Ради тебя - Татия Суботина

Такого домашнего. Такого открытого. Такого… ее.

Эти новые открытия пугали Риту до желудочных колик. Она готова была развернуться на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси и бежать. Бежать, пока ноги не откажут от усталости, а из головы выветрится вся романтическая дурь.

Спасаться бегством было не в ее стиле и наверняка выглядело до нельзя трусливо, но Рита не видела иного способа спастись от неминуемых разрушений, которые ожидали ее в будущем, если она позволит себе даже помечтать остаться рядом с Брагиным. Этот мужчина никогда не станет довольствоваться одной женщиной, за время работы с ним, она могла в этом убедиться, как никто другой. А Рита, как оказалось, не из тех женщин, кто будет способен делиться. Особенно тем, что начнет считать своим по праву. А она ведь непременно начнет! Зачатки собственницы уже пробуждались в ней, особенно в тот момент, когда Брагин не захотел говорить о женщинах на фотографиях. А ведь выглядел на них крайне счастливым. Таким, каким никогда не мог быть рядом с ней…

И вместо того, чтобы сбежать и попытаться спастись от боли, что уже стала разливаться в ее груди, она позволила себе нырнуть в Брагина еще глубже, утонуть и… остаться.

Как оказалось зря.

Страшный удар не заставил себя долго ждать.

Непрошенные гости, непрошенная правда, непрошенное потрясение.

Все это случилось с ней настолько быстро и в такой короткий срок, что Рита всерьез стала опасаться за собственный рассудок. Если осознать то, что в мире существуют не только люди, но и нечисть, она еще худо-бедно смогла, то известие о причислении близких ей людей к мистическим существам – сводило с ума.

Чувство глубокого предательства вгрызалось в ее плоть, словно червь, поедающий сочную мякоть.

Даша, Брагин…

Как она могла доверять людям, что не делали этого взамен? Ведь о каком доверии может идти речь, когда ты скрываешь что-то? И ладно если это что-то о количестве партнеров в сексе или противном грибке на ногтях, но не тогда, когда оно о самом главном! О тебе самом!

Рита понимала, что никоим образом не имеет права обвинять кого-то в недосказанности, особенно Федора, что и так вел себя крайне странно последние сутки, но ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала себя преданной, обманутой, растоптанной. Точно перед ее носом захлопнули дверь в страну чудес и оставили корпеть над невыученными уроками, как провинившуюся девчонку!

Толком еще не успев осознать всю глубину случившегося, она из одного безумия тут же нырнула в следующее. Когда Ян Кенгерлинский предложил добровольно отдать свою кровь, чтобы найти Дашку-дурашку, она не раздумывая, согласилась. Да и как могло быть иначе? Пусть подруга скрывала многое, пусть теперь вполне могло оказаться, что Рита на самом деле ее совершенно не знала, но это все меркло по сравнению с одной единственной истиной, которая вдруг ей открылась.

Она могла потерять единственного близкого ей человека. Навсегда.

И если был хоть малейший шанс для того, чтобы отыскать и вернуть Дашку-дурашку, то она ни за какие коврижки не отказалась бы использовать его на все сто десять процентов.

Только вот штука с обрядом дала сбой.

Рита это ясно поняла, когда ощутила себя беспомощней котенка. Жизнь вытекала из ее запястья вместе с кровью. Но самым страшным было не то, что она могла умереть вот так… посреди чужой квартиры, в малознакомой компании и от магической фигни. Самым страшным оказалась мысль о бесполезности всего происходящего.

Черт! Даже на пороге смерти она продолжала строить из себя стойкую альтруистку! Когда только успела заразиться этим чувством? Ну не дура ли?

Сжав зубы, Рита дала очередное разрешение взять еще крови, хотя все в ее организме просто вопило обратное. И только тогда, когда черная дыра портала все-таки появилась прямо в центре комнаты, успокоилась.

Ведь все было не зря. А о последствиях можно подумать потом…

Она даже была почти счастлива, упав в объятья темноты.

До того самого момента, когда ее не укутал всепоглощающий ужас.

Глупо было сейчас об этом думать, когда ничего исправить уже невозможно, но Рита не могла остановиться. Она слишком многое не успела, слишком многое не попробовала, слишком многое не сказала. Как возможно умереть, ни разу не испытав любви? Оказалось, что возможно. И Рита это четко осознавала, на примере своей никчемно прожитой жизни.

По крайней мере, она отчаянно сопротивлялась тягучему притяжению, что манило ее к белому свечению внутри коридора темноты. Пока… не увидела того, с кем не ожидала больше никогда встретиться.

В ореоле сияния, что казалось белым окном в конце темного коридора, стояла ее мать.

Рита затаила дыхание, разглядывая знакомую и одновременно совершенно незнакомую ей женщину.

Ее детские воспоминания никогда не были радужными. Мать запечатлелась в памяти вечно пьяной, агрессивной и отчаявшейся женщиной. В то время, когда другие девочки играли с куклами и беззаботно проводили дни и ночи, Рита пыталась справиться с голодом и побоями.

Горькая обида вновь сдавила горло, готовая вот-вот выплеснуться наружу упреками и ненавистными обвинениями. Рита задрожала, вглядываясь в лицо той, кто послужила точкой ее личного не возврата. Ведь именно на примере собственной матери Рита создала образ, которому следовала столько лет. Она просто пошла от обратного.

Именно из-за матери-пьяницы решила возложить все хорошее в себе на алтарь эгоизма, только чтобы больше никогда не выживать, а жить по-настоящему. Она боялась позволить себе чувствовать, чтобы не сбиться с пути к достижению поставленной цели. Ведь если бы ее мать не растворилась в мужчине, который бросил ее и собственного ребенка при первой же подвернувшейся возможности, все сложилось бы иначе.

Рита давно ждала возможность, чтобы высказать накопившуюся боль в лицо виновницы всех ее бед. Она не успела сделать этого ранее.

Зарекшись отомстить матери той же жестокой монетой, она поступила учиться в медколледж в другой город и ждала удобного момента на расстоянии. А когда мать неожиданно сильно сдала, слегла и сгорела за какой-то месяц от цирроза печени, Рита искренне растерялась. Там, на кладбище, среди похоронной процессии, состоявшей всего из нескольких человек, она впервые поняла, что ненависть – это совершенно не то чувство, которое всегда испытывала к матери.

И вот теперь, встретившись после стольких лет при более чем странных обстоятельствах, у Риты появился шанс все исправить.

Что-то изменилось.

Рита точно не могла сказать что именно, но ясно ощущала эти изменения всеми фибрами души. Может быть дело было в ней, а может, в чем-то другом…