Доказательство Канта - Елена Янова

— Вы же мне не сказали, что это и как называется, а на бочку больше всего похоже.

— Это, чтобы вы знали, портативный узел развертки локального нанопротекторного купола.

— Портативный? — искренне удивился я. — Это каким должен быть стационарный?

— Побольше по размеру? — с невинным видом предположил Тайвин. — Да, я что-то не подумал, если его набок положить, то должно быть полегче.

С трудом уронив «бочку» на мягкую землю, мы покатили ее к нужной точке, и тут разверзлись небесные хляби, поливая так, будто наверху кто-то решил спустить пару бассейнов. За считанные секунды мы вымокли практически до нитки. Но не Тайвин — штатный гений стоял в радужной пленке своей универсальной защиты сухой и довольный. Лаборанты последовали его примеру, но дождь продолжил их поливать, пока ученый снисходительно не пояснил, как защиту перенастроить, и лишь я продолжил обтекать, пока он не спохватился.

— Простите, Честер, я заговорился и совершенно позабыл предложить вам укрыться от дождя. К сожалению, еще одной капсулы защитного поля я не прихватил.

Я уныло вздохнул:

— Да ладно, все равно я уже насквозь промок, на что мне теперь зонтик. Мы закончили?

— Да, — с виноватым видом ответил штатный гений и добавил: — Осталось поставить узел вертикально, а дальше я сам.

Я помог вернуть бочку в исходное положение, понаблюдал за тем, как ученый возится с настройками, и дождался результата: над всей территорией нашего маленького человеческого уголка в чуждом кремнийорганическом мире развернулся, мерцая радужными полупрозрачными отсветами в ответ на струи дождя, первый защитный купол.

— Красиво! — резюмировал я и пошел спать.

Утро выдалось настолько безрадостным, что впору было оставаться лежать в кроватке и дальше: стеной шел проливной дождь, мерцал купол, а военные с будущими полицейскими начинали ломать забор. Надо было на практике убедиться в эффективности защиты, а никаких других способов, кроме как позволить природе попинать ее на прочность без участия забора, не было. Я проинспектировал состояние организма и понял, что простудился: адски саднило горло, заложило нос, болела голова и очень хотелось спать. Но работа не ждала, и я вместе со всеми пошел помогать, тем более ломать не строить, гораздо веселее и быстрее.

Следующие пару дней я упорно не хотел идти к медикам, перенося простуду на ногах и стараясь не попадаться на глаза Тайвину или начальству, снова в карантин категорически не хотелось из-за простой простуды. И крайне странно повели себя двутелки — несколько мелких экземпляров в первый же день подошли к защитному куполу и принялись объедать вокруг траву. Внезапно их что-то напугало, и они прорвали купол, не рассчитанный на такие перегрузки, вихрем пронеслись по базе, прорвав защиту с другой стороны и там как ни в чем не бывало остановились. Тайвин ядовито шипел и чинил прорехи, ломая голову над тем, как избежать таких инцидентов в дальнейшем, а моя пятая точка подозревала подспудно нехорошее.

Еще через день ситуация повторилась, и интуиция взвыла в голос, подозревая глобальную катастрофу. Что-то мне подсказывало, что дело не в заборе или защите: двутелка — существо спокойное, незлобивое и по интеллекту похожее на корову или овцу, будет спокойно жевать травку, где ей хочется, но если упрется своими девятью ногами, с места ее не сдвинешь. Если бы мы мешали животным раньше, давно под забором их бы добрая сотня стояла, но почему-то появились они именно сейчас.

На следующий день к мелким экземплярам присоединились несколько крупных, и я, хлюпая носом, пошел к руководству просить флаер. Мне хотелось осмотреть ситуацию с воздуха.

— А попозже вы не могли бы слетать по вашим делам, скажем, недели через две? Работы невпроворот, — с заметным раздражением ответил мне полковник Вернер, а седовласый, напротив, заинтересовался.

— Поясните, пожалуйста, зачем вам куда-то лететь? Пока мы не изучили в должной степени летающую фауну, флаерами активно не стоит пользоваться.

— С двутелками что-то не так. Я хотел бы посмотреть на стадо, где оно и куда движется, насколько крупное.

— Что с ними может быть не так? — полковнику совершенно не понравилась моя инициатива.

— Я не знаю, — угрюмо ответил я, чувствуя, как меня лихорадит, — но что-то не так.

— Подозрения должны быть чем-то обоснованы, Честер, — с долей сожаления подтвердил его слова по-прежнему не желавший мне представляться Воланд, и я коротко кивнул и пошел страдать от насморка дальше.

Еще день — и двутелок стало больше десятка, дождь продолжал поливать, а я, чувствуя, как организм бросает то в жар, то в холод, и пора лечиться, решился на хулиганство. Утром, пока еще никто не приступил к работе, я пробрался к Тайвину, зная, что тот — ранняя пташка, и с горячечным блеском в глазах начал его уговаривать угнать флаер и слетать посмотреть, в чем дело.

— Вы полагаете, есть такая необходимость? — спросил меня ученый. Я кивнул в ответ, стараясь не расчихаться, и Тайвин, заподозривший неладное, уточнил: — А вы что, болеете?

— Да, — честно ответил я.

— А почему вы молчите? Вас же надо на осмотр к медикам! Тут только два варианта — или я чего-то не учел с местной микробиологией, или ваш иммунитет дал сбой, и причины сбоя нужно выяснить!

— Тайвин, это просто простуда. Я промок и замерз, пока ваш портативный узел под дождем таскал, тут любой заболеет. Наденьте респиратор, защиту свою включите, но давайте слетаем!

Тайвин с минуту