Попаданец со шпагой - Вячеслав Коротин

       Не скажу, что подхватил любимую на руки как пушинку и "летел на крыльях любви" не ощущая её веса... Не в сказке живём - масса есть масса и идти с молодой женой на руках всё-таки несколько тяжелее, чем налегке. Но приятнее. А сотню метров - не особо обременительно, даже по ступенькам. Особенно когда периодически смотришь в эти бездонные глаза и получаешь хоть короткие, но очень нежные поцелуи. Своя ноша не тянет. Почти.

       Чуть не пришлось нарушить обещание. Ну то есть пришлось бы нарушить совершенно однозначно если бы не лакеи, которые распахивали двери на нашем пути: открывались-то створки наружу, так что даже пинком не распахнуть. Каким бы дураком я выглядел, если бы не слуги. Причём высокопарным дураком.

       Но обошлось. Всё получилось красиво. Я положил свою супругу на супружеское ложе (извините за тавтологию), а дальше... Дальше никого не касается - то, что происходит в моей постели - сугубо для двоих и никому третьему об этом известно не будет.

       Шторы были задёрнуты изначально: конец июня всё-таки - светает в совершенно невообразимую рань.

       Проснулся я первым и, в полумраке смотрел на миленькое личико своей жены. Веки у неё подрагивали - наверняка какой-нибудь сон "снит". Какая же она у меня красивая! И нежная...

       Я уже значительно меньше злился на Витьку и не так ненавидел "бога" зашвырнувшего меня в эти времена.

       Как точно сказал в своё время Остап Бендер: "нежная и удивительная".

       Жутко захотелось принести "кофе в постель", чмокнуть в глазки и увидеть её улыбку при пробуждении...

       - Вадик, я ещё сплю, - промурлыкала любимая, переворачиваясь на другой бок.

       Нетушки:

       - Проснулось солнце - день чудесный, -

 начал я внаглую перевирать Пушкина, -

       Ещё ты дремлешь, друг прелестный,       Проснись, красавица, проснись!       Открой сокрыты негой взоры...

       - Дальше! - Настя потянулась, улыбнулась и открыла глаза. Именно в таком порядке.

       - На встречу северной Авроры...

       - Хорошо! - жмурилась моя супруга.

       Ёксель-моксель! Во я попал!

       - Любимая, не успеваю я сочинять в таком темпе, - сдался я (на самом деле - тупо забыл).

       - Тогда к следующему утру подготовься получше.

       Нормально, да? Мне теперь к каждому пробуждению "стихи разучивать"?

       - Солнышко - зарычу... - начал было я, но эти женщины умеют гасить конфликты в зародыше: "скобочка" губ вниз уголками, "Вадь, ты чего?"... Да куча у них приёмов, причём от природы данных и нам, мужикам непонятных по определению. Это просто магия. С этим нужно смириться и воспринимать как данность.

       Настя протянула руки мне навстречу, одеяло слегка сползло с её груди, улыбка...

       Как нами легко управлять, мужчины! И, что самое главное, наверное, это правильно!

       И не надо думать, что любимая женщина воспримет уступку как слабость. Наоборот: Оценит и вернёт это сторицей своей заботой, своей верностью и многим другим (Ну вы меня понимаете?)

       В усадьбе у тестя мы гостили ещё с неделю. Потом отъехали в Новгород, к моему месту службы, где опять же пришлось руководить производством бездымного пороха.

       Квартирку сняли вполне приличную: даже у Настиной Наташи и у Тихона по своей комнате было, но я дневал и ночевал на месте службы - изредка к жене заскакивал. Плюс командировки в Ригу и в Питер.

       В такой нуднятине и прошёл целый год. Но не зря прошёл: "гостинцев" Наполеону мы заготовили....

Неман

       Как изменились эти места до тех пор, когда я здесь служил! Именно ДО тех пор.

       В восемьдесят втором году меня, салагу или, как тогда говорили "духа", привезли в Каунас, в местечко Понемунь, где базировался наш радиотехнический центр. Ну то есть сама техника находилась в нескольких километрах от города, под посёлком Рокай, но казарма и тыл были именно в Понемуни.

       Заразой был наш замполит той ещё, но неоднократно повторял, что место здесь знаменитое - именно тут основные силы Наполеона перешли границу. Такое запоминается. А с датой вообще проблем не было - на день-два после Гитлера. Такое тоже не забудешь.

       Семнадцатого июня я, вместе с приданным мне взводом пионеров и Лёшкой (ну куда от него денешься в таком деле), осмотрели окрестности и втихаря стали спускать по Неману всевозможные коряги. Речка тут достаточно прямая и нужный фарватер нащупали быстро.

       Был бы здесь уже тот знаменитый мост, который называли самым длинным в мире - путь занимал "тринадцать дней" (из России в Польшу - от Юлианского календаря в Грегорианский), так вообще проблем бы не было - заминировать и ждать гостей.

       Увы. Будут понтоны. И вряд ли один. Именно по ним и планировался удар.

       Гостинцы в виде двух пудов динамита за день мастерски оформили под плавучие островки. Пионеры проявили себя в этом деле истинными художниками. Икебана получилась - загляденье. С метра не отличишь от натуральных. Оставалось только ждать. И нервничать.

       Я ведь уже, если вспомнить Брэдбери "бабочку раздавил". А ну как Наполеон в результате такого "эффекта домино" изменит свои планы?

       Но появившиеся небольшими разъездами польские уланы (я не буду утверждать, что они были именно польскими, но кого бы ещё послал император проводить рекогносцировку в этих местах?), оживили надежду на то, что я не ошибся.

       Уже неделю в голове пульсировали строчки Высоцкого: "...А в это время Бонапарт переходил границу...".

       Понятно, что переправу мы не сорвём. Даже при самом благоприятном раскладе. Но пусть знают, гады, что их здесь ждут. Пусть и дальше ожидают сюрпризов. Пусть от самой границы ожидают выстрела в спину или удара дубиной по кумполу. Вас сюда не звали и это моя земля!

       Но что-то я слишком эмоционален. Это зря. Надо бы подуспокоиться и сплавать на тот берег. В сумерках, конечно - слишком важная я "персона", для того, чтобы рисковать по-глупому.

       В воду я входил метрах в ста выше по течению, от предполагаемого места "десантирования". Водичка была достаточно прохладной несмотря на конец июня - особенно долго не "покупаешься". И с течением я не очень рассчитал, мощное оно у Немана в этом месте. Пронесло меня метров на пятнадцать ниже запланированной точки выхода, а там не особо и выберешься - кусты стеной. Пришлось бултыхать ногами ещё минут пять, чтобы выйти туда, куда собирался. Под водой, естественно, бултыхать, не шуметь. Противника уважать надо и не считать его полным идиотом.

       Всем своим напрягшимся телом и всей нервной системой почувствовал насколько справедливы строчки Бушкова о том, что наиболее беспомощен подводный диверсант именно в те моменты, когда он либо выходит из воды на берег, либо наоборот. В ластах вылезать - вообще полное пижонство, пришлось снимать их на мелководье, а значит по быстрому я теперь, в случае чего, не слиняю. И вот маска на лбу, трубка болтается рядом и в одной руке ласты... Взяли бы меня - касатика вороги не напрягаясь, если бы рядом обретались в засаде. Обошлось.

       Не то время и не та ситуация... А холодно. И в воде я замёрз прилично, и ночью, даже в июне не сильно по курортному себя ощущаешь. Да ещё и рядом с таким водоёмом.

       Заранее разведанными тропками я двинулся к ближайшей деревне. Близко, конечно, не подходил, но с ближайшего холма никакого признака находящейся рядом Великой Армии не обнаружил. Некоторое количество костров наблюдалось, но уж никак не соответствующее предстоящему "мероприятию".

       Вернулся я в растрёпанных чувствах и продрогший до костей. Поднесённая мне чарка водки настоянной на перце оказалась очень кстати. Обжёгши ею пищевод и зажевав восхитительным салом, я почувствовал, как по организму разливается тепло. Алкоголь, конечно, яд, но иногда он самое доступное лекарство или средство профилактики. И незаменим. Горячий чай, который можно было в темноте готовить в мизерных количествах на сконструированной специально для таких случаев спиртовке, тоже хорошо, но всё-таки не сравнится... Костёр разжигали только днём для приготовления обеда, причём использовали для этого прихваченный с собой древесный уголь, чтобы дыма практически не было - на одной сухомятке долго не высидишь. Пошла уже вторая неделя нашего "сидения".

       Неужели всё зря? Нет! - Уланы - это признак. Надо терпеть.

       Прошли ещё одни "пустые" сутки, и, наконец, над Неманом разнеслись удары топоров - французы начали наводить переправу. Дождались-таки!

       Я немедленно устроился в прибрежных кустах со своей "подзоркой" и пару часов наблюдал, как прямо на глазах вырастают понтонные мосты через здоровенную реку.