Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему? — спросил Хит.
— Потому что я балуюсь с новым вариантом моей плазменной живописи, — ответил Кобринский. — Сегодня ночью собираюсь испытать. А когда испытаю, вся эта планета останется радиоактивной на ближайшие семьдесят-восемьдесят лет.
— Что вы этим хотите сказать? — спросил я.
— Вы знаете, что происходит при плазменной живописи? — спросил он в ответ.
— Библиотечный компьютер на Дальнем Лондоне дал мне краткую справку.
— Ну вот, это очень интересный процесс, но мне всегда казалось, что он несколько ограничен, — произнес Кобринский. — Сейчас, когда я получил возможность поиграть с необитаемой планетой, я собираюсь применить управляемые взрывы с использованием нестабильных атомов. Для художественной выразительности.
— Вы уже пробовали такое? — спросил Хит.
Кобринский усмехнулся.
— Если бы я пробовал, вы бы получили смертельную дозу радиации, только выйдя из корабля, — он сделал паузу. — Но я прогнал идею через компьютер, и он говорит, что должно получиться.
— А нам не опасно находиться на планете, пока вы занимаетесь вашей плазменной живописью? — поинтересовался Хит.
Кобринский утвердительно кивнул.
— Бункер имеет противорадиационную защиту, — снова пауза. — Если у вас на корабле есть защитные костюмы, было бы неплохо достать их и принести сюда. Для вас-то я могу что-нибудь выкопать, но ума не приложу, что подойдет ему.
И он кивнул на меня.
— Тогда я немедленно принесу их, — сказал Хит и вышел из бункера.
Мы с Кобринским несколько минут сидели молча. Наконец он глубоко вздохнул.
— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он. — Но хотелось бы, чтобы вы не были сумасшедшим.
— О?
— Я всю жизнь был одинок.
— Мне казалось, что люди ничего не имеют против одиночества, — ответил я.
— Не верьте, Леонардо, — ответил он.
— В таком случае, можно мне задать вам личный вопрос?
— А какие же вопросы, по-вашему, вы тут задавали?
— Прошу прощения, если я обидел вас.
— Я не обижен, я смущен, — сказал Кобринский. — И поскольку смущают меня собственные ответы, то кроме себя, винить некого. Валяйте, спрашивайте.
— Если вам не нравится быть одному, почему большую часть сознательной жизни вы посвятили профессиям одиночки?
Он надолго задумался.
— Будь я проклят, если знаю, почему, — и замолчал снова.
Минуту спустя вернулся Хит с двумя защитными костюмами.
— Снаружи становится кошмарно жарко. Наверное, градусов под 120.
— Учтите, это сухой жар, — заметил Кобринский. — Влажности практически нет.
— Мокрый или сухой, а жареное мясо — это жареное мясо, — ответил Хит.
Кобринский хмыкнул.
— Были бы вы со мной на охоте за рогатодемонами на Ансарде V. Тогда бы вы оценили сухую жару.
— С удовольствием поверю вам на слово, — сказал Хит, вытащив платок и вытирая пот с лица.
— Что вы собираетесь изобразить сегодня? — спросил я.
— Еще не решил, — ответил Кобринский. — У меня есть полдюжины предварительных разработок.
— Предварительных разработок? — удивился я.
Он улыбнулся.
— Вы, наверное, никогда не видели плазменную живопись?
— Нет, не видел.
— Она проецируется на небо, примерно на две мили над землей, — объяснил он. — На безоблачной планете вроде Солитера можно поднять изображение до пяти миль, и заполнить все небо от горизонта до горизонта.
Он сделал паузу.
— На небесном полотне таких размеров деталь за деталью не прорисуешь. Эскиз создается вот на этом компьютере, — он показал на один из них.
— А потом, когда вы удовлетворены результатом, вон тот, — и он показал на другой, — анализирует изображение и определяет, как лучше всего облучить атмосферу, чтобы создать нужный эффект. Остальные машины выполняют его команды.
— Какие цвета можно получить? — спросил Хит.
— Все, от ультрафиолетового до инфракрасного, — ответил Кобринский.
— Цвета прозрачные, заметьте — иначе сожжете планету дочерна. Кроме того, мне нравится, когда сквозь мое творение просвечивают звезды.
— Сколько это длится? — спросил Хит.
— Картина обретает нужный вид примерно за минуту, а в следующие девяносто секунд постепенно рассеивается. Изображение сохраняется законченным и целым примерно секунд тридцать.
— Простите мое замечание, — сказал Хит, — но мне кажется, что ради полуминутного эффекта вы идете на слишком большие затраты и трудности.
— Сложностей и затрат не больше, чем в вашем поиске призрака, — ответил Кобринский. — А те полминуты, пока длится эффект, я радуюсь, что создал нечто великолепное, чего до меня никто не делал.
— Можно взглянуть на эскизы, которые вы подготовили к сегодняшнему вечеру? — спросил я.
— Почему нет? — пожал он плечами.
Устной командой он включил первый компьютер и приказал ему спроецировать перед нами голограмму первой картины.
Это был жутковатый инопланетный пейзаж с кроваво-красной рекой, плескавшейся в пустынных берегах, и деревья без листвы, словно скелеты, склонялись к воде под немыслимыми углами.
— Лараби IV, — сказал Кобринский.
— Не слышал о такой, — сказал Хит.
— Это за скоплением Квинелл. Самая странная планета из всех, которые мне приходилось видеть. Там существует только два цвета — глубокий красный и темный фиолетовый. Все — камни, вода, растительность — либо красное, либо фиолетовое.
— А животные там есть? — спросил я.
— В отчете Корпуса Пионеров сказано, что есть, но я ни одного не видел. Следующую!
Перед нами друг за другом быстро появились и исчезли пейзаж дорадузского горного хребта, довольно абстрактное изображение лазерной винтовки, натюрморт из фруктов со Байндера X и натуралистическое изображение громовой ящерицы.
— Мне почти стыдно показывать вам последнюю, — признался Кобринский.
— Почему?
— Я почти один к одному слизал ее с той картины, которую вы видели.
— Черная Леди? — спросил я.
— Вы так ее называете?
— Она сама так себя называет, — ответил я. — Разрешите посмотреть, пожалуйста.
— Следующую, — приказал Кобринский, и мгновение спустя появилось лицо Черной Леди. Я мог бы дотронуться до нее. Ее печальные глаза смотрели прямо на меня.
— Сомнений нет, это она, — сказал Хит.
— В самом деле, необыкновенное сходство, — согласился я. — Как долго вы над ней работали?
— Три года, — сказал Кобринский таким тоном, будто ему было стыдно, что он не мог создать ее за вечер.
— Где вы устроите взрывы? — спросил я.
— Наверное, в глазах, — сказал он. — Это их оживит.
Я одобрительно кивнул.
— Может быть, тогда она покажется не такой грустной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Танцор. Возвращение Танцора - Николай Степанов - Научная Фантастика
- Роковая комета - Александр Тимофеевич Филичкин - Альтернативная история / Боевая фантастика / Научная Фантастика
- Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина - Олег Дивов - Научная Фантастика
- Танцор - Николай Степанов - Научная Фантастика
- Прорицательница - Майк Резник - Научная Фантастика
- Награда Мак-Кейда (Мак-Кейд - 4) - Уильям Дитц - Научная Фантастика
- Всё, что в тебе есть - Майк Резник - Научная Фантастика
- Сверхновая - Геннадий Ищенко - Научная Фантастика
- Если 2003 № 11 - Тед Чан - Научная Фантастика
- Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Разная фантастика