За пять веков до Соломона (СИ) - Николенко Александр

Возлюбленная тихо ойкнула и завалилась на бок.

— Елисавета, что с тобой? Что? — Аарон затряс девушку за плечи, но это не помогло.

Его взгляд скользнул вниз по телу и с ужасом замер на двух красных пятнышках на щиколотке.

Нет, не может быть! Это же не то, о чем он подумал?

Аарон вскочил и помчался по следам Елисаветы.

— Только не это, только не это, — отзывалось в голове в такт бегу.

Пять шагов, десять.

— Нет! — вопль прорезал вечернюю тишину.

Отпечатки маленькой ступни отчетливо выделялись на песке в локте от знакомого логова. Где, как обычно, лежала, свернувшись кольцами, кобра. ЕГО кобра.

Елисавета, зачем ты подошла с этой стороны? Чтобы приятно удивить? А почему ничего не сказала о змее? Или сама не обратила внимания, посчитала, что поцарапалась об острый камень?

Изнутри поднялась волна ярости. За что? Всего пару дней, как он нашел возлюбленную, единственного человека, который его понимал, а теперь глупые боги собрались украсть ее!

Кровь ударила в голову, звериный крик разнесся по пустыне. Глаза наполнились слезами, а кулаки замолотили по земле. Кобра, почувствовав движение, грозно зашипела и поднялась в боевую стойку. Аарон не стал дожидаться смертельного броска. Не обращая внимания на туман в очах, он резко схватил змею и одним рывком оторвал голову.

Через мгновение Аарон стоял на коленях над Елисаветой и, отчаянно сплевывая, отсасывал кровь из ранки. Только бы успеть, только бы справиться!

Кожа на щиколотке покраснела, девушка так и не приходила в себя. Оставалось последнее средство. Кряхтя и постанывая, Аарон взвалил Елисавету на плечи и побежал.

Каждый шаг давался с трудом. Самый маленький холмик становился непреодолимой преградой: ноги то вязли в песке, то срывались вниз, скатывающиеся камни больно били по босым ступням, а руки не могли ничем помочь — бережно придерживали тело девушки. Вечерний воздух жег горло и легкие, но юноша не останавливался. Голова Елисаветы болталась вверх-вниз в такт шагам Аарона.

На одной из вершин сотник на миг задержался, чтобы перевести дыхание, и в этот момент Елисавета открыла глаза.

— Что ты делаешь, Аарон? — слабый шепот был едва различим.

— Молчи, тебе нельзя говорить. Береги силы.

— Куда ты меня несешь?

— В лагерь, Елисавета. Там есть жрецы, что смогут помочь.

— Нет, Аарон, не делай этого! — у умирающей девушки вдруг прорезался голос. — Там лучники стоят. У них приказ — стрелять в тебя без раздумий.

Аарон не слушал. Он сгибался под тяжестью девичьего тела: две недели на воде и хлебе не прибавили сил. Ноги все больше спотыкались о камни, острые края резали подошвы в кровь, но Аарон упорно двигался вперед.

Он бежал, потом быстро шел, чтобы через мгновение опять бежать. В голове шумела кровь, в боку отчаянно кололо. Глаза ощупывали дорогу, а сам Аарон все прислушивались к рваному дыханию Елисаветы. Только бы успеть, только бы донести!

Вот вдали показались темные очертания шатров, стали видны сполохи вечернего костра, что взлетали в небо.

— Стой! Кто идет? — слева со скрипом натянулась тетива.

— Я — Аарон, — вместо слов из воспаленного горла донесся хрип. — Не стреляйте, у меня Елисавета. Не стреляйте.

— Остановись и не двигайся. Еще шаг и я спущу тетиву, — и одновременно в другую сторону. — Командира сюда.

Аарон осторожно положил Елисавету на песок, припал ухом к груди. Сердце стучало, но Аарону показалось, что совсем слабо.

— Позовите Моисея, быстрее. Она умирает, — закричал он в тишину.

Вдали раздавались торопливые команды, но никого не было видно. Куда все подевались, почему так долго возятся стражники?

Аарон вытянулся во весь рост, пристально всматриваясь в ночную темноту.

— Моисей, где ты? Почему тебя нет, когда ты так нужен? — заорал юноша изо всех сил.

Слева раздался знакомый голос:

— Я здесь. Что случилось?

Аарон упал в ноги вождю:

— Змея, ее укусила змея. Моисей, умоляю, спаси ее…

* * *

— Сможешь помочь? — голос Моисея звучал ровно, но лицо искажала гримаса волнения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Огонь в очаге наложил кровавую маску на чело Иофора, резко выделил крючковатый нос и седую бороду. Старый вождь ответил не сразу. Он внимательно изучал рану на ноге девушки.

— Кобра? — обратился старец к Аарону.

Тот кивнул.

— Яд отсосал сразу?

Аарон замотал головой:

— Нет, только через полчаса.

— Плохо.

Иофор повернулся к Сепфоре, пробормотал несколько слов по-мадиамски. Та тенью скользнула из шатра. Моисей разобрал, что старый вождь поручил дочери принести каких-то трав. Только названий не понял.

— Знать бы еще, давно ли эта кобра кого-то кусала.

Аарон вдруг шумно задышал. Мгновение он колебался, потом решился:

— Сегодня утром.

Молодой сотник зарделся и добавил:

— А еще вчера, позавчера и три дня тому.

Моисей удивленно вскинул бровь, но не сказал ни слова.

Иофор кивнул:

— Уже лучше. Значит, яда в зубах немного было. То-то я дивился, что ты ее до лагеря живую донес.

Вернулась Сепфора, сунула отцу в руки пучок. Иофор кинул травы в глиняный горшок, что закипал на очаге. По шатру разлился пряный аромат. Иофор помешал варево, негромко пропел что-то.

Через пять минут снадобье было готово. Половина ушла на повязку, которую старик наложил поверх раны. Вторую половину Иофор осторожно влил в рот Елисавете.

— Теперь остается только на чудо надеяться. Если доживет до утра, все хорошо будет.

Аарон встрепенулся:

— А чем мы помочь можем?

Мадиамский первосвященник посмотрел пристально на юного сотника:

— Вы? Только молитвами Богам своим. А сейчас оставьте нас.

Моисей с Аароном одновременно вышли из шатра Иофора.

Вождь израильтян задумчиво тряхнул головой, пробормотал: «Молитвами, говоришь?» и подозвал Махли.

— Передай сотникам, чтобы через полчаса собирали своих людей на Месте Истины, — глаза Моисея светились загадочным огнем. — Пришло время всем познакомиться с могуществом нашего Господа…

* * *

Костер против обыкновения не разожгли, и когда Моисей вышел на круглую площадку, лишь серебряный лунный блеск освещал лица тысяч евреев. Мягкий свет полного месяца сглаживал темноту, вырисовывая призрачные очертания вершин на небе, палаток в лагере и людей на площади. Тысячи звезд загадочно мерцали в бездонном мраке.

— Сыны и дочери Израиля! — голос звонко разнесся в ночной тишине. — Сегодня Вам предстоит узнать самую большую тайну вашей жизни.

В руке Моисея вспыхнул факел. Неровное мерцание пламени выхватило только бородатое лицо вождя так, что, показалось, будто оно парит в ночном воздухе.

— Братья и сестры. Все вместе, мы покинули Египет, избавились от ненавистного рабства проклятого фараона. Уже только то, что всемогущий повелитель Верхнего и Нижнего Царств позволил нам уйти, забрав все имущество и скот, можно назвать чудом. Как вы думаете, кто помог нам его совершить? Кто сделал волю фараона податливой, словно сырое тесто?

Моисей ненадолго замолчал. Ему не нужен был ответ, но внимание всех людей на площади.

— Потом, не имея ни подготовки, ни опыта, мы разгромили обученные полки фараона. Наши люди прошли по дну моря, наши женщины засыпали врага разящими стрелами. Дети Израиля, я спрашиваю вас, кто сделал так, что волны расступились перед отрядами левитов и симеонов? Кто дал силу и меткость нашим женам?

Факел переместился чуть вверх. Теперь в отблесках желтого огня остались видны только глаза Моисея:

— Мы пришли в бесплодную пустыню и сразу же обнаружили источник, а рядом пастбища для наших овец и коз. Кто вел нас вперед столбом дымным днем и столбом огненным ночью?

Моисей вдруг резко обернулся, факел взметнулся ввысь:

— К тебе обращаюсь я, Господи. Снизойди к покорным рабам твоим. Покажи силу свою.

Слова замерли над площадью, люди вслед за Моисеем уставились на вершину горы Хорив, что темной громадиной нависала над лагерем.