Перемены - Джим Батчер

Хорошо, что я не мерз. Впрочем, в противном случае я все равно ничего не смог бы с этим поделать.

Свеча догорела и погасла, оставив меня в темноте.

В памяти всплыла окровавленная пародия на человека с кожей, сплошь покрытой бурыми пятнами.

— Ты умрешь в одиночестве, — прошептал он, с каким-то садистским наслаждением глядя на меня.

Я поежился и отогнал это воспоминание. Кассий умер, и умер окончательно и бесповоротно. Я это знал точно. Изгнанный из сообщества сбрендивших фриков, известного как орден темного динария, Кассий спелся с еще более безумным некромантом — только чтобы расплатиться со мной. Ну, он едва не изрезал меня на кусочки. Мне все же удалось одержать над ним верх, но, умирая, он наложил на меня смертное проклятие. Такие проклятия, наложенные в последние мгновения жизни, способны оказывать на жертву самое разрушительное воздействие. Правда, то, что наложил на меня он, не отличалось особой конкретностью. Возможно, он просто не мог уже как следует сосредоточиться.

Точно. Вполне возможно, не сумел.

— Ау? — произнес я. — Есть здесь кто-нибудь?

Никто не отозвался.

Ты умрешь в одиночестве.

— Заткнись, — рявкнул я сам себе. — Держи себя в руках, Дрезден.

Совет показался мне неплохим. Поэтому я постарался дышать ровно, размеренно, и привести мысли в порядок. Сосредоточенность. Рассудительность. Здравомыслие. Вот что должно помочь мне преодолеть все.

Факт первый: моей дочери до сих пор грозит опасность.

Факт второй: я ранен. Возможно, тяжело ранен. Возможно, искалечен необратимо. Даже у чародейского тела имеются свои пределы, и сломанный позвоночник, похоже, в них не укладывается.

Факт третий. Сьюзен с Мартином не спасти девочку своими силами.

Факт четвертый: на помощь особенно рассчитывать не приходится. Ну, возможно, с участием Сани самоубийственная операция может считаться почти самоубийственной. В конце концов, рыцари Креста — это серьезно. Совсем недавно, похоже, всего трое их хранили весь мир. Последние несколько лет смуглокожий русский работал за троих — и, судя по всему, вполне успешно. Что ж, это не лишено логики: Саня — носитель «Эспераккиуса», Меча Надежды. Вот надежда нам сейчас точно пригодилась бы. Во всяком случае, мне — определенно.

Факт пятый: намеченное время встречи с Эбинизером прошло уже много часов назад. Я не особенно собирался идти на нее, и ничего не мог поделать с тем, что это ему не понравится, — но мое отсутствие скорее всего стоило мне возможной помощи Серого Совета.

Факт шестой: Саня, Сьюзен, Мартин и прочее немногочисленное воинство, которое я смогу набрать, не сможет попасть в Чичен-Ицу — и в моей теперешней физической форме мне туда не пройти. Если верить информации, заключенной в камне моей матери, по дороге туда нужно еще и проплыть участок.

Факт седьмой: я устрою этим гадам красивое шоу ради моей дочки, и плевать на то, чего мне это будет стоить.

И вариантов действий у меня оставалось всего ничего.

Я выбрал для начала наименее пугающий. Закрыл глаза, успокоил дыхание и принялся выстраивать в уме помещение. Мой уничтоженный пожаром магический круг на полу, пять расставленных вокруг него с равными интервалами свечей. Запах сандаловых благовоний и горячего воска в воздухе. У меня ушло несколько минут на то, чтобы представить себе это отчетливо, в мельчайших деталях, и удержать в сознании, так, чтобы образ не отличался по незыблемости от оригинала, который он замещал.

Это потребовало изрядных усилий и умения.

Магия не обязательно требует реквизита. Сие обстоятельство столетиями тщательно скрывалось многими поколениями чародеев, и не без причины. Это помогало им доказать перепуганным крестьянам, инквизиторам или кому угодно другому, что тот, кого они боятся, определенно не чародей. В противном случае он непременно ходил бы, увешанный принадлежностями своего ремесла, ведь так?

Магия не обязательно требует реквизита, но магию творят люди, а людям он нужен. У каждого задействованного в ритуале инструмента имеется свое символическое и практическое назначение. С другой стороны, нехитрые инструменты вроде свечей и тому подобного не так трудно заменить воображаемыми, и при наличии определенного опыта дается это не сложнее, чем, скажем, шнурки на ботинке завязать.

Однако сложное заклятие требует от вас способности удерживать в уме жуткое количество мелких деталей — не говоря уже о том, что одновременно вам необходимо контролировать потоки энергии и тому подобные вещи. Верно подобранные инструменты помогают справиться с этой задачей — как правило, для того, чтобы инструмент работал как положено, вам достаточно до него дотронуться, а дальше сознание и опыт действуют сами. Проще пареной репы.

Если не считать того, что инструментов у меня на сей раз не было.

Я все делал в уме. Чистое воображение. Чистая концентрация.

Чистая самонадеянность, не без того. Но и обстоятельства очень уж отличались от нормальных.

Я зажег в уме воображаемые свечи, одну за другой, медленно обходя круг по часовой стрелке — ну, или посолонь, как это называется у викканцев, в разных сказках или кельтских балладах, — медленно накапливая необходимую для ритуала энергию. Я вдруг сообразил, что забыл представить себе пол, и горизонтальная поверхность, на которой все происходило, вдруг превратилась от горизонта до горизонта в жуткий линолеум из моей первой чикагской квартиры. Нет, правда, жуткий: серый в зеленую полоску. Зато такой легче себе представить.

Не делая ни единого движения, я представил себе, как выполняю ритуал — весь, до мельчайших деталей, от неприятно впивавшихся в колени неровностей пола и до легкой онемелости в пальцах левой руки, которая всегда случается со мной, когда я нервничаю.

Я замкнул круг. Я накопил энергию. И тогда, приготовив все, удерживая все в воображении так ясно, что это казалось реальнее окружавших меня стен, я открыл глаза и негромко заговорил:

— Уриил, явись.

Мгновение я не мог разобрать, появилось ли неяркое белое свечение только у меня в голове, или это происходило на самом деле. Потом до меня дошло, что свет болезненно бьет мне в глаза. Значит, настоящий.

Я продолжал складывать в уме заклятие. Теперь это давалось мне легче. От меня требовалось только не терять концентрации.

Я прищурился на свет, и глаза мои разглядели высокого молодого мужчину в джинсах, футболке и фермерской куртке. Светлые волосы падали ему на глаза, но даже так я видел, что они голубые, ясные и наивные. Он огляделся по сторонам, сунул руки в карманы куртки и медленно кивнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});