Мой - Анастасия Пырченкова

подмигнул Артём, тепло улыбнувшись.

Я тоже не удержалась от улыбки.

- Да, он высказался очень доступно о наших с тобой отношениях, - фыркнула беззаботно. - И мне всё равно.

- И это неправильно, медовая, - укорил меня Артём. - Им и так сейчас нелегко с беременностью, а тут ещё и мы с тобой… Просто будь терпимей к родителям.

- Я стараюсь, правда, но почему бы просто не послушать свою дочь сперва? Познакомиться с тобой? Почему надо сразу запрещать? Я что, маленький ребёнок, который не понимает, что делает, потому что ему интересно?

- Ну-у… - протянул мужчина, за что схлопотал от меня по плечу.

- Вот только попробуй, - пригрозила я ему.

- М-м… Попробовать что, медовая? - прищурился Акимов, резко подавшись вперёд, отчего мне пришлось отклониться назад.

Учитывая, что я так ещё и не привела одежду в порядок, вид ему открылся довольно развратный. Светло-карий взор моментально потемнел. А я снова засмотрелась на золотистый обод вокруг расширенного чёрного зрачка. Никогда не думала, что такой цвет глаз существует. Впрочем, Артём во всём отличался от других. Идеальный. Потрясающий. И только мой. Весь.

- Ты не ответила на вопрос, - прошептал он мне в губы.

Гулко сглотнула, открыла рот и закрыла, так и не получившись выдавить из себя ни звука.

- Что же ты молчишь?

Мужские пальцы прошлись вдоль моей шеи вниз, по ключицам, переместились к груди и принялись обводить линию декольте. Я же впервые задумалась о том, что стоило бы сменить девичьи топики на что-то более откровенное и взрослое. Впрочем, о том я размышляла совсем не долго. Ровно до прикосновения его губ к своей шее и последующего лёгкого укуса. Словно разряд тока пронзил всё тело, вынуждая выгибаться навстречу ласке ещё больше. С губ слетел шумный выдох. И ещё один. когда прежнее действие повторилось.

- Артём…

Поцелуи спускались ниже, мужские руки становились ненасытней, сжимая меня то крепче, то ослабляя хватку. А мне этого уже было мало. Хотелось большего. Того, что мог дать один единственный. Тот, кто сейчас медлил, смакуя и растягивая удовольствие.

Сарафан давно уже сполз на талию, а блузка оказалась расстёгнута полностью и приспущена до локтей, вместе с лямками нижнего топа.

- Идеальная, - прошептал Акимов, одаривая всё более откровенными ласками мою грудь.

Господи, кто-нибудь, остановите время. Хотелось бы продлить этот момент до скончания веков. А ещё лучше перемотать это самое время на два года вперёд…

- Галь, я тут поду... мала… - неожиданно послышался от дверей голос… мамы, которая оборвала себя на полуслове.

Я бы, наверное, тоже замолчала, увидь свою дочь полураздетую на школьной парте с раздвинутыми ногами, с её же учителем физкультуры между ними.

Зато время, как я и желала совсем недавно, замерло! И сам воздух будто вязким стал, не позволяя сделать полноценный вдох.

Одного Акимова, кажется, только это не взволновало. Он спокойненько отстранился, накинул на мои плечи рубашку, а после достал из кармана своих джинс телефон и кого-то набрал.

- Кабинет музыки. Успокоительное и воду. Быстро.

Мобильный лёг рядом со мной на столешницу, а сам мужчина направился к моей остолбеневшей маме, которую ухватил за локоть и усадил на ближайший стул.

- Инесса Николаевна, вы дышите глубже. Всё хорошо, слышите? Ничего страшного не случилось. А вам нельзя нервничать, - принялся убеждать он её всё так же спокойно участливым тоном.

И как у него так получается? Я вот и звука выдавить не могла. Как и пошевелиться. Хотелось вовсе провалиться сквозь землю. Даже с папой так жутко и стыдно не было. Да у меня даже привести себя в подобающий вид сил не хватало. Я просто запахнула блузку и уставилась в пол, чтобы не видеть осуждения на строгом лице матери.

- Вы-ы… - протянула та сиплым голосом и снова замолчала.

Ага, не я одна дар речи потеряла от сложившейся ситуации!

Уже хорошо.

- Инесса Николаевна, прошу вас, дышите. Да, я соблазнил вашу дочь. Да, мы встречаемся. Да, я её люблю. Но это же не смертельно. Да?

- Да? - переспросила едва слышно мама.

Артём если и хотел сказать что-то ещё, не успел. В кабинет вошла Истомина. В одной руке она держала стакан с водой, в другой мелкий пузырёк с успокоительным. Завидев нас троих, она запнулась о порог.

- Ну, Акимов, - выдохнула с долей обречённости.

Девушка на мгновение прикрыла глаза, а после всё же переступила пресловутый порог и закрыла за собой дверь. Ногой. По пути к моей родительнице вылила в воду едва ли не весь пузырёк лекарства, протянув эту смесь той. Мама выпила предложенное одним махом.

- Ещё, - прохрипела, вернув стакан Ксении Кирилловне.

- Хватит, - парировал Артём на это строгим тоном. - Ксюш… - обратился к подруге.

- Да, конечно, - кивнула она и направилась уже ко мне.

Я за её приближением следила исподлобья.

- Привет, - неожиданно странно поздоровалась со мной собственная учительница и принялась меня одевать. Неспешно и спокойно, словно ничего такого и не произошло. И только после того, как привёла меня в подобающий вид, отстранилась. Более того, схватила меня за запястье и подвела ближе к Артёму и маме.

Я едва подавила в себе порыв затормозить ногами. Но вот свободной рукой в её вцепилась с удовольствием. Так морально легче. Ещё и мама смотрела на меня так, словно впервые видела.

- Инесса Николаевна, смотрите на меня, - обхватил её лицо обеими ладонями Акимов, вынуждая делать то, что он потребовал, пусть и мягким тоном.

И та смотрела. Ох как она смотрела. С каждым пройденным мгновением в глазах родительницы проявлялось осознание, итогом чего стала звонкая пощёчина.

- Мама! - возмутилась я тут же, бросившись к ним с Артёмом.

Присела рядом с мужчиной на корточки, осматривая красный след от чужой пятерни.

- Ты что делаешь? Ему же наверняка больно. А если опухнет? - принялась отчитывать её.

- Что? - протянула мама недобро, поднимаясь со своего места. - Опухнет? - повторила за мной.

Артём тоже поднялся, и меня за собой потянул, ещё и себе за спину задвинул.

- А давайте мы спокойно обсудим сложившуюся ситуацию. Я понимаю, что выглядит всё не очень, но, я клянусь, никаких злых умыслов по отношению к вашей дочери я не проявлял и не собираюсь, - терпеливо, как маленькой принялся вновь пояснять он моей маме.

Но та, судя по возмущённому виду,