Громовое колесо - Евгений Викторович Шалаев

наклонив при этом голову и подставив её под лоб обезумевшего от боли парня.

Твёрдые, как гранит рожки сатира не были видны из-за кучерявой шевелюры. Но, это не значит, что они не выполнили предназначенную для них роль. Совсем наоборот. Рожки те нанесли урон лбу волкодлака никак не меньше кувалды килограммов в восемь весом, это которой с одного размаху забивают костыль в шпалу.

Получив столь мощный удар по черепу, оборотень мгновенно отключился и начал падать, отпущенный сатиром, да так и не успев, а может просто и не в силах уже будучи, засунуть обратно в рот свой безобразно распухший, бордово-синий язык.

Не успело ещё тело первого оппонента Ориса полностью опуститься на землю, а сатир уже летел навстречу своему второму недругу. Летел в буквальном смысле. Упав на спину и пустив своё тело стремительно двигаться по влажной траве, лишь набирая скорость с каждым мгновением. И врезался обеими своими приподнятыми вверх стопами в ноги волкодлака. В ноги последнего из молодых бойцов, вроде уже и ожившего, даже попытавшегося броситься навстречу самому рогатому, выбрав именно его себе в противники, но никак не ожидавшего такой пакости от своего неприятеля.

Ну, как стопами врезался. Это у нас с вами стопы. А у сатира там кое-что покрепче будет. Да покрепче, может, даже тех же самых, его же рожек. И вот это “кое-что покрепче” врезалось со всей дури в подколенные чашечки оборотня.

Раздался характерный хруст, ноги волкодлака подогнулись и он начал медленно заваливаться вперёд. Что характерно, кричать от боли этот боец не стал. Хотя, скорее всего, он просто впал в прострацию. Организм своего хозяина таким образом оградить от реальности пытался, надо думать. Что ж, бывает. В подобных случаях на какое-то время не то, что говорить не можешь – не чувствуешь ничего, даже дышать перестаёшь. Потом, чаще всего, как в себя придёшь, боль ещё сильнее накатывает, но мозг уже готов к этому и направляет все свои возможные ресурсы на защиту. Не отвлекаясь на пустяки. Такие, как жуткие, громкие и неприязненные вопли страха и отчаяния. Но, то уже побочные эффекты.

Кстати, закричать хоть как-то оборотень так и не успел. Рогатый ему не дал.

Сатир, нанеся первый удар, остановился, замер на месте. Что, впрочем, вполне естественно. Но с земли подниматься даже не стал пробовать. Так и лёжа на спине, он быстро прижал согнутые ноги к животу и, как только волкодлак, не переставая заваливаться, приблизил к нему своё лицо на расстояние удара, резко выкинул обе нижние конечности, прижатые теперь друг к другу, вверх. И попал точно в подбородок.

Снова раздался хруст. Здесь даже я поёжился. Очень уж это было сурово. Мне где-то, можно сказать, и нехорошо стало. Оборотень же, с закатившимися глазами и лишённым половины зубов ртом, просто тупо свалился, словно куль, на землю, где и замер в неестественной позе. Разделив участь, тем самым, своих собратьев по оружию, успевших первыми “прикорнуть” на травке.

В общем, начальный раунд оказался за нами. Следовало ли ждать следующий? Без сомнений – да. Думается, одним туром нам обойтись ни при каких раскладах не удалось бы.

Я снова сделал несколько шагов назад, на прежнее своё место. Орис, успевший, между тем, подняться, подошёл и встал рядом со мной. Он выставил в мою сторону кулак, о который я слегка стукнул своим, отпраздновав тем самым нашу маленькую победу. Затем мы с рогатым ещё раз медленно обвели место недавней схватки глазами. И только потом, синхронно взглянули на Черномора.

Вожак оборотней, похоже, до сих пор не мог поверить в происшедшее. Он всё переводил и переводил взор с одного своего бойца на другого. И так по кругу. Бесконечно. Словно ждал, что вот они откроют сейчас свои глаза, усмехнутся и скажут: “Неужели ты думал, что с нами так легко справиться?” Затем встанут, скользящей, лёгкой походкой подойдут к нам, навешают по ушам, возьмут за шкварник и потащат к своему командиру.

- Не стоит так расстраиваться, – громко произнёс я, решив всё-таки вывести из состояния транса Черномора. Не до вечера же нам здесь стоять теперь.

- Живы твои юнцы. Нам их смерть ни к чему, – продолжил Орис, увидев, что волкодлак смог, наконец-то, оторвать взгляд от своих ребяток и сфокусироваться на нас. – Регенерируют со временем. Как новые будут. Даже лучше ещё. Умнее.

- Не стоит усугублять ситуацию, – заметив, что глаза оборотня начали наливаться кровью, поспешил я вразумить его.

- Не мы первыми начали. Не желали мы вам худого и теперь не желаем. Позволь нам уйти, прекрати бессмысленную распрю. И никогда ваша община нас больше не увидит. Слово даём, – приложил руку к сердцу сатир.

Я кивнул, полностью подтверждая клятву Ориса, и тоже приложил руку к сердцу.

Однако Черномор голосу разума внимать не стал. Может, не захотел. А может, и не в состоянии уже трезво мыслить был. Глаза его окончательно приняли красный цвет, он рявкнул “Разорву!”, и бросился с размаху всем телом на землю. Как-то странно там внизу перекувыркнулся и тут же снова поднялся. Уже волком.

Огромный, серый хищник, ростом в холке под полтора метра стоял и тихо, но грозно рычал, обнажив огромные белые зубы, которым и акула позавидовала бы, да смотрел в упор на нас. Всё теми же красными глазами. Яростными, беспощадными, и при этом – умными. Не зверь, но воин в облике зверя явился перед нами. И это не могло не вселять в сердце любого из живых созданий страх.

Мы с рогатым не то, чтобы совсем уж живые. Не без того, конечно, однако же сие вопрос больше философский. Как бы то ни было, но и в наши (не сомневаюсь, что именно в наши, как бы сатир не пытался натянуть сейчас на своё лицо ироничную улыбку) сердца ворвался лёгкий холодок. Крайне неприятный.

Тем не менее, не столько состояние моего сердца волновало меня сейчас, сколько вопрос – а нормально ли то, что волкодлак при свете дня в зверя-то обернулся? Я понимал, что сейчас мой мозг пытается отвлечься, забыть про страх и воспринимать ставшего передо мной противника всего лишь как ещё одного из многих врагов (ну, кто бы мог представить – уже из многих!), тоже смертного, тоже восприимчивого к боли. И всё равно было интересно.

Я, вот как-то, не