Старплекс - Роберт Дж. Сойер

не превратилась в новую…

Глава 23

Кейт всегда считал, что из космоса станция Гранд-Централа похожа на четыре тарелки, поставленные квадратом, но сегодня, непонятно почему, она напомнила ему парящий на фоне звёзд четырёхлистный клевер. Каждый из листов клевера имел километр в диаметре и восемьдесят метров в толщину, что делало Гранд-Централ самым большим искусственным сооружением в Содружестве. Как и на значительно меньшем по размеру центральном диске «Старплекса» направленные вовне участки боковых поверхностей каждого диска были утыканы воротами причальных ангаров, на многих из которых красовались логотипы базирующихся на Земле промышленных корпораций. Бортовой компьютер челнока получил причальные инструкции от диспетчера Гранд-Централа и направился к причальному кольцу рядом с большими рифлёными воротами с изображённым на ней жёлтым логотипом Компании Гудзонова залива, «уже пятое столетие на рынке»[18].

Кейт огляделся сквозь прозрачные стенки челнока. В небе плавали корпуса мёртвых кораблей. К причалам прибывали буксиры, нагруженные обломками. Одна из четырёх тарелок станции была погружена во тьму, по-видимому, получив во время сражения серьёзное повреждение.

Как только челнок пришвартовался, Кейт перешёл на станцию. В отличие от «Старплекса», который был собственностью Содружества, Гранд-Централ полностью принадлежал народам Земли, так что климатические условия в его помещениях соответствовали земным стандартам.

Помощник губернатора уже ожидал Кейта. У него была сломана рука. Это наверняка случилось во время сражения с валдахудами, поскольку обтягивающую руку остеопластическую сеть полагалось носить в течение семидесяти двух часов после перелома. Помощник провёл Кейта в пышный офис Петры Кеньятты, премьера Правительства Людей провинции Тау Кита.

Кеньятта, африканка под пятьдесят, встала и поприветствовала Кейта.

– Здравствуйте, доктор Лансинг, – сказала она, протягивая руку.

Кейт пожал её. Рукопожатие у Кеньятты было крепкое, даже немного болезненное.

– Мэм.

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо. – Стоило Кейту усесться в кресло – в нормальное человеческое, а не поликресло – как дверь снова раскрылась и вошла ещё одна женщина, на этот раз нордического вида и немного моложе Кеньятты.

– Вы знакомы с комиссаром Амундсен? – спросила премьер. – Она возглавляет полицейские силы ООН в системе Тау Кита.

Кейт привстал со своего кресла.

– Комиссар.

– Конечно, – сказала Амундсен, – «полицейские силы» – это эвфемизм. Мы их так называем для инопланетных ушей.

Кейт почувствовал, что его желудок завязывается узлом.

– Подкрепление уже вылетело с Земли и Эпсилона Индейца, – продолжала Амундсен. – Мы будем готовы ударить по Реболло, как только оно подойдёт.

– Ударить по Реболло?

– Точно, – сказала комиссар. – Мы погоним проклятых свиней до самой Андромеды.

Кейт покачал головой.

– Но ведь всё уже кончилось. Внезапная атака срабатывает лишь раз. Они больше не вернутся.

– А мы укрепим их в этом намерении, – сказала Кеньятта.

– ООН на это не согласится, – сказал Кейт.

– Нет, конечно, не ООН, – сказала Амундсен. – У дельфинов для такого кишка тонка. Но я уверена, что Правительство Людей акцию поддержит.

Кейт обратился к Кеньятте.

– Позволить конфликту разрастись будет ошибкой, госпожа премьер. Валдахудам известен способ уничтожения стяжек.

Сапфировые глаза Амундсен расширились.

– Что вы сказали?

– Они способны отрезать нас от остальной галактики. Для этого им достаточно привести сюда один корабль.

– Что это за технология?

– Э… ни малейшего представления. Но меня заверили, что она рабочая.

– Ещё одна причина их уничтожить, – сказала Кеньятта.

– Как они к вам подобрались? – спросила Амундсен. – Сюда они прислали большой корабль-матку, который выпустил истребителей сразу, как только появился. Из того, что рассказала доктор Сервантес, пока была здесь, я поняла, что против «Старплекса» они послали малые корабли. Как так получилось, что вы не заметили первый же из них сразу по прибытии?

– Недавно появившаяся из стяжки звезда оказалась между кораблём и стяжкой.

– По чьему приказу корабль занял такую позицию? – просила Амундсен.

Кейт помедлил.

– По моему. На борту «Старплекса» приказы отдаю я. Мы производили астрономические исследования, которые потребовали увести корабль от стяжки. Я несу полную ответственность за это решение.

– Не беспокойтесь, – сказала Амундсен; её улыбка была похожа на скелет. – Мы заставим свиней заплатить.

– Не называйте их так, – сказал Кейт, к собственному удивлению.

– Что?

– Не называйте их этим именем. Они валдахуды, – он постарался произнести это слово на валдахудский манер, с правильными тонами и акцентом.

Амундсен была сбита с толку.

– Вы знаете, как они зовут нас? – спросила она.

Кейт слегка качнул головой.

– Гаргтелькин, – сказала она. – «Те, кто спаривается вне сезона».

Кейт с трудом подавил улыбку, но потом посерьёзнел.

– Вы не можете затевать с ними войну.

– Они её уже начали.

Кейт подумал о своих старшей сестре и младшем брате. Вспомнил тот старый, чёрно-белый ещё фильм с дуэлью гимнов, когда «Марсельеза» заглушает и заставляет умолкнуть «Вахту на Рейне»[19]. А ещё он вспомнил Млечный Путь, накрытый ладонью его вытянутой руки.

– Нет, – сказал он.

– В каком смысле «нет», – не поняла Амундсен. – Они начали войну.

– В том смысле, что это ничего не меняет. Ничегошеньки. Есть существа, состоящие из тёмной материи. Есть стяжки в межгалактическом пространстве. Из будущего вываливаются звёзды. А вы тут беспокоитесь о том, кто начал? Да неважно, кто начал. Дайте войне закончиться. Закончите её здесь и сейчас.

– Мы как раз об этом и говорим, – сказала Кеньятта. – О том, чтобы закончить войну раз и навсегда. Напинав свиней по их волосатым задницам.

Кейт покачал головой. Кризис среднего возраста – у всех, и людей, и валдахудов.

– Дайте мне съездить на Реболло. Дайте поговорить с королевой Тратх. Я вроде как дипломат. Давайте я поеду и договорюсь о мире. Построю мост.

– Погибли люди, – сказала Амундсен. – Здесь, на Тау Кита, погибли люди.

Кейт подумал о Соле Бен-Абрахаме. Не о той ужасающей картине, что обычно всплывала у него в памяти – череп, раскрывшийся, как красный цветок прямо у него на глазах, а о живом Соле – широкая улыбка, делящая надвое тёмную бороду, кружка тёмного пива домашней варки в руке. Сол Бен-Абрахам никогда не хотел войны. Он поднялся на корабль чужаков, ища мира и дружбы.

А другой Сол? Сол Лансинг-Сервантес – неспособный насвистеть простейшую мелодию, отрастивший дурацкую бородку, сладкоежка и шорт-стоп бейсбольной команды гарвардского кампуса – и студент-физик, то есть тот, кого в случае войны первым призовут в качестве гиперпространственного пилота.

– Люди гибли прежде, и мы тогда не искали мести, – сказал Кейт. Ромбус был прав. Оставить всё как есть, сказал он. Оставить всё как есть. Кейт ощутил, как оно покидает его, то неприятное чувство, что он носил в себе восемнадцать лет. Он посмотрел на двух женщин.

– Ради тех, кто погиб, и тех, кто может погибнуть в войне, мы должны потушить этот пожар, пока не