прокатилось по ущелью, на миг заглушив ругань.

На середине моста стало ясно, что заночевать в городе не судьба. На землю опустилась тьма, небо застелилось черной скатертью, прибитой серебряными гвоздиками, факелы трепетали на ветру, поэтому еле разгоняли мрак. Ворота вот-вот закроют.

Нежелан выдохнул разочарованно, зашарил в мешке в поисках факела. Промасленная тряпка охотно разгорелась, едва упали первые жирные искры трута. Нежелан поспешно подхватил факел, вздернул над головой. Пока неуклюжими движениями запихивал трут в непромокаемый чехольчик, конь перестал чувствовать натяжение поводьев, тряхнул головой, лениво всхрапнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});