Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 - Исай Давыдов

Справится ли Лу-у с такой задачкой?

Наверняка она об этом не думает, но вот ведь — совершенно стихийно! — делает как раз то, что надо. Вместе с Гаром она вытаскивает из палатки телевизор с динамиками, ставит кассету с давним концертом специально для купов. Разумеется, это ради Зи-и. И, понятно, за этой кассетой последует другая, снятая в Зоне отдыха. Все — с комментариями самой Лу-у… Доверие у них с Зи-и самое полное. Выросли вместе…

Представляю, как ошалела бедная Зи-и от потока невероятных для неё новостей. Нескоро всё утрамбуется, уляжется, осмыслится. Процесс естественный… Но на сроках жизни он скажется круто!

Взгляд мой опять скользит по карте на запад, перемахивает сгоревшие и уцелевшие леса, задерживается на жёлтом округлом, как блин, центральном безводном нагорье. До сих пор некогда было над ним полетать. И даже некогда попросить первичную спутниковую геологическую локацию этого обширного плато. Что на нём и что под ним? Есть там, чем дорожить, или дорожить там нечем? Ведь ежели нечем — это тоже положительный результат. Потому что землянам понадобится скоро второй космодром. Два корабля ещё сядут на первом — а дальше некуда. Дальше пришлось бы навсегда сжигать охотничьи угодья ра и гезов.

Да и сами мы когда-то поднимем в космос телескопы и орбитальные станции. Для них тоже нужен рабочий космодром. И пока нет других вариантов, кроме здешнего центрального плато.

Однако вначале его надо исследовать. Чтоб не потерять ненароком большее, чем безводная площадка для космодрома.

И, наконец, ещё об одном думается над картой. Реки! Две Аки и два Жога должны стать первыми дорогами на материке. Переселение купов и ту-пу в дельту вообще-то планируется не на вертолётах, а на катерах. И потому бригада гидрологов для Аки уже формируется. И Тор разрешил ставить для них палатку на острове купов.

Палатка привезена, лежит на складе в дельте. Но ставить её рано. Вот когда гидрологи обследуют и расчистят низовья реки, двинутся по ней вверх, тогда и поставим. И следующую тоже, где-нибудь возле слияния Большой и Малой Аки.

В общем, если прикинуть на круг, кое-что тут сделано. Изменился северо-запад континента. Хотя и не всё удалось. Не одна моя воля тут действовала. Не дремало и зло. Почему-то оно всегда и везде наступательно. За исключением, может, уникального нашего Совета, где наступает чаще всего Розита.

Однако и в нашем Совете всякое бывало. До Розиты…

Что будет у нас с нею дальше? Куда вывезет кривая? Не представляю! Пожалуй, это единственное моё будущее, которое тонет в сплошном тумане. Вполне понятно и откровенно, не словами, а поступками Розита объяснила, что от меня сие меньше всего зависит. Все давние мои решения полетели вверх тормашками от нескольких её движений. Играючи разметала мои умственные построения. Она оказалась сильнее меня и смелее. Никуда от этого не уйдёшь. И, значит, всё будет так, как она захочет.

Не зря, видно, шутливо пела она в далёком «юбилейном» концерте: «Всё будет так, как я хочу, как я хочу!»

Всё, кроме одного: с Лу-у я не расстанусь.

А уж чего захочет прелестная умная смелая и превосходно образованная женщина, кто же угадает? Если какой наивный и Возьмётся угадывать — точнёхонько угодит пальцем в небо.

Может, на том концерте Розита персонально меня предупреждала? А я, болван, не понял?

…Перед отъездом из дельты, на прощанье, уже на причале, прежде чем перепрыгнуть на палубу покачивающегося рядом «Вихря», Розита прочитали мне пять стихотворных строк:

— Грянет день, ещё не данный,Буду я опять вблизи —Незнакомкою туманной,Синевой обетованной,Незабудкою в грязи…

— Чьё это? — спросил я. — Твоё?

— Была такая поэтесса, — ответила Розита. — Юнна! Единственная отличная поэтесса с таким именем. Те строчки, что между вальсами и «Венгерскими танцами», — тоже её. Но они же и мои — если я их помню, если они звучит во мне. «Если я от этих строчек плачу, значит, мне они предназначались…» Это уже не Юнна. Это её почти современница — Вероника… Пойми, Санюшка: мы с тобой живы, пока сходим с ума. Перестанем безумствовать — считай, полноценная жизнь на этом и кончилась. Жить надо страстями! Если, конечно, повезёт… Потом, когда уйдёт молодость, мы будем вспоминать в ней только свои безумства. Всё остальное сотрётся в памяти, затянется мутной пеленой. А безумства наши будут сиять до конца — как звёзды первой величины на небе. Они бессмертны — для краткого мига человеческой жизни…

Может, она права? Может, действительно мы живы, пока бушуют в нас страсти? Пока мы любим, страдаем, мечемся, ищем?.. А то, что потом — жизнь ли это?

У кого бы спросить? Кто таким сокровенным поделится?

В конце концов, мы не ангелы, мы люди, всего лишь люди!

…В селении купов звучит сейчас из динамиков голос Розиты, и наверняка Лу-у переводит своей подруге слова любимой песни:

На планету,Где нет зимы,Где веснойНе журчат ручьи,Где леса и лугаНичьи,Навсегда прилетелиМы…

Эпилог

Сплошная линия

…Объяснив всё главное, что сегодня предстоит сделать, я закончил:

— А теперь, братья мои, за работу! Труд каждого из вас приятен сынам неба. Они отблагодарят вас! Тун эм!

Традиционный утренний разговор закончился, и люди племени купов стали расходиться — за грибами и ягодами в лес, к рыболовным сетям на Аке, к моторкам на морской рыбный промысел, на огороды, чайную плантацию, кукурузные делянки и птицеферму, в телятник и свинарник. Только пяти молодых охотников не было на утреннем разговоре, потому что ещё затемно утекли они в лес. Да старый оружейник Бир никуда после разговора не пошёл — просто развернулся к своему железному верстаку. Возле него и сидел… Он обычно не отходит от верстака во время утренних разговоров с племенем. Интересуют Бира не сегодняшние рабочие планы — у него они свои, одному ему ведомые! — а общие планы на будущее. Так сказать, перспектива! Да ещё отношения с другими племенами. По интересам он типичный «международник». И в своих «проповедях» я это учитываю: включаю в них новости из соседних племён, сведения о том, кто и зачем приплывёт или прилетит к нам в гости, когда и с чем подойдёт к причалу очередной «Вихрь». Хоть и видели его купы не раз: на берег к каждому приходу корабля сбегается обычно почти всё племя.

Впрочем, в селении всегда отыщется какой-нибудь из молодых айкупов, который «Вихрей» ещё не видал. Молодые айкупы приходят сюда постоянно — и парами и поодиночке, приглядываются, изучают здешнюю жизнь и нередко строят здесь хижины, включаются в общую работу. Благо хватает её на всех! Но вот невест теперь не хватает. Девушки купов по-прежнему предпочитает «своих», и молодые айкупы уходят за невестами в далёкое родное селение. Или — реже! — в ближнее селение ту-пу. А там вождь Фор требует, чтобы невесту жених «отработал» на стройке.

Пещеры теперь ту-пу не роют — негде! — зато «Вихри» постоянно привозят им новые кубики-комнаты. И строительной работы — в достатке. Некоторым айкупам она очень нравится, и они остаются жить у ту-пу, как строительные рабочие.

В общем, есть о чём поговорить с приютившим меня племенем, и незаметно, между делом, ввернуть в беседу те принципы поведения, которые когда-нибудь, в далёком будущем, позволят сделать «из англов ангелов». Как завещал в глубокой непроглядной древности папа римский и посоветовал мне Тушин.

Не касаюсь я в своих утренних разговорах только одного пункта нравственности: супружеских измен. И потому, что сам грешен, язык не повернётся, и потому, что купы сквозь пальцы смотрят на довольно редкие в своей среде супружеские измены. Ни крика нет по этому поводу, ни драк, только насмешки. Чаще всего над мужчинами. Тут, по-моему, сама жизнь будет постепенно учить.

Однако даже нас она толком этому не научила…

Закончив разговор, я снял переливающийся всеми цветами радуги жреческий хитон (наши женщины в Городе клеили из этой пёстрой ткани купальники!), закинул его за плечо и тоже отправился работать. Нужно коротко суммировать новую информацию для Совета из беспокойной дельты Жога, прикинуть заявку на ближайший рейс «Вихря» или вертолёта и передать в Город.

За столом пришлось просидеть полчасика. Ибо краткость передачи требует предварительной работы. А время дорого всем — в том числе и ребятам на узле связи. Общий наш цейтнот не щадит никого.

В конце концов, свёл я на два листика всё необходимое и отправился через лесок к своему запертому цифровым шифром вертолёту, так и не сняв жреческой тиары из оранжевых с пурпурным и фиолетовым отливом перьев ураху. Птичка эта водится только на островах северных озёр.

Сплёл тиару Сар, не раз бывавший в тех местах. И всегда в одиночку… Сплёл в благодарность за возвращение из плена его сестры Зи-и. Специально за пёрышками туда сбегал… Ибо тиара не только закрывала голову от солнца, но и гарантировала от всяких неожиданностей. Носят её тут только вожди да колдуны, и никто на северо-востоке материка не решится выпустить стрелу под такую тиару.