Самая темная нота - Нелия Аларкон

он жестом указал на униформу охранника, — позволяет мне зарабатывать столько, чтобы хватало на обе наши аренды. Но каждый месяц мне не хватает. Я не успеваю платить.

Меня пронзил шок. Неудивительно, что он набросился на меня, когда я спросила, почему он не позаботился о счетах за электричество, как обещал. Он и так уже выбивался из сил, пытаясь покрыть наш кредит.

Мама никогда ничего нам не оставляла. Ее последним поступком как нашей матери было свалить всю ответственность на плечи своих детей.

Я отворачиваюсь, потому что мне больно слышать правду. Какая-то часть меня думала, что в конце она изменилась. Может быть, хоть раз она действительно поступила бескорыстно.

Удивительно узнать, что я ошиблась.

Удар узнать, что мой сводный брат заботился о нас, а я обижалась на него.

Это удар — узнать, что многие вещи, которые, как мне казалось, я знала, оказались ложью.

Голова раскалывается.

— Каденс.

— Тебе больше не придется заботиться о нашей аренде. — Наконец выплевываю я.

— Не надо. — Я отдергиваю руку, прежде чем он успевает дотронуться до меня. — Мы действительно были для тебя обузой. Я понимаю, почему ты на нас обижаешься. Если бы я знала, я бы позаботилась об этом раньше.

Мои ноздри раздуваются. Я говорю о многом, но у меня нет выхода. Я чувствую, что тону. Все внутри затягивает так сильно, что я даже не могу дышать.

Мама продолжает преподносить мне сюрприз за сюрпризом, но все ее «подарки» разлетаются у меня перед глазами. Я не уверена, сколько еще ее секретов я смогу вынести.

— Подожди. — Рик кладет руку мне на плечо.

— Убери от нее руки. — Шипит голос сквозь ночь.

В тот момент, когда я чувствую себя наиболее хрупкой и борюсь с вопящим хаосом в голове, в поле нашего зрения попадает Датч.

Я смотрю на него, и разбитые осколки, оставшиеся в глубине моей души, разбросанные за годы жизни с болью и сердечной болью, оживают. Змея, поднимающаяся из дыма.

Хаос во мне становится громче. Уайлдер.

Сегодня я жажду крови.

И я собираюсь взять этот фунт плоти у Датча.

ДАТЧ

Она дикая. Огненная. Моя.

Моя.

Эта уверенность приходит, когда я вижу Рыжую, стоящую рядом с охранником.

Каденс не давала мне покоя, прорываясь сквозь мою защиту. У меня есть к ней интерес, и он сильнее, чем я хотел бы признать. Но это совсем не то, что сейчас.

Проклятье. Когда я услышал, как сегодня играет Рыжая, у меня не только штаны подтянулись. Мое сердце, мои легкие, мои пальцы — все отзывалось на нее. Она — то, чем должна быть музыка. Все, чем моя музыка не является.

Сейчас, стоя так близко к ней, я словно переключился.

Снова.

Но на этот раз он прочно зафиксирован на Рыжей.

Я делаю все возможное, чтобы сдержать себя. Потому что моя рука умоляет меня нащупать ее талию и впиться в мой бок. Это не просто физическое желание. Это нечто большее.

Она нужна мне на коже, как бальзам на ожоге. Нужно вдыхать ее, пока все, из чего она состоит, не станет тем, из чего состою и я.

Мои шаги длинные и злые. Я не останавливаюсь, пока не окажусь рядом с ней.

— Кто ты, черт возьми, такой? — Предупреждает охранник.

Он примерно моего роста, с широкими плечами и карими глазами. В его лице есть что-то знакомое, но я слишком зол, чтобы определить это.

— Я? — Киваю я на Рыжую. — Я ее фанат номер один.

Она фыркает. — Он мой преследователь.

— У тебя есть преследователь? — Охранник угрожающе делает шаг вперед.

Я выпрямляюсь, готовый схватить его. Это была чертовски длинная неделя. Каденс не ходила в школу, а Криста каждый день доставала меня, спрашивая, готов ли я нажать на курок.

Одним телефонным звонком она может положить этому конец.

Я просто должен найти причину, чтобы Каденс попала в поле зрения совета.

Легко.

Раз — и готово.

Это ответ, который я хочу получить.

Ответ, который мне нужен.

Но я не решаюсь на это пойти.

Безумие.

Сол ждет, когда я освобожу его из тюрьмы. Нет времени колебаться. Мне нужно было вытащить голову из своей задницы. Быстро.

Именно поэтому я попросил менеджера лаунжа оказать мне небольшую услугу.

Удивительно, что Рыжая проглотила наживку.

Она смотрит на меня своими свирепыми зелеными глазами. Я смотрю в ответ. Она слишком часто устраивала мне золушек. Сегодня я не отпущу ее, пока не получу то, за чем пришел.

Она переводит взгляд на охранника и отмахивается от него.

— Я сама.

— Мы еще не закончили разговор.

Парень имеет наглость поднять на нее руки прямо у меня на глазах.

Я шагаю вперед, готовый врезать ему по физиономии в ближайшее столетие.

Рыжая опережает меня. Она отбивает его руки и делает шаг прямо в его пространство.

— Оставьте нас в покое. Отныне мы сами будем заниматься своими делами.

Он открывает рот, как будто хочет обратиться к ней, но я смотрю ему прямо в глаза. То ли это предупреждение в моем выражении, то ли окончательность ее тона, но что-то убеждает его отступить к черту.

Рыжая уже на значительном расстоянии от меня. Мне приходится удлинить шаг, чтобы догнать ее.

— Как ты узнал, что я здесь? — Спрашивает она, не сбавляя темпа.

— Я заплатил лаунжу, чтобы он все устроил.

Она останавливается на месте. Глаза, которыми она смотрит на меня, темные. Сегодня в ней есть что-то дикое. Я слышал это в ее музыке, когда ее пальцы стучали по клавишам, словно ей нужно было что-то доказать. И я вижу это прямо здесь, в морщинке между ее бровей и напряжении на губах. Музыка была лишь отблеском хаоса внутри нее. Хаоса, который я ощущаю в своей груди.

— Значит, ты действительно сталкер.

Слова произнесены без страха.

Я набираюсь храбрости.

— Как я сказал тому парню... — Парню, который, я очень надеюсь, не является ее парнем. Потому что, как я уже говорил, она теперь моя. — Я твой фанат номер один.

— Тонкая грань между ним и психом.

Она поворачивает за поворот, направляясь к парковке.

Ее огонь заставляет что-то глубоко внутри меня ожить.

Я нуждаюсь в ней.

Это не столько мысль, сколько физическая реакция.

— Ты обычно целуешься с психами?