Бард - Евгений Стерх

Я много раз пел эту песню, я знал ее наизусть еще лет семь назад и мог бы сыграть с закрытыми глазами, но еще ни разу она не звучала так глубокомысленно и не пробуждала во мне таких глубоких чувств. Я весь дрожал от ощущения таин-

ственности туманных озер, словно предвкушая встречу со своей неведомой возлюбленной, переполненный чувством всеобщей любви, любви ко всему живому. Дракон, который не отрываясь все это время смотрел в мои глаза, стал плавно раскачиваться на своих мощных лапах в такт песне. И наблюдая покачивания этого грациозного змеиного тела, я чувствовал, будто бы передо мной слегка подрагивает весь мир, само пространство, пританцовывая под мою песню. Больше всего это было похоже на волшебный детский сон, когда, просто раскинув руки, ты ложишься на воздух и взмываешь в небо.

Я допел песню и перестал играть, но мелодия не умерла сразу. Она еще какое-то время звучала во мне, постепенно затихая. Когда же она затихла окончательно, дракон нетерпеливо щелкнул хвостом, и я услышал его слегка взволнованный голос в своей голове:

– Да-да-да, замечательная песня! Но, может быть, ты знаешь и другие, а? Попроще, вроде тех, что поют крестьяне на сельских праздниках?!

Мягко говоря, я был удивлен таким вопросом, но уже слышал в своей голове отдаленный наигрыш скрипки, словно бы деревенский скрипач навеселе где-то вдалеке исполнял вступление к деревенской плясовой. Я подхватил эту мелодию на мандолине и запел:

У моей гнедой кобылы —Два копыта без подков!Каблуки на них прибил яОт сапог, и был таков!

И теперь моя красоткаОт зари и до зариКаблуками бьет чечеткуИ стихами говорит:

«Я лошаденка крепкая,А нравом я игривая!Ой, дайте мне жеребчика,Чтоб с ним тряхнула гривою!»

С первыми аккордами мандолины музыка в моей голове просто взорвалась каким-то звуковым фейерверком. Это было сплошное неистовство, сумасшедшая энергетика, которой я на этой песне никогда не выдавал. Теперь меня просто разрывало от радости и веселья, ноги просто не могли стоять на месте, и я начал выделывать ими какие-то кренделя.

Но это еще была сущая ерунда. Дракон передо мной стал пританцовывать на всех четырех лапах под эту незамысловатую песенку, его хвост отбивал о землю бешеный ритм песни, и это существо, по-моему, начало улыбаться. Затем стремительно и плавно его тело взвилось вверх, вставая на дыбы, и дракон продолжил танец уже на задних лапах, запахнувшись в свои крылья, как в плащ. Тело его вибрировало в воздухе, создавая вокруг себя ритмичные порывы ветра, дракон совершал своим змеиным торсом колебательные движения, одновременно закручивая его в штопор. И когда восторг священного существа дошел уже до наивысшей точки, музыка в моей голове достигла невероятной скорости и напряжения, дракон просто швырнул свое тело в воздух и буквально ввинтился в небо. Где-то на огромной высоте, зрительно уменьшившись уже в десять раз, он словно бы на секунду завис и издал пронзительный клич, от которого, по-моему, вздрогнула даже почва под ногами. А затем дракон кувыркнулся в небе и, сложив крылья, понесся к земле. Спикировав до высоты в три-четыре человеческих роста, он широко раскинул свои крылья, замер, а затем плавно опустился на землю передо мной.

– С ума сойти, на этом самом месте! – услышал я в своей голове голос дракона. – Давай еще что-нибудь!

Взвинченный восторгом дракона, я снова ударил по струнам мандолины, и вновь в моей голове понеслась неистовая музыка драконьего веселья.

– И-и-их! – тоненько прокричал дракон, вставая на задние лапы и начиная свой невероятный танец.

– Эй, хоп, крошка Джуд! Не гляди сурово!.. – начал исполнять я свой коронный номер и снова был поражен богатством музыки в моей голове. Даже на танцах в академии, когда мы, ученики, приглашали девушек из города на свои вечеринки и собирали импровизированный ансамбль из пяти-шести инструментов, нам не удавалось добиться ничего подобного. В голове у дракона звучал целый оркестр, инструментов на пятьдесят, и я слышал этот оркестр, слегка ему подыгрывая на мандолине.

Пляска дракона произвела неизгладимое впечатление не только на меня, но и на всех моих товарищей, включая наших животных. Даже Рэглер отошел от отравления вампиром и приплясывал на своих мощных задних ногах, подражая дракону, Боб пустился в пляс, высоко подбрасывая ноги и похлопывая себя ладонями по груди и бедрам. Уже позже я выспрашивал у своих товарищей, что они слышали в это время, и оказалось, что каждый слышал свой собственный набор инструментов, но драконий восторг ощущали все. Шеба пританцовывала на месте, обхватив себя руками за плечи и покачивая бедрами, Риголан исполнял ритуальный эльфийский танец, описывая сложным танцующим шагом небольшой круг по поляне, а Джонатан сидя раскачивался, словно бы собирался наложить заклинание.

Не знаю, сколько это продолжалось, но после «Джуд» дракон плясал еще под «Если горло не промочишь» и еще какие-то песни. Наконец я, совершенно счастливый и измотанный до предела, рухнул на землю, чтобы отдышаться. Дракон замер неподалеку от меня, затем приблизился на шаг и, изогнув шею, заглянул мне в лицо. Он улыбался.

– У тебя великолепное племя, бард! – услышал я его голос. – Жаль, что я не знал о нем раньше! Поселился бы где-нибудь поблизости от одной из ваших деревень! Ты устал?

– Есть немного, – ответил я, тяжело дыша.

– Хорошо, давай отдохнем, – кивнул дракон и улегся на брюхо рядом со мной. – Как тебя зовут, бард?

– Жюльен, – ответил я, – Жюльен Петит. Но друзья зовут меня просто Жюль. А как твое имя, дракон? Могу я его узнать?

– О! – довольно промурлыкал дракон. – У меня замечательное имя – я сам его выбрал себе! Меня зовут Фархилоаноэн, что на драконьем языке означает «яркая звезда, сияющая во мраке ночи»! Впрочем, тебе, наверное, трудно будет выговаривать мое имя, – предположил Фархилоаноэн. – Поэтому ты можешь называть меня просто Фархи.

– Это сон, – сказал я, на секунду закрыв глаза и чувствуя, как мир вокруг меня начинает кружиться, словно бы я был пьян. Я тут же открыл глаза и повторил: – Сумасшедший, волшебный сон!

– Я поразил твое воображение, бард Жюльен? – спросил дракон. И добавил: – Да, я могу поразить воображение! Неправда ли, я невероятен? Точнее, невероятно прекрасен, не правда ли?!

В голосе дракона звучало столько искренней радости и неподдельного восторга перед самим собой, что я просто обомлел на секунду, а потом захохотал. Дракон склонил голову набок, заглядывая сверху в мое лицо, а затем я услышал:

– Рад, что развеселил тебя, бард Жюльен. Но что-то мне подсказывает, что мои слова тебя несколько смутили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});