Запретные навсегда - М. Джеймс

этого бремени за него, поэтому я решила это сделать.

Это было почти слишком просто.

Я долго смотрю на тело Арта, пистолет начинает дрожать в моей руке, и я смотрю, как кровь просачивается на траву. Я смутно чувствую, как кто-то забирает пистолет у меня из рук, чувствую, как рука Макса обнимает меня, отводя от тела. Я вижу лицо Левина перед собой, когда поднимаю глаза, и сквозь слабый звон в ушах слышу, как он разговаривает с Максом.

— Я позабочусь о теле, — говорит он. — Я сожгу его среди развалин дома, чтобы все выглядело так, будто он умер таким образом. Я сам с этим разберусь.

— Я знаю, что ты это сделаешь. — Голос Макса, очень близко от меня. — Мне нужно доставить Джиану и Томаса в безопасное место, обратно в их дом.

— Не в хижину. — Голос Джианы все еще полон затаенного страха, но сильнее, чем я ожидал. — Он уничтожил ее. Наш дом в городе должен быть безопасным, я не знаю, кто еще может прийти за нами.

Я чувствую себя как в тумане, когда Макс ведет меня обратно к машине, Джиана и Томас медленно следуют за мной, и я смутно понимаю, что, должно быть, нахожусь в каком-то шоке. Честно говоря, я не ожидала, что доберусь так далеко живой. Если бы Арт осуществил свой план, я ожидала, что Левин выполнит свое обещание.

Когда я сажусь в машину, Джиана рядом со мной, я пытаюсь сосредоточиться на том, что может вернуть меня на землю, пытаюсь вспомнить то, что мой психотерапевт однажды сказал мне сделать, что, кажется, было целую жизнь назад. Прохладная кожа под моими руками, ее запах, звук двигателя. Звук голоса Макса. Знание того, что я жива.

Артуро мертв.

Я должна чувствовать себя виноватой. Я думаю, человек должен чувствовать себя плохо, когда он кого-то убивает. Но я этого не делаю. Я рада, что он мертв. Я рада, что мы с Максом стали на шаг ближе к тому, чтобы быть в безопасности.

Когда машина снова останавливается, я смутно слышу, как Джиана говорит что-то о том, что мы остаемся, а Макс благодарит ее, но говорит, что это все еще слишком опасно и что им с Левином нужно убедиться, что больше нет угроз. Я сижу там, слегка покачиваясь на заднем сиденье, когда слышу, как он говорит что-то о том, чтобы оставить для них охрану. Мир вокруг меня кажется замедленным, липким, сонным. Я сижу в оцепенении всю дорогу до отеля, чувствуя, как сильные руки Макса поднимают меня, несут и укладывают в постель, более мягкую, чем предыдущая.

Я слышу его голос, шепчущий, что он любит меня. Что он сожалеет. Что он никогда бы не попросил меня сделать это. Я пытаюсь сказать, что тоже люблю его. Что не нужно извиняться. Что я хотела этого также сильно, как и он. Но все это придется отложить на потом. Я чувствую, как темнота овладевает мной, усталость подступает, чтобы овладеть мной, и моя последняя мысль перед тем, как я теряю сознание, это то, что, по крайней мере, сейчас мы знаем, что, в конце концов для нас будет "завтра".

* * *

Я не знаю, как долго я сплю. Когда я наконец просыпаюсь с затуманенными глазами, с тяжелой головой на плечах и приподнимаюсь на локте, я вижу Макса, сидящего на другой стороне кровати рядом со мной. В комнате напротив нашей Левин тоже спит, тихонько похрапывая в тускло освещенной темноте.

— Макс? — Я тихо произношу его имя, почти боясь, что это сон, что это ненастоящее.

Он мгновенно поворачивается ко мне, лицо освещено лунным светом, выражение его лица смягчается, когда он видит меня.

— Ты проснулась, — бормочет он. — Ты проспала два дня, Саша. Мы так долго ждали, когда ты проснешься. Левин сказал, что иногда это нормально. Что тебе просто нужен был отдых. — Он криво улыбается. — Думаю, он был прав.

— Я проспала два дня? — Я провожу рукой по лицу, медленно приподнимаясь. — Мы находимся в отеле?

Макс кивает.

— Здесь безопасно, хотя нам нужно как можно скорее убраться из Италии. Если кто-то ищет нас в связи с Обеленским, они будут искать именно здесь. Мы решили подождать, пока ты проснешься, и уйти. — Он делает паузу, в его голосе слышится слабая нотка беспокойства. — Ты помнишь, что произошло…

— Ты о том, что я убила Арта? — Мой голос звучит суше, чем я хотела, чтобы это было. — Я помню.

— Я бы никогда не попросил тебя об этом. — В голосе Макса слышится легкая грусть. — Это то, что останется с тобой, Саша.

— Я знаю, — тихо говорю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Вот почему я это сделала.

— Что ты имеешь в виду?

— Я помню, что я сказала перед тем, как отобрать у тебя пистолет. Я имела в виду каждое слово Макс. Это моя месть отомстить таким людям, как Эдо и Арт. Я знаю, тебя это преследовало бы, но для меня это не одно и то же, Макс. Я могу понести кое-что из этого, за все, что я пережила ранее, и ради тебя…я хотела это сделать.

Он хмурится, между его бровями появляется маленькая морщинка, которую мне внезапно хочется стереть поцелуем.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что для тебя это не одно и то же?

Я тихо вздыхаю.

— Ты всегда чувствуешь такую сильную вину из-за этого, независимо от того, насколько она оправдана. Но я помню… — Мои зубы впиваются в нижнюю губу, когда я качаю головой. — Я видела, как Виктор застрелил человека, который напал на меня на складе. Я смотрела, как он упал замертво, и видела, как его кровь растекается по причалам, и я не испытывала ни ужаса, ни страха, ни отвращения. Я была рада. И я не понимала, как это может быть неправильно. Этот человек силой отнял у меня что-то, что имело значение. Даже если бы это не имело значения для меня, он не мог это забрать. Он обокрал меня. Он изменил меня, и я никогда не могла понять, почему я должна была ужасаться тому, что он заплатил за это такую цену, или тому, что я должна была горевать о том, что с ним случилось. — Я с трудом сглатываю. — Все говорят о прощении, Макс. Они говорят, что ты должен прощать такую боль, такое насилие, что это делает тебя лучшим человеком. Но я в это не верю. Я знаю, что ты веришь, и именно поэтому я убила Артуро… или, по крайней мере, того в кого он превратился. Я убила его ради тебя, и я убила его ради себя.

Что-то меняется на лице Макса, и я чувствую укол страха в груди.

— Я… — Я судорожно втягиваю воздух. — Я