Концерт Патриции Каас. 7. Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение - Марк Михайлович Вевиоровский

поднимая головы.

Но зато примерно через месяц на месте серых невыразительных рисунков на стене появились крупные портреты – яркое солнце мешало, но и мужчину в надвинутой на глаза фуражке, и женщину в широкой панаме можно было разглядывать.

А чуть ниже рисунков, у самой рамки, были привинчены настоящие ордена: у женщины орден Красного Знамени, а у мужчины орден Красного Знамени, орден Красной Звезды и еще какой-то неизвестный орден, монгольский …

ТУРСУНКУЛОВ

У Турсункулова Свиридов появился неожиданно, но Анна Лазаревна встретила его приветливо.

– Здравствуйте Анатолий Иванович! Вот хорошо, прямо к чаю. А я пирог испекла.

На столе лежала развернутая газета

– Вы читали, Анатолий Иванович? Какой ужас!

– И что вас напугало, Анна Лазаревна?

– Раньше такого не было, уж вы мне поверьте. А теперь детишек страшно во двор выпускать. И дают этим насильникам по паре лет да еще условно …

– А потом такой с позволения педагог снова идет преподавать в школу – ужас какой!

– Неужели нельзя наказать как следует? А вот как за границей, вы не знаете, Анатолий Иванович?

– Ну, в Америке, например, и сроки побольше, и на преподавательскую работу такого не возьмут. А еще в некоторых штатах развешивают портреты бывшего преступника с описанием его преступления – думаю, такой там недолго проживет …

– Вот в газете пишут, что выпущенных педофилов кто-то наказывает – бейсбольной битой между ног … Как вы считаете, Анатолий Иванович, это справедливо?

– Думаю, да …

– Безусловно! Я бы таким отрезала под корень это самое … Простите, Анатолий Иванович, за резкость!

– Я с вами полностью согласен, Анна Лазаревна. Думаю, бейсбольная бита да в умелых руках – весьма действенное оружие. Да что мы все о гадостях – пора уже и пирог оценивать!

– Давайте, давайте! Володя, накладывай Анатолию Ивановичу!

КАТЯ БГАНЦЕВА

– Тетя Полина? Это Катя!

– Ты плачешь? Что случилось? Успокойся!

– Вы можете … мысленно … услышать меня?

– Я попробую.

– #Тетя Полина! Мама проболталась насчет дяди Толи, как он меня спасал! Передайте ему, срочно! – это Полина поняла сразу.

– Катенька, не волнуйся. Я все поняла. Сиди дома и никуда не выходи. Слышишь? За тобой приедет Олег.

#Толя, от Кати Бганцевой пришел сигнал, что ее мать проболталась о том, как ты спасал ее дочь. На всякий случай я не велела ей выходить и решила послать за ней Олега с группой. Одобряешь?

#Одобряю. Группу высылаю, группу наружного наблюдения пришлю из Москвы. Успокой Олежку.

То, что с группой, в которой был Олег, отправился он сам – Свиридов не сказал Полине, как и не сказал, что переместятся они туда в виртуальном коконе.

Голос Олега как своеобразный пароль не понадобился, так как группа внезапно появилась прямо в прихожей, где пригорюнившись сидела Катя.

Пока Олег и Катя обнимались Свиридов прошел к Вере Николаевне.

Нельзя сказать, что та понимала, что она натворила – поэтому она нервничала умеренно.

Но Свиридов не стал терять время на прелюдии и плотно охватил ее голову ладонями, снимая информацию.

– Так кому вы рассказали, как я освобождал вашу дочь?

– Вы знаете, Анатолий Иванович … Я не то чтобы рассказала, а сказала, что у нас был аналогичный случай … Но …

– Прошу прощения! – и Свиридов плотно прижал ладони к ее вискам, и этого оказалось достаточным, чтобы узнать все мельчайшие подробности беседы, состоявшейся между двумя дамами.

Не отнимая ладоней Свиридов стер из памяти Веры Николаевны не только все подробности того происшествия, но и подробности недавнего разговора со своей знакомой.

И добавил легкое головокружение с сильной головной болью.

– Николай Владимирович, уложите Веру Николаевну – у нее голова разболелась.

Убедившись, что Николай Владимирович не в курсе произошедшего, Свиридов зашел к Кате.

– Как же ты выросла, Папуасик! Совсем взрослая стала. Слезы вытри. Ты очень правильно поступила, что связалась с Полиной Олеговной. Я у твоей мамы стер из памяти те воспоминания, но у тебя мне их стирать не хочется. Оставим их, хорошо?

– Хорошо, дядя Толя! – Катя обняла Свиридова. – А Олегу рассказать можно?

– Можно! Вы еще … еще не поженились?

– Нет, дядя Толя, я еще … я еще девушка!

ТАТАРИН

Этот выпуск газеты пришлось срочно допечатывать – из киосков газета исчезла мгновенно.

А всего-то на третьей полосе внизу появилось интервью «Татарина».

«Меня зовут Татарин».

Эти слова вынесли в заголовок и это были единственные собственные слова интервьюируемого. В редакционной сноске главный редактор извинялся перед читателями, что все сказанное – это перевод на литературный русский язык того, что рассказал их гость.

«Тат.: Я долго собирался рассказать кое-что из того, что происходит у нас каждый день. Каждый день в суде оправдывают виноватого и он выходит на свободу. Каждый день менты (прим. редакции – автор настоял на таком определении) избивают ни в чем не повинных и сажают их в обезьянник или собирают дань с водителей. Каждый день чиновники набивают себе карманы деньгами, которые им несут для решения простейших проблем. Каждый день кто-то нанимает кого-то и происходит убийство безвинного человека. Почти каждый день выкрадывают детей для получения выкупа. И это не полный перечень ежедневных преступлений, заслуживающих смертной казни.

Корр.: Вы же знаете, что смертная казнь у нас отменена.

Тат.: Глупости законодательства меня не интересуют. Я сам нахожу преступника, сам произвожу дознание, сам выношу приговор и сам привожу его в исполнение. Надеюсь, наши «доблестные» (это было сказано с издевкой) органы могут предъявить большой список «висяков», которые они раскрыть не в силах. В частности, когда человеку вдруг отрубают голову прямо среди толпы, и никто ничего не видит.

Особенно я хотел сказать насчет педофилов. Статистика, видимо, есть, сколько педофилов было казнено непонятно каким способом. Для всеобщего сведения – так будет происходить и дальше, и никакие приговоры мне для этого не нужны. А то взяли за моду – педофила судят, дают ему условный срок и он идет работать обратно в школу. Не волнуйтесь, до школы он живым не дойдет.

О ментах разговор особый. Я убиваю людей по разному. Кому шею свернешь, кому пулю в затылок … Так вот менты взяли за моду хоронить таких как героев, погибших на посту. Им даже надпись «взяточник» на лбу трупа не мешает хоронить их под салютом. Чтобы этого больше не было я решил отрубать им голову – и пусть все знают, что мент без головы – это взяточник или предатель. И попробуйте похоронить его под салютом – тот, кто отдаст такой приказ, сам без головы останется. Предупреждаю!

Корр.: