Проклятый - Грэхэм Мастертон

- Мне неприятно, Джон, - сказал Уолтер. - Ничего подобного не будет. Если бы кто-то из моих клиентов узнал, почему я предлагаю ему поместить сумму в сто пятьдесят тысяч в спасательную операцию, если кто-то начнет подозревать, что я делаю это из-за духов... ну, это был бы конец всей моей репутации, в этом нет сомнения. Мне неприятно.

- Уолтер, прошу этого ради добра твоей же дочери. Разве ты не понимаешь, через что она должна пройти? Разве ты не понимаешь, что она при этом чувствует?

- Не могу, - ответил Уолтер. - Потом он добавил: - Я подумаю об этом до завтра, хорошо? Сейчас я еле могу только собрать мысли.

- О'кей, - сказал я более мягким тоном... - Я проведу тебя до постели, хорошо?

- Я посижу здесь еще немного. Но ты если хочешь лечь, не жди меня. Наверняка и ты тоже измучен.

- Измучен? - повторил я. Я сам не знал, измучен ли я. - Наверно скорее перепуган.

- Ну что ж, - буркнул Уолтер. Он протянул руку и пожал мою. Впервые я почувствовал, что мы близки друг другу, как тесть и зять, хотя мы оба потеряли все, что должно было нас связывать. - Я должен и тебе в чем-то признаться, - сказал Уолтер. - Я ведь тоже перепуган.

23

Я провел понедельник в лавке, хотя успехи в делах и были небольшими. Я продал корабль в бутылке и комплект гравюр, представляющих розу ветров, выполненный в 1830 году Теодором Лоуренсом, но чтобы дела шли, мне надо было бы еще продать по крайней мере несколько носовых фигур и пару корабельных орудий. Во время перерыва на ленч я направился в "Бисквит" и поболтал с Лаурой.

- Ты сегодня не особенно хорошо выглядишь, - сказала она. - Что-то случилось?

- Моя теща умерла во время уик-энда.

- Но ты ведь ее страшно не любил.

- Я всегда восхищаюсь твоим тактом, - каркнул я, может, немного слишком язвительно.

- В этом заведении мы не подаем такта, - ответила Лаура. - Только кофе, пирожные и сухие факты. Была ли она больна?

- Кто?

- Твоя теща.

- О, гм... с ней случилось несчастье.

Лаура посмотрела на меня, слегка наклонив голову на плечо.

- Ты нервничаешь, верно? - спросила она. - Вижу, что ты нервничаешь. Извини. Ты всегда говорил о своей теще так... что я не поняла. Слушай, я на самом деле извиняюсь.

Я смог выдавить улыбку.

- Тебе не надо извиняться. Я измучен, это все. В последнее время у меня одни неприятности, а к тому же еще постоянно не высыпаюсь...

- Знаю, что делаю, - заявила Лаура. - Зайди ко мне сегодня вечером. Приготовлю тебе мою итальянскую специальность. Ты любишь итальянскую кухню?

- Лаура, тебе не надо этого делать. Со мной же ничего не случилось.

- Ты хочешь прийти или нет? Надеюсь, что ты принесешь какое-нибудь вино.

Я поднял обе руки вверх.

- О'кей, благодарю. Я сдаюсь. Я приду с удовольствием. Во сколько?

- Точно в восемь. Может, я не буду очень голодна в восемь-ноль-ноль, но я точно буду умирать с голоду в восемь-ноль-пять.

- Даже работая здесь?

- Брат, когда ты съешь одно пирожное, то это все равно, что ты съел все.

Послеобеденное время в лавке тянулось неимоверно долго. Солнечный свет продвигался по стене, освещая корабельные хронометры, бронзовые якоря и картины парусников. Я пытался дозвониться до Эдварда в музей, но мне сказали, что он вышел на лекцию. Потом я позвонил Джилли, но она была занята в салоне и сказала, что подаст признак жизни позже. Я даже позвонил матери в Сент-Луис, но никто не поднял трубки. Я уселся за столиком и начал читать журнал о строительстве, который мне этим утром подсунули под двери лавки. У меня было такое впечатление, что я совершенно один на какой-то отдаленной и чужой планете.

В пять часов, заперев лавку, я направился в бар "Хирбур Лайт", сел там один в угловом номере и выпил две порции шотландского. Сам не знаю, зачем я пил, наверно по привычке. У меня был такой клубок мыслей в голове, что я никак не мог напиться, максимум становился одуревшим и взбешенным. Я как раз теперь думал, а не глотнуть ли еще на прощание, прежде чем я сяду в машину, когда рядом с моим номером прошла какая-то девушка в коричневом широком платье. Прежде чем она исчезла, она обернулась и посмотрела на меня. Невольно я нервно вздрогнул, как человек, неожиданно разбуженный от сладкого сна. Я мог бы поклясться, что это была та самая девушка, которую я видел на шоссе в Грейнитхед, в ту ночь, когда миссис Саймонс отвозила меня домой. Та же самая, которая наблюдала за мной в баре Реда в Салеме. Я вылетел из номера, разбив себе бедро о прикрепленный к полу столик, но прежде чем я добрался до двери, девушка уже исчезла.

- Вы видели ту девушку, которая как раз прошла? - спросил я Реда Санборна, стоявшего за баром. - Одета в коричневый широкий плащ, очень бледное лицо, но приятное.

Ред, потрясая шейкером, сделал мину, выражающую соболезнование. Но Грейс, одна из кельнерш, сказала:

- Высокая девушка, да? Вернее, довольно высокая. Темные волосы и глаза и бледное лицо?

- Вы тоже ее видели?

- Конечно же, я ее видела. Она вышла из комнаты сзади, и я не могла понять, как она туда попала. Я не видела, как она входила, и она ничего не заказывала.

- Наверно, хиппи, - заметил Ред. Для Реда любая девушка, которая не носила уродливую блузку и заметающую пол юбку, не носившая туфли без каблуков и не читавшая "Редбук", была хиппи. - Видимо, идет лето. Первая хиппи этим летом.

Обычно я намылил бы шею Реду за неверное и чрезмерно частое употребление слова "хиппи", но этим вечером я был слишком взволнован и обеспокоен. Если влияние демона, погруженного в воды пролива Грейнитхед, растет с каждой минутой, то откуда же известно, кто из окружающих меня людей принадлежит к его слугам? Может, эта девушка была призраком, более материальным, чем другие? Может, и другие люди, которых я не подозревал, тоже были призраками: может, Ред был призраком, и Лаура, и Джордж Маркхем. Откуда же мне знать, кто является упырем, а кто человеческим существом? Предположим, что Миктантекутли уже захватил их всех? Я чувствовал себя как врач из кинофильма "Вторжение похитителей тел", который не знал, кто среди его родственников и друзей является пришельцем из космоса.

Я вышел из бара "Харбур Лайт" и направился к своей машине, запаркованной посреди площади. Под дворником на переднем стекле торчал кусок бумаги, на котором было нацарапано губной помадой: "Точно 8. Не забудь. Л." Я сел в машину и выехал из центра, направляясь в сторону Холма Квакеров. Я хотел проверить, все ли в порядке дома, и купить какое-нибудь вино в магазине Грейнитхед.

Дом ждал меня у выезда из Аллеи Квакеров. Он казался мне старым и покинутым, более заброшенным, чем когда-либо до этого. До сих пор я еще не исправил оконницы на втором этаже, и когда я вылез из машины, она приветствовала меня протяжным скрипом. Я подошел к главным дверям и вынул ключ. Я почти ожидал, что встречу знакомый шепот: "Джон?", но вокруг царила тишина, было слышно лишь меланхолическое бурчание океана и шелест лавровых листьев изгороди.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});