Цесаревич Константин - Лев Жданов

Рядом с ним сидела молодая княгиня, которую, таким образом, цесаревич сразу как бы решил представить и войскам, и всей Варшаве, собравшейся поглядеть на красивый "развод". А вместо развода ей показали "счастливых молодоженов".

Бронниц, услыхав от кого-то остроту, подобного рода сейчас же передал о ней Константину:

— Пускай острят, а мы-таки счастливы, не правда ли Жанеточка? — спокойно и просто ответил он, ставший со дня своего венчания необыкновенно терпеливым и ровным до неузнаваемости. Очевидно, страстная игра с будущей женой и на его нервы плохо влияла все эти четыре года.

Словно вспомнив что-то, он вдруг сказал вслед отходивщему Бронницу:

— Да, мы собственно и забыли: развод был и раньше этого военного "развода". У меня с первой женой, которой я около двадцати лет в глаза не видал, слава Богу!

Довольным, радостным смехом покрыл он свои же слова.

Подали верховых лошадей ему и Жанете, которая ехала в амазонке с мужской шляпой на голове.

Молодцевато на своем крупном Буцефале делает объезд вдоль длинного, растянутого фронта цесаревич. Почти рядом с ним, стремя в стремя, на сухощавом, кровном английском скакуне стройная и гибкая, словно сошедшая с полотна Рейнольдса, галопировала и Жанета.

Для дополнения впечатления, новобрачная, напоминющая смелых владетельниц английских замков, воспользвалась остановкой Константина, приветствующего солдат, посылающих громовые отклики на здорованье "отца-командира", и заговорила прекрасным английским языком сначала с Овандером, потом с адъютантом цесаревича, молодым полковником Феншау, который всего лет семь тому назад, в чине поручика английской армии, вступил в русскую службу и почти все время был спутником Константина в боях. С графом Красинским, с Пущиным и капитаном Ивановым она любезно и весело болтала по французски, придавая какую-то новую прелесть этому священнодействию, каким для цесаревича был каждый развод или парад. И все сразу почувствовали, как благотворно влияет присутствие этой красивой, совсем по обличью напоминающей чистую девушку, супруги "старушка" на ее неукротимого супруга.

— Никогда не было такого легкого, радостного дня у нас! — почти хором заявили Жанете окружившие прелестную амазонку офицеры. — Храни вас Бог надолго, наш "талисман"!..

Весело оглянувшись на мужа, который уже отъехал вперед, ничего не ответила Жанета, только ласково погрозила всем, кивнула головой и дальше помчалась, догоняя равномерно плывущего вдоль фронта, своего грузного "старушка"…

И не только офицерство — все линии темных, затянутых, подобравшихся солдатских рядов нынче выглядели как-то особо, даже более чем "празднично". Яркое ли майское солнце так бодрило напряженных, красных, вспотевших людей, веселое ли лицо вечно сурового цесаревича или стройная фигура женщины с добрым лицом на сухощавом, легком скакуне, — только и на лицах всех солдат сквозь внешнее, напряженное внимание и готовность ярко сквозило внутреннее, рвущееся наружу ликующее настроение. Черты лица у всех были строги и напряженны, как и надо в строю, а глаза играли, смеялись. Порою даже, когда из тысячи грудей вырывалось ответное, дружное:

— Здра-вия жла-ем, ва-ше импера-торское вы-сочест-во!.. — в эти минуты прямо смеялись солдатские, от жары лоснящиеся лица.

Веселое это было утро. Больше такого не повторялось никогда.

Объезд по фронту кончен. Жанета ласково кивнула мужу, который любовно ответил ей воздушным поцелуем и проводил к экипажу, который, по данному знаку, катился навстречу обоим.

Жанета пересела в открытую коляску, рядом с которой очутился экипаж, где сидела графиня Бронниц с другими двумя дочерьми.

Сбоку второй коляски гарцевал Дезидерий Хлаповский, бывший ординарец самого Наполеона, любивший щеголять в своем блестящем наряде кавалериста прежних лет, покручивая молодецкие темно-русые усы.

Константин знал Хлаповского и кивнул ему приветливо.

— А, вот кто сопровождает наших дам? Ну, значит, я могу быть за них спокоен. Враг им не опасен.

— Тем более, что вы, ваше высочество, не подпустите близко врагов к лицам, вам дорогим… Считаю честью числиться среди друзей нашего цесаревича! — любезностью на любезность ответил Хлаповский.

Жанета из коляски матери пригласила к себе младшую сестру Антуанету, и Хлаповский незаметно очутился у двери этого передового экипажа, обнаружив, которая из сестер Грудзинских привлекла его и сделала своим стражем.

Оба экипажа покатили к Бельведеру, а Константин, послав последний привет жене, вернулся продолжать эта веселое, майское ученье…

Едва успела Жанета переодеться и собиралась уже пройти из уборной в гостиную, где ожидали ее сестры, мать и Хлаповский, которого она пригласила оставаться обедать, как за дверью послышался осторожный стук.

Зося, убирающая снятую амазонку, поспешно шмыгнула за дверь узнать, в чем дело, и сейчас же вернулась, сдерживая лукавую усмешку:=

— Там пожаловала пани полковница, — доложила она молчаливый вопрос Жанеты.

— Пани полковница? Какая там еще? Что ты молчишь?

— Да Вейсова…

— Ах, вот кто! Ну, что же, проси в гостиную, в дргую, скажи: прошу извинения, переодеваюсь, сейчас выйду… Ступай.

Зося вышла, приняв самый невозмутимый вид.

Жанета быстро подошла к большому трюмо-тройнику, стоящему между окнами, и особенно внимательно стала оглядывать себя.

Все хорошо. Переодеваться не надо. Это белое воздушное домашнее платье, роскошное и простое вместе с тем, ей очень идет. Прическа почти в порядке. Только два-три локона Жанета еще сильнее развила и будто случайно и окаймила красивой рамкой бледное с легким румянцем молодое лицо.

Глаза горят, как бывает порою у Жанеты в хорошие минуты. А при виде "той", полковницы Вейс, конечно, загорятся еще сильнее.

Взяв небольшое легкое опахало из перьев марабу, Жанета прошла в ближнюю гостиную, где ее ожидали родные,

— Прошу извинить, мамцю. И вы, пане Хлаповский. Я должна на несколько минут еще оставить вас. Там один неотложный визит… Полковница Вейс, — тихо прибавила она на ухо матери. — Надеюсь, как свои, вы не обидитесь.

Графиня сначала вспыхнула, но после сообразила что-то и вся расплылась в любезную улыбку:

— Ну, понятно же, что нет, иди, птичка моя. Мы тут поболтаем. Скоро и твой придет с ученья. Не станет же он и сегодня два-три часа муштровать свои бедные полки!.. Ты должна понемногу успокоить его рвение. Муж должен беречь себя и свои силы, когда у него такая молоденькая, милая женушка… Иди. Антося займет пана Дезидерия. Я потолкую с Жозефой… Беседуйте, дети мои… Я провожу немного Жанеточку…

Отойдя так, что их уже не слышали остальные, мать спросила:

— Ты что же, звала ее? Он этого хотел?

— Прямо нет. Но я видела, что ему будет приятно, если мы… если она…

— Понимаю, понимаю… Умно, маленькая моя Жануся. Я и не думала, что ты такая ловкая дипломатка. Впрочем, удивляться нечего: любовь всему научит. Знаешь, когда я была очень влюблена в твоего отца и нам нельзя еще было открыто иметь свидания…

— Мама, — довольно решительно. перебила Жанета, знающая наизусть сентиментальные до приторности воспоминания своей многоопытной мамаши, — если придется мне привести ее туда к вам, примите полюбезнее эту… полковницу… Теперь она неопасна, особенно, если ее не дразнить. А иначе…

— Ну, конечно: и таракан, рассердившись, может в ухо залезть… Я же разве не знаю света и людей… Когда за мною ухаживал герцог…

Но Жанета дальше не слушала; кивнув ласково и признательно графине, она прошла дальше и скрылась за анфиладой комнат, направляясь в дальнюю гостиную, где ожидала ее женщина, место которой во дворце Константина так властно и прочно заняла она сама.

— Как я рада вас видеть! — первая заговорила на пороге Жанета и с улыбкой привета, с протянутой рукой пошла к Фифине, которая быстро поднялась с кресла, в котором сидела, и впилась глазами в счастливую соперницу.

И раньше случалось Фифине встречать Жанету; предчувствуя правду, француженка искала случая видеть девушку, но приходилось это делать урывками, осторожно, чтобы не вызвать гнева в Константине.

Теперь они стояли одна против другой на расстоянии протянутой руки.

Не опуская взора, с почтительным реверансом приняла руку княгини полковница Вейс и неуверенно проговорила:

— Я так счастлива, принцесса, что имею случай и возможность принести вам лично свои поздравления и пожелания всего лучшего в новой жизни! Обе несколько мгновений, словно забывши свои роли, стояли и молча глядели одна на другую.

Жанета тоже впервые могла хорошенько вглядеться в задорный, но не совсем правильный облик, каким отличалась "пани полковница".

Конечно, и госпожа Вейс, собираясь сюда, постаралась привести себя в наилучший вид. Но, увы! Эти старания пожалуй, только повредили бедной женщине.