Эликсир жизни - Николай Векшин

Светлана сменила тему: «У Вас есть дети?». – «Да». – «Один или двое?». – «Шестеро». Она фыркнула: «Я серьезно спрашиваю!». – «А я серьезно отвечаю». Она оценивающе взглянула на меня, пытаясь понять, не подвох ли это. Задав еще пару вопросов, наконец, поверила. Мы сели на скамеечку около смотровой площадки. У Светланы детей не было, только кошка; поэтому в ее глазах я выглядел героем.

Тут у Светы зазвонил мобильник. Поговорив, сказала мне, что ей пора и двинулась к своему зелененькому «вольво», припаркованному рядом. Потом обернулась и крикнула вслед: «Викентий! Давайте я Вас подвезу!». Вернулся и сел рядом на переднее сиденье. Лобовое стекло было в трещинах. «А, это я недавно влепилась», – кивнула Светлана на трещины, завела мотор, быстро рванула с места и поехала на разворот. И тут чуть не врезалась, но успела резко затормозить. Мерседес, ведомый румяным мордоворотным хамом, промчался вплотную (кстати, «мерседес» у «нового русского» не роскошь, а средство, стимулирующее мыслительный процесс). «Ух!», – испуганным голосом воскликнула моя водительница. «Света, не спеши. Вспомни о том, что все, кто раньше жили, тоже спешили», – спокойно изрек я, не успев испугаться, но осознав, что вдруг перешел на «ты». «Я не спешу. Просто сейчас почему-то на взводе», – оправдывающимся тоном заметила она и снова газанула. «Света, не торопись, ибо единственное, что можно успеть за несколько минут, это обеспечить себя проблемами на всю жизнь», – изрек я. Тут снова зазвонил мобильник в ее сумочке, лежащей на заднем сиденье. Я вытащил его и протянул Светлане. Она сбавила скорость и стала отвечать кому-то сердитым голосом: «Куда подъехать? Мне это неудобно. Ну, хорошо, договорились». Положила мобильник и проворчала раздраженно: «Странные есть люди! Абсолютно беспардонные! Как так можно?!». Я понял, что ей неловко, что она при мне договаривается о встрече с другим мужчиной. «Света, не надо так волноваться». – «Да рада бы, но не получается!». – «А ты дели всё на 10». – «Как это?!». – «Кто жалуется на неприятности, тот их умножает, а кто над ними посмеивается, тот их уничтожает».

Машина выехала на Ленинский проспект. Я попросил остановиться и вышел, бросив на прощание Свете советик: «Катайся поаккуратней». «Хорошо. И буду ждать письма», – проникновенно сказала она. «Непременно», – заверил я. Вернувшись в Биогавань, я начал анализировать ощущения от встречи. Конечно, Светлана мне понравилась. Но она принадлежала к совсем другому миру, с иным стилем жизни. И, конечно, у нее была масса поклонников. Рядом с ней я мог бы стать несчастным Квазимодо. Я подумал, что вряд ли наши отношения смогут стать прочными, и поэтому ничего ей не написал. В общем, поступил по принципу: если встретил плохую женщину – отойди, чтобы не сломать себе жизнь, а если встретил хорошую – отойди, чтобы не сломать жизнь ей.

Через несколько дней я получил от нее сообщение, начинающееся так: «Викентий! Вероятно Ваше письмо ко мне затерялось где-то в глубинах коварного интернета». Я ответил, что письма не было и что, при всей симпатии, сильно сомневаюсь в перспективности наших отношений. Она в ответ не написала ни строчки, но прислала две свои фотки. Я смотрел на них и думал: «Какая прекрасная женщина! И какой же я болван!». Осознав эти два факта, отправил Светлане письмо с просьбой о встрече. Она ответила, что уезжает в отпуск. Я попытался ее забыть, но ничего не выходило. Всюду мерещилась она. Оказывается, я влюбился. Это чувство помогло побороть глупую гордость, и я послал Свете фотку Смелого, сделав надпись: «Не сердись, малыш!». Светлана приняла его за волка и заявила, что волки не внушают ей доверия. Я написал горячечное письмо. Она сменила гнев на милость. И тут я дал маху. К ответному письму она приложила фотку котенка, который только что родился у ее кошки, а я на это шутя брякнул: «Света, с новорожденным тебя!». Она обиделась навсегда. Я глупо пошутил, и цветок увял. Не зря говорят, что шутка над мужчиной приводит к дружбе, а шутка над женщиной к вражде.

Наташа. Проклятые сантиметры

Я вел поиск по сайту знакомств, задав возрастной интервал между 30 и 37 годами. Но однажды в окошке поиска случайно вместо опции 30 щелкнул на 29, и тут мое внимание привлекла 29-летняя красавица-спортсменка. Я вглядывался в лицо, перечитывал анкету и чувствовал, что она «моя» женщина. В анкетке она писала, что ищет мужчину заметно старше. После некоторых колебаний я всё же решил не изменять своему принципу: не связываться с нимфетками, юннатками и комсомолками. И со вздохом закрыл анкету. Каково же было мое изумление, когда назавтра, активировав сайт знакомств, я попал не на главную страницу, а на ту самую анкету! Почему вдруг сама по себе она «всплыла», не понятно. Виртуальное чудо, знак свыше. Я отправил Наташе письмо. Она отреагировала радостно. Узнав, что я не из Москвы, не сделала «адью», как некоторые другие москвички, но посочувствовала, что до столицы приходится добираться целый час. Я ответил, что даром время не теряю: по дороге сочиняю афоризмы. Она прокомментировала: «Вот так Россия-матушка плодит философов!».

Я спросил Наташу, почему ей нужен мужчина заметно старше? Она пояснила это шутливо: «Жених должен быть или молодой, или укомплектованный. Хорошо, если муж старый: уже не шляется и мудрыми советами обеспечит на всю жизнь». Я в тон ей заметил: «Молодой кот, старый кот – всё равно кот». «Нет, коты меня не прельщают. Нужен надежный человек, зрелый, состоявшийся как личность и готовый к созданию семьи, где царили бы любовь и верность», – серьезно пояснила она. Я не удержался, чтобы не поиронизировать: «Если женщина ищет верного, то найдет малохольного. Мужчины ценят в женщинах самое вещественное – красоту, а женщины в мужчинах – самое эфемерное: надежность. Жениться на красивой – всё равно, что добровольно залезть на пороховую бочку, к которой со всех сторон протянуты зажженные бикфордовы шнуры». Наташа продолжала быть серьезной: «Мужчина должен относиться к женщине так, чтобы чувствовать себя мужчиной. Кто любит, тот пьет из чистого родника, а кто развлекается, тот барахтается в грязной луже».

Я стоял, опершись о стенку Мак-Дональдса. Ко входу подошла шикарная высокая блондинка. Она. Один взгляд – и Никишин был сражен наповал. Женская красота это оружие массового поражения. Я офонарел не только от ее красоты, но и от ее роста – «метр девяносто», «слава российского баскетбола». Есть женщины, у которых ноги это просто ноги, а есть женщины, у которых ножки это продолжение других достоинств. Тут были но-о-о-жки. Но зачем в анкете она написала: рост 176 см? На 1 см я бы подпрыгнул. А в ней было, как минимум, 186. Я почувствовал, что ничего у нас не выйдет: я могу смотреть на женщину восхищенно, но не могу снизу вверх.

Итак, я медленно отлип от стенки и обреченно подошел. «Очень приятно», – мягко сказала она. «И мне очень приятно», – сдержанно произнес я. Наташа оказалась на полголовы выше. Но она была прелесть. И тут дело не только в красивых чертах лица. Тут еще светилась добрая душа. Это проявлялось во всем. Смотрела тепло. Улыбалась открыто. Одета была с простым изяществом. «Зайдем?», – спросила она, указав на дверь Мак-Дональдса. «Там народу полно», – констатировал я. Она, похоже, обиделась: «Я только что с работы, очень хочу есть. Куплю сырок». Шагнула к палатке и стала в очередь. «Давайте я куплю», – предложил я. Она ответила независимо: «Я сама». Взяла сырок. Я купил себе такой же. Она быстро съела свой. Я предложил ей свой. Она мотнула головой, что нет. Я развернул обертку и демонстративно начал неторопливо жевать. Она бросила на меня быстрый взгляд и спросила: «Пройдемся?». Никакой обиды в голосе уже не было. «Пройдемся», – кивнул я.

Мы погуляли полчасика в районе Третьяковской. Разговор никак не клеился. Проклятые 10 см плюс каблуки! У меня было такое чувство, что я маленький мальчик, а рядом большая красивая мама; причем, как это ни печально, почти гожусь маме в отцы. Все умные и неумные слова, обычно роящиеся в моей голове, куда-то запропастились. А без слов разве можно наладить с женщиной контакт? Слова для женщин как наркотик. Вот почему болтуны и пустобрехи имеют у женщин наибольший успех. Как говорится, кто овладел словом, тот овладеет и женщиной.

Я долго тужился сказать что-нибудь путное. Наконец, чувствуя полный провал, выдавил из себя потрясающе глубокую мысль: «В хорошую погоду приятно прогуляться, а не сидеть в душном Мак-Дональдсе». И, чтобы довести высказанную чушь до логического конца, добавил: «А вкусный был сырок!». Если бы у животных была речь, они говорили бы о том, сколько чего съели и хороша ли погода; надо помнить об этом, когда собираешься заговорить. Уязвленный осознанием собственной дури, я снова замолк. Наташа посмотрела, приподняв брови, но ничего не сказала. Уверен, что она подумала: «Говорит он криво, зато молчит красиво».

А погода действительно радовала. В просветленно-необъятной синеве плыли сугробы облаков. Между ними, любопытствуя на прохожих, выглядывал солнечный диск, посылая свет и тепло в прохладу оживленных переулков. Лучи играли золотом на маковках церкви, обновленно ярких и потому словно игрушечных. Воздух шел теплыми и прохладными волнами, то согревая, то бодря. Пахло свежестью прошедшего дождя и яблочными пирогами. Вдруг начали бить колокола. Мы остановились. Звук был протяжно-переливчатый, всеохватывающий, мощный: «бум-бом-бам!» и заканчивался звонким «дин-дон-день!». В этой тревожно-успокоительной музыке, напоминающей о вечности мира и тщете бытия, слышалась острая печаль уходящего мгновения. Когда звонят колокола, невозможно не вспомнить о том, что есть такой бесценный дар – жизнь и что дар этот временный. Конечно, религия обман, но – святой обман.