Притворись бабочкой - Тория Дрим

Страх оттолкнуть Дарена превращает меня в пугливого котенка.

– Ты выбрала его даже во сне, – с хрипотцой в голосе шепчет он, а я не узнаю тон, с которым были произнесены эти слова.

– О чем ты говоришь? – До меня совсем не доходит смысл его слов.

Он приближается ко мне, и я вижу, как он корчится от боли. Из его груди словно вырвали сердце, но он продолжает жить. Легкие разорвали, и у Дарена не осталось ровно ничего, что могло бы позволить с легкостью сделать вдох. Ему так плохо от физической боли или?.. Боюсь произнести вслух эту мысль, ведь она, как ничто другое, несет в себе истину. Жестокую, но все-таки истину.

– Сначала позвал я, а потом он. И ты побежала на его голос, Эвердин. – Он зовет меня по фамилии, и я едва не теряю сознание. Дела плохи. – Не на мой.

В голове начинает крутиться лишь одно слово: «предательство», и проникновенный взгляд Дарена говорит сам за себя. Это он послал мне импульс, а я получила сообщение. То, чего он не хотел произносить, разрушив тишину, оказалось у меня в сознании.

– Это получилось случайно… – Я словно уменьшаюсь в несколько раз, поскольку Дарен лишь возвышается. Становлюсь миниатюрной, словно Дюймовочка, он же – гигантом. Мы встаем на свои законные места, как и было всегда. Я гляжу снизу на мужественного Дарена, а он вниз, на хрупкую, стеклянную девочку, которая боится всего на свете.

– Нет. – Он громко смеется. – Не надо врать. Я не люблю ложь, и ты отлично это знаешь. Видимо, пока меня не было, ты нашла мне замену. Быстро же, Джи.

– Зачем ты так? – В груди неприятно покалывает.

Дарен прикрывает лицо руками. Мне кажется, он сожалеет, что отдавал мне столько своего времени, а я взяла и так легко переключилась на Лэйна. Он не поступил бы так опрометчиво.

От нахлынувшего стыда хочется стереть себя с лица земли. Дарен мучится: вздыхает, сжимает кулаки, трясется в нервных порывах.

– Ты потерялась без меня, – повторяет он, – а ведь я и не предполагал, что это случится так быстро.

Его слова, словно нож, впиваются мне в сердце. Дарен наносит удары, один за другим, не жалея сил. Даже после его смерти мне не было так плохо, как сейчас. Неужели я встретилась со своим страхом наяву – снова разочаровала Дарена?

Я не управляю эмоциями. Слезы уже льются по щекам, а губы предательски дрожат. Он не спешит подходить ко мне, дает понять, что я наделала кучу ошибок, что прощение не получу так быстро.

– Я не пыталась найти замену тебе, – в истерике объясняю я. – Лэйн помог мне, и я благодарна ему за многое. Дарен, пойми, я не пыталась забыть тебя. – Это сущая правда. Я никогда не забуду Дарена, что бы ни произошло. Единственный возможный вариант – потеря памяти. Иначе не может быть.

– Но ты пыталась жить дальше как ни в чем не бывало.

Это неправда! Желчь исходит от его слов. Я отдаляюсь. Закрываю уши, не желая слушать эту дрянь.

– Ложь. Ты говоришь ужасные вещи. – Я пытаюсь забыть только что сказанное Дареном, но не выходит. Слова плотно оседают в голове.

«Ты пыталась жить дальше как ни в чем не бывало…»

Передо мной – не тот Дарен. А вот я… Я не знаю.

– Хочешь узнать, кто ты в этом мире? – ухмыляется он.

Слабо киваю, желая показаться равнодушной.

– Достаточно взглянуть на руку.

Я в отчаянии смотрю на запястье. Руку обхватывает браслет. Память возвращается ко мне. Это веревочка, подаренная Дареном на мое пятнадцатилетие. Именно тогда он пожелал мне стать счастливой, отпустить все проблемы и начать новую жизнь, без сожалений о прошлой. А после… После я не сдержала слово. Наоборот, все покатилось, как снежный ком.

– Носишь ли ты его до сих пор? – задает он вопрос, вонзая еще один нож в мое сердце своим пристальным взглядом.

Голова снова машинально опускается, а чувство обреченности поглощает меня с головы до пят. Не ношу.

– Он порвался… – на одном выдохе проговариваю я.

– Вот как. – Дарен пожимает плечами так, будто ему все равно. Однако я знаю: он в гневе и очень обижен.

А ведь нитка порвалась за несколько дней до того, как я узнала, что поеду в лагерь. Это какой-то знак. Не верю. До меня вдруг доходит глубокий смысл, вложенный в черную ниточку. Должно быть, когда она порвалась, желание претворилось в жизнь.

– Я люблю тебя. Всегда чертовски любила, – признаюсь в чувствах, потому что это единственное, что остается. У меня больше не будет шанса сказать правду.

Дарен смягчается. Уголки его губ приподнимаются, и он дарит мне долгожданную улыбку. Улыбку, которая радовала меня в ужасные моменты, помогала прийти в себя и давала надежду.

Наша любовь будет чем-то вечным. Как покрытое пылью пианино, но, если сесть за него и пробежаться легким касанием по его клавишам, чудесные звуки заполнят пространство. И это не та любовь, про которую можно подумать. Мы никогда не были парой и не должны были ею стать. Я люблю его той любовью, что выражается не в горящих глазах, а в крепких дружеских объятиях, в бесконечном тепле, в благодарности, когда взамен не жаль подарить Вселенную, только бы человек был счастлив.

– Джи. – Дарен близко. Он желает сказать что-то важное. – Прежде чем я уйду, обещай мне, что не забудешь меня. Это важно.

– Никогда! – Я выдавливаю из себя одно лишь слово. Из-за слез остальные выговорить я не в силах. Я плачу, ведь скоро Дарен навсегда уйдет.

– Мне пора, – шепчет он, отдаляясь. – Помни.

Он медленно уходит. Постепенно гаснет и свет. Тьма поглощает пространство. Дарен покидает меня. Снова.

Горе охватывает меня, и оно куда сильнее, чем я ощущала раньше. Слезы капают из глаз водопадом, а я кричу. Все так же, как и в тот злополучный день. Только у меня есть ответы на вопросы. И было бы лучше, если бы я их не получала.

Кто-то тормошит меня за плечо. Я ищу путь назад, к двери, чтобы прийти в сознание; вернуться в реальность. У меня получается не сразу. Когда я распахиваю дверь, то просыпаюсь.

– Джит? – Испуганная, Ванесса сидит на корточках около кровати и отчаянно зовет меня. Вздрагиваю от неожиданности. Я очень глубоко провалилась в сон.

– Что это было? Ты кричала на весь дом, вся вспотела, а еще рвала одеяло.

Аддерли возвращает меня в реальность. Я изумляюсь.

– Серьезно?!

Действительно, я вся мокрая, а руки по-прежнему сжимают простыню с неистовой силой.

– Я что,