Лишь время покажет - Джеффри Арчер

Когда Гарри сошел с поезда в Паддингтоне, он окунулся в разноцветный поток людей в армейской форме, хлынувший на него со всех сторон. Он уже решил, в какие войска вступит, как только будет объявлена война. Мрачная мысль пришла ему в голову, когда он садился на автобус до площади Пиккадилли: если он погибнет, служа своей стране, это решит все затруднения семьи Баррингтон — кроме одного.

Автобус добрался до места назначения. Гарри вышел и начал пробираться меж клоунов, ходячей рекламы цирка Уэст-Энда, по задворкам театров, держась подальше от ресторанов и непомерно дорогих ночных клубов, где, похоже, не обращали никакого внимания на дыхание войны. Очередь бездомных иммигрантов, входивших и выходивших из здания на площади Сохо, сделалась еще длиннее и грязнее, чем в первый приезд Гарри. И снова, пока он поднимался по лестнице, некоторые беженцы расступались в стороны, предполагая в нем местного служащего. Он надеялся, что за час им и станет.

Добравшись до четвертого этажа, Гарри направился прямиком к кабинету мисс Уотсон. Когда он вошел, она заполняла бланки, занимаясь поисками жилья и выдачей отчаявшимся людям проездных и небольших сумм наличными. Ее лицо озарилось радостью, стоило ей увидеть Гарри.

— Пожалуйста, скажите мне, что капитан Таррант с вами, — произнесла она с ходу.

— Нет, его со мной нет, — ответил Гарри. — Я думал, что он уже вернулся в Лондон, потому и приехал. Я решил, что вам пригодится лишняя пара рук.

— Это очень мило с вашей стороны, Гарри, — отозвалась она, — но самое полезное, что вы можете сейчас для меня сделать, — это найти капитана Тарранта. Без него здесь все идет кувырком.

— По моим последним сведениям, он гостил у сэра Уолтера Баррингтона в Глостере, — припомнил Гарри, — но это было по меньшей мере две недели назад.

— Мы его не видели с того дня, как он уехал в Оксфорд на вашу свадьбу, — сказала мисс Уотсон, одновременно пытаясь успокоить очередную пару беженцев, ни слова не понимавших по-английски.

— А на квартиру ему звонили?

— У него нет телефона. А за последние две недели я и у себя-то дома почти не бывала, — призналась секретарша, кивнув на очередь, тянувшуюся, насколько хватало глаз.

— Почему бы мне не начать с квартиры, а потом доложить вам?

— А вы возьметесь? — обрадовалась мисс Уотсон.

Две маленькие девочки разревелись.

— Не плачьте, все будет хорошо, — утешила она детей, присев на корточки и обняв их.

— Где он живет? — спросил Гарри.

— Номер двадцать три, дом принца Эдуарда, Ламбет-уок. На одиннадцатом автобусе доедете до Ламбета, а дальше спросите. И спасибо вам, Гарри.

Юноша повернулся и направился к лестнице. Он думал о том, что тут явно что-то не так. Смоленый Джек ни за что не бросил бы пост, не сказав секретарю причины.

— Я забыла спросить, — крикнула ему вслед мисс Уотсон, — как прошел ваш медовый месяц?

Гарри решил, что отошел уже достаточно далеко, чтобы не расслышать.

Вернувшись на площадь Пиккадилли, он сел в двухэтажный автобус, битком набитый солдатами. Тот проехал к Уайт-холлу, полному чиновников, и дальше, через Парламентскую площадь, где огромная толпа зевак ждала хоть каких-то новостей из палаты общин. Затем автобус пересек мост Ламбет и остановился на набережной Альберта, где Гарри и вышел.

Разносчик газет, выкрикивавший: «Британия ожидает ответа Гитлера!» — сообщил Гарри, что тому нужен второй поворот налево, а затем третий направо.

— Я думал, все знают, где находится Ламбет-уок, — добавил он вслед.

Гарри перешел на бег, словно за ним гнались, и не останавливался, пока не добрался до многоквартирного дома, настолько обветшавшего, что оставалось лишь гадать, в честь которого принца Эдуарда его назвали. Юноша толкнул дверь, чьим петлям уже недолго было скрипеть, и быстро взбежал по лестнице, ловко минуя кучи мусора, который не убирали уже много дней.

Поднявшись на третий этаж, он остановился перед квартирой номер двадцать три и решительно постучал в дверь, но ответа не последовало. Он постучал еще раз, уже громче, но снова без толку. Тогда Гарри сбежал вниз по лестнице в поисках кого-нибудь, кто работал бы в этом здании, и обнаружил в подвале древнего старика, развалившегося в еще более древнем кресле, покуривавшего самокрутку и листавшего «Дейли миррор».

— Давно ли вы видели капитана Тарранта? — спросил юноша.

— За последнюю пару недель — ни разу, сэр, — ответил старик, вскакивая на ноги и чуть не вытягиваясь во фрунт, когда услышал выговор Гарри.

— А ключ хозяйский у вас есть?

— Есть, сэр, но мне не разрешено им пользоваться, кроме как при крайней необходимости.

— Считайте, что такая необходимость возникла, — сказал Гарри, развернулся и бросился наверх, не дожидаясь ответа.

Старик последовал за ним, хотя и не так быстро. Нагнав юношу, он отпер дверь. Гарри быстро пробежал из комнаты в комнату, но нигде не обнаружил и следа Старого Джека. Последняя дверь, к которой он подошел, оказалась закрыта. Гарри тихонько постучал, опасаясь худшего. Когда ответа не последовало, он осторожно заглянул внутрь, но нашел лишь аккуратно заправленную постель и ни следа чьего-либо присутствия. Первым делом Гарри пришло в голову, что его друг по-прежнему гостит у сэра Уолтера.

Он поблагодарил сторожа, снова спустился и вышел на улицу, собираясь с мыслями. Остановил такси, не желая больше связываться с автобусами в незнакомом городе.

— Вокзал Паддингтон. Я спешу.

— Сегодня, похоже, все спешат, — заметил таксист, трогаясь с места.

Двадцатью минутами позже Гарри стоял на шестой платформе, но поезд до Темпл-Мидс отходил только через пятьдесят минут. Он потратил это время на то, чтобы перехватить чашку чая с бутербродом («Остались только с сыром, сэр»), а также позвонить мисс Уотсон и известить ее, что Смоленый Джек к себе домой не возвращался.

— Я уже еду в Бристоль, — добавил Гарри. — Перезвоню, как только с ним встречусь.

Пока поезд выезжал через окутанные смогом задворки города на чистый воздух предместий, Гарри решил, что ему не остается другого выхода, кроме как прямиком направиться в кабинет сэра Уолтера в порту, даже рискуя при этом столкнуться с Хьюго Баррингтоном. Желание найти Смоленого Джека перевешивало все прочие соображения.

Когда поезд въехал на вокзал Темпл-Мидс, Гарри знал, какими автобусами ему добираться, и без разносчика газет, который стоял на углу и во всю глотку орал: «Британия ожидает ответа Гитлера!» Та же фраза, только с бристольским выговором. Спустя полчаса Гарри стоял у ворот верфи.

— Чем могу помочь? — спросил не узнавший его вахтер.

— У меня назначена встреча с сэром Уолтером, — ответил Гарри, надеясь, что его слова не подвергнут сомнению.

— Конечно, сэр. Вам известно, как пройти к его кабинету?

— Да, спасибо.

Юноша медленно направился к зданию, в которое никогда прежде не заходил. И прикинул, как быть, если он столкнется с Хьюго Баррингтоном до того, как доберется до кабинета сэра Уолтера.

Он с радостью заметил, что «роллс-ройс» председателя совета директоров припаркован на обычном месте, и с облегчением еще большим — что «бугатти» Хьюго Баррингтона нигде не видно. Юноша уже собирался зайти в контору, когда взгляд его упал на стоявший в отдалении железнодорожный вагон. Возможно ли это? Он свернул и направился к пульмановскому «спальному вагону», как называл его Смоленый после второго стакана виски.

Гарри вежливо постучал в застекленное окошко, словно в дом знатной особы. Дворецкий не появился, а потому юноша открыл дверь и проник внутрь. Гарри прошел по коридору до купе первого класса, и там-то, на своем привычном месте, пропавший и обнаружился.

Впервые в жизни Гарри увидел на Смоленом Джеке его крест Виктории.

Юноша сидел напротив старого друга и вспоминал, как вот так же сидел здесь впервые. Ему, должно быть, было около пяти, и ноги не доставали до пола. Потом он вспомнил о том, как убежал из школы Святого Беды, а прозорливый старый джентльмен убедил его вернуться к завтраку. Он вспомнил, как Смоленый Джек пришел в церковь послушать его соло — когда у Гарри сломался голос. Смоленый счел это за мелкую неудачу. Потом был день, когда Гарри узнал, что не получил стипендию Бристольской классической школы, — это была неудача крупная. Но, несмотря на его провал, Старый Джек подарил ему часы «ингерсолл», которые и сейчас красовались на его руке. Должно быть, он отдал за них все наличные деньги до последнего пенни. В тот год, когда Гарри заканчивал школу, Смоленый приехал из Лондона взглянуть, как он играет Ромео, и Гарри впервые представил его Эмме. И он не забудет день выпуска, когда Джек сидел на сцене в качестве попечителя своей старой школы и смотрел, как юноше вручают награду по английскому языку.