Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Ричард Пайпс

Один из комиссаров, Александр Цюрупа, почти всегда был болен. Он участвовал в совещаниях полулежа, протянув ноги на соседний стул. Некоторые из ленинских помощников предпочитали не садиться у стола заседаний, а устраивались на стульях, беспорядочно разбросанных по всей комнате. Только Ленин, как председатель собрания, неизменно занимал место за столом, делая это скромно и вполне пристойно. Фотиева, его личный секретарь, садилась позади него»65.

Раздраженный многословием и неточностью своих коллег, Ленин выработал жесткие правила. Чтобы пресечь болтовню, он требовал строго придерживаться повестки дня. [Борьба классов. 1934. № 1. Джей Лавстоун, один из основателей компартии США, рассказывал автору, что как-то, говоря с Лениным, перебирал карточки 3x5 дюймов. Ленин попросил объяснить ему их назначение. Для экономии времени собеседника, пояснил Лавстоун, он заранее написал на карточках все, что хотел ему сообщить. Ленин ответил: в России настанет коммунизм, когда она научится пользоваться карточками 3x5.]. А для обеспечения своевременной явки комиссаров учредил штрафы за опоздание: 5 рублей за опоздание до получаса, 10 — на полчаса и больше66.

По свидетельству Либермана, на заседаниях Совнаркома, которые он посещал, ни разу не определялась политика, определялись только средства ее проведения: «Я никогда не слышал доводов по принципиальным вопросам; обсуждение постоянно крутилось вокруг поисков наилучших способов реализовать принятые решения. Что же касается принципиальных проблем, они рассматривались в другом месте — в Политбюро коммунистической партии <...> Два известных мне высших правительственных органа — Совет народных комиссаров и Совет труда и обороны — обсуждали лишь практические пути для осуществления директив, уже принятых внутрипартийной высшей инстанцией — Политбюро».

Чтобы избавить Совнарком от решения множества мелких вопросов, раздувавших повестку его заседаний, 18 декабря 1917 года был создан Малый Совнарком. Правительственные постановления приобретали силу закона после того, как их подписывал Ленин и обычно еще один из комиссаров, и публиковали официальные «Ведомости», первый выпуск которых появился 28 октября. С этого момента постановление становилось «декретом». Приказы, издаваемые комиссарами по их собственной инициативе, обычно назывались «постановлениями». На практике, однако, теория не всегда соблюдалась. В определенных случаях — зачастую тогда, когда закон мог вызвать негативное отношение населения, — Ленин предпочитал, чтобы декрет был издан ЦИКом и подписан его председателем Свердловым: большевики таким образом перекладывали ответственность за него на Советы. Некоторые важные законы так никогда и не были опубликованы, — например о создании ЧК. Другие — скажем, о введении практики взятия заложников (сентябрь 1918 г.) — были подписаны наркомом внутренних дел, опубликованы в «Известиях», но так и не вошли в свод советских законов и декретов. Большевики очень быстро возродили практику царских времен, когда законодательство осуществлялось путем издания тайных циркуляров, никогда не публиковавшихся в тогдашней печати и в основном оставшихся неопубликованными и по сей день. Особенно часто, как и в старые времена, правительство прибегало к этой практике в вопросах, связанных с государственной безопасностью.

В первые месяцы большевистского правления декреты издавались не столько из практических соображений, сколько в целях пропаганды67. Не имея средств обеспечить их исполнение и не зная, как долго продержится новая власть, Ленин видел в них модели, по которым будущие поколения смогут учиться революции. В связи с этим ранние декреты, не предназначенные для исполнения, грешат нравоучительностью и небрежностью формулировок. Серьезное внимание Ленин стал уделять законотворчеству только через три месяца после прихода к власти: 30 января 1918 года он издал декрет, требующий, чтобы все законопроекты передавались для просмотра в комиссариат юстиции, в штате которого были профессиональные юристы68. Начиная с весны 1918 года законы становятся такими замысловатыми, что очевидно: их не только просматривали, но и готовили опытные старорежимные бюрократы, в большом числе принятые к тому времени на советскую службу.

* * *

Напомним, что с целью смягчить критику в адрес Центрального Комитета Ленин и Троцкий согласились продолжать переговоры с левыми эсерами о включении их в правительство и сделать еще одну попытку договориться с меньшевиками и эсерами. Последнего они никогда не добивались серьезно: у Ленина не было ни малейшего желания править на равных со своими социалистическими противниками. Но привлечь левых эсеров ему действительно хотелось. Он знал им цену: плохо организованное сборище революционных «сорвиголов», упивающихся собственными речами, неспособных на организованное действие из-за веры в «стихийность» масс. Они были неопасны, а могли принести и пользу. Их присутствие в Совнаркоме позволяло отвергнуть обвинения в том, что большевики монополизировали власть, доказало бы, что любая партия, готовая «принять Октябрь» (то есть большевистский переворот), могла стать правящей наряду с большевистской. Кроме того, Ленин рассчитывал через левых эсеров войти в контакт с крестьянством, поскольку у большевиков связь с крестьянскими организациями не была налажена. Без представителей крестьян в государственных органах претензии Совнаркома на статус «правительства рабочих и крестьян» были нелепы, а потому связи левых эсеров с деревней представляли большой интерес. Ленин возлагал надежды (как показали дальнейшие события, неосновательные) на то, что левые эсеры помогут ему расколоть крестьянство при выборах в Учредительное собрание и, может быть, дадут в нем коммунистам и их союзникам большинство.

Переговоры двух партий велись секретно. 18 ноября «Известия» объявили — преждевременно, как оказалось, — что с левыми эсерами достигнуто соглашение о вхождении их в Совнарком. После чего переговоры тянулись еще три недели, в продолжение которых между двумя партиями установились тесные рабочие взаимоотношения. Левые эсеры объединили усилия с большевиками и помогли им прикончить независимое крестьянское движение, в котором заправляли правые эсеры.

Съезд крестьянских депутатов, на котором были представлены четыре пятых населения России, отверг Октябрьский переворот. Он не дослал делегатов на Второй съезд Советов, а вместо этого присоединился к Комитету спасения Родины и Революции. Такое противостояние причиняло большевикам много неудобств; им нужно было во что бы то ни стало привлечь крестьянский съезд на свою сторону или, если бы это не удалось, заменить его другим, более сговорчивым органам. Стратегия большевиков, впоследствии воспроизведенная ими в отношении Учредительного собрания и других демократических антибольшевистских представительных органов, включала три этапа. Прежде всего они пытались добиться контроля над мандатной комиссией данного органа, поскольку именно она определяла состав присутствующих: это позволяло ввести в организацию больше пробольшевистских настроенных делегатов и большевиков, чем это удалось бы при свободных выборах. Если собрание, укомплектованное их сторонниками, все же отклоняло большевистскую резолюцию, они срывали его громкими выкриками и призывами к насилию. Когда и это не приводило к желательным результатам, они объявляли собрание незаконным, покидали его и созывали новое, которое уже полностью контролировали.

Как показали проведенные во второй половине ноября выборы в Учредительное собрание, большевики не пользовались влиянием в сельских районах. У них не оставалось никакой надежды на Съезд крестьянских депутатов, намеченный на конец ноября, где эсеры наверняка провели бы резолюцию, осуждающую большевистскую диктатуру. Чтобы воспрепятствовать этому, большевики при поддержке левых эсеров постарались оказать давление на мандатную комиссию, требуя, чтобы число делегатов, обычно избираемых губернскими и уездными Советами, было увеличено за счет представителей воинских частей. Требование было неоправданным, поскольку военные уже имели представительство в Совете солдатских депутатов. Но эсеры из мандатной комиссии, желая умиротворить большевиков, согласились: в результате вместо подавляющего большинства на крестьянском съезде они вынуждены были довольствоваться лишь незначительным перевесом. Окончательный подсчет участников крестьянского съезда показал, что из 789 делегатов 489 были подлинно крестьянскими представителями, избранными сельскими Советами, а 294 — людьми в шинелях, отобранными большевиками и левыми эсерами в Петроградском и окрестных гарнизонах. По партийной принадлежности соотношение было таково: 307 эсеров и 91 большевик; партийная принадлежность остальных делегатов не была объявлена, но, судя по результатам происходивших затем голосований, значительная часть их была левыми эсерами. [Дело народа. 1917. № 222. 2 (15) дек. С. 3. Протоколы съезда были опубликованы; самое полное описание происходившего там появилось в газете эсеров «Дело народа» 20 ноября — 13 декабря 1917 г. (На эти данные опирался автор.)].