Социальное прогнозирование - И. Бестужев-Лада

Наконец, третий аспект реформы – «подтягивание» отстающих подсистем образования до уровня передовых. Это относится, в час­тности, к подсистеме всеобщего педагогического образования ро­дителей: известно ведь, что воспитание ребенка начинается с воспи­тания его родителей. Это относится далее к подсистеме дошкольно­го образования, чтобы перейти от «камер хранения детей» к «предшкольным университетам», где всем дошкольникам была бы обес­печена хорошая подготовка к школе, где они бы на своем уровне осваивали основы этики и эстетики (обязательно!), навыки физичес­кого и умственного труда, физической культуры, азы естествознания и обществознания, умения читать, считать и писать. Это относится также к учебному кино и ТВ, к комплексной компьютеризации школьного дела, которая практически все еще впереди.

Пока идут разговоры о реформе – жизнь берет свое. Вместе с расслоением общества на богатых и бедных идет расслоение по тому же принципу учебных заведений. Как грибы после дождя, появля­ются частные школы и университеты, рассчитанные на состоятель­ных, а некоторые даже только на очень богатых родителей. Мой стар­ший внук заканчивал бесплатный государственный университет, а мой младший внук посещал детский сад, стоимость пребывания в котором по меньшей мере вдвое превышает зарплату старшего по окончании университета. Есть и намного более дорогие детсады, школы, колледжи, университеты.

Возникает опасность, что некоторые способные молодые люди не смогут получить специальность, в которой их способность рас­крылась бы наиболее полно на благо общества просто потому, что у их родителей нет средств на оплату соответствующего учебного за­ведения. Как и в других странах, возникает проблема системы сти­пендий для поддержки одаренных детей, подростков, молодых лю­дей. Кроме того, возникает опасность, что не все частные школы добросовестно выполняют свои обязательства по части уровня об­разования, заявленного в их статусе и рекламе (в России такой обман наблюдается в массовых масштабах не только в торговле). Как и в других странах, возникает проблема возможно более строгого лицензирования и систематического инспектирования всех учебных заведений – и государственных, и частных.

Именно эти проблемы решаются сегодня при переходе сис­темы народного образования России от тоталитаризма, «ка­зармы» – к демократии, «рынку».

И примерно тот же процесс происходит в сфере науки.

Лекция 18

ПРОГНОЗЫ В СФЕРЕ СОЦИОЛОГИИ НАУКИ

У человека – шесть органов чувств (зрение, слух, вкус, обоня­ние, осязание, равновесие). Лишенный какого‑то из них, он становится инвалидом. Лишенный важнейших (например, зрения и слу­ха), он может выжить только в качестве объекта научного экспери­мента.

У человечества нет органов чувств. Вместо них у него есть семь форм общественного сознания: мировоззрение, наука, искусство, мораль, право, политика, вера. Человек без них – просто животное. Человек с ущербным развитием хотя бы одной из них – духовный инвалид. До недавних пор многие (и не только марксисты) считали, что главная, ведущая форма общественного сознания – наука. Что‑то вроде зрения, на которое приходится до 80% информации, полу­чаемой человеком из окружающего мира. Однако постепенно об­наружилось, что нет «главных» и «вспомогательных» форм обще­ственного сознания. Все одинаково важны. Например, ученый с шатким мировоззрением, глухой к искусству, с ущербной моралью, правовой безграмотностью и нигилизмом, беспринципный полити­кан, не верящий ни во что, кроме возможности безнаказанно урвать что‑либо лично для себя, – это вовсе не ученый, а просто разновид­ность представителей мафиозных структур. Любой тоталитаризм плодит таких псевдоученых тысячами, советский за годы своего су­ществования успел наплодить миллионы. Собственно только они и могли процветать в существовавших условиях. Остальные, кроме немногих «белых ворон» типа Сахарова, оставались в тени или сжи­вались со света.

Реализация каждой из форм общественного сознания имеет свои особенности. Невозможно представить себе, например симфони­ческий оркестр, состоящий из одних первых скрипок, это будет совсемдругой оркестр. Невозможно представить себе выдающуюся певицу, которая одновременно была бы столь же выдающейся бале­риной, драматической актрисой, режиссером, художником, дири­жером, писателем и вдобавок еще архитектором собственного теат­ра. Невозможно представить себе и судью, который был бы одно­временно также прокурором, адвокатом и даже палачом. Тем не менее, именно такая авантюра была предпринята в сфере науки. Правда, она не имела ничего общего с собственно наукой.

Наука – не только одна из форм общественного сознания. Это еще и особая отрасль общественного производства – производства новых знаний. Поэтому ключевая фигура в науке – генератор идей. Это очень редкий дар, который дается лишь одному из ста хороших, добросовестных, настоящих научных работников. При этом обладатель такого дара, как правило, способен генерировать новые идеи всего несколько лет (обычно на третьем десятке лет жизни), после чего столь же обычно почивает на заслуженных лаврах, очень рев­ниво относится к другим новым идеям и старается их придушить, т.е. играет крайне реакционную, негативную роль в развитии науки. Кроме того, он обычно выдает свои идеи в виде очень сырого полуфабриката, который требует значительных усилий, чтобы стать доброкачественной научной продукцией, готовой для формирова­ния теории и внедрения ее в практику.

Вот почему генератору помогает очень много ученых совсем других, но отнюдь не маловажных способностей. Один из них – модератор – находит в работе генератора слабые места и подверга­ет их конструктивной критике. Другой – аниматор – открывает возможности развития сильных сторон. Третий – организатор – координирует деятельность научного коллектива и его связи с вне­шним миром. Четвертый – репродуктор – обладает даром донес­ти идеи генератора до общественности, правительства, студенчества и обеспечить им, таким образом, поддержку, развитие. Пятый (наи­более многочисленная разновидность научных работников) – разработчик, который доводит научную продукцию до нужных конди­ций. Шестой – вспомогательный научный работник, без которого все остальное просто повисает в воздухе. Седьмой – обслуживающий персонал, без которого «повисание в воздухе» остается, даже если остальные проблемы решены.

Требуется оптимальная социальная организация этого на­учного «симфонического оркестра». Во всем цивилизованном мире эта задача решается следующим образом. Основу организа­ции науки составляет автономный университет, независимый от государства. В нем разделяются научная, учебная и хозяйствен­ная часть, администрация которых подотчетна иерархии научных советов. То же самое можно сказать о ректоре университета, дека­нах факультетов, сообразно профилю изучаемых наук и преподава­емых дисциплин, а также заведующих кафедрами – основными ячейками университетов. На кафедрах организуется учебная рабо­та и ведутся фундаментальные исследования. В лабораториях при них ведутся прикладные исследования и проводится студенческая практика. При университете, если необходимо, создаются институ­ты или центры, где ведутся комплексные фундаментально‑приклад­ные исследования. Если необходимо, создаются также опытные заводы или другие предприятия. Основная форма привлечения пре­подавателей и исследователей – контракт. Это может быть контракт только на чтение лекций и руководство семинаром или только на определенную исследовательскую работу, скажем, с подготовкой по ее итогам научной монографии, или, в определенной пропорции на то и другое, по заранее оговоренным условиям.

Никому не приходит в голову отрывать преподавательскую ра­боту от исследовательской. Ибо ученый без своей школы – науч­ный кастрат. А преподаватель без связи с наукой всего лишь плохой «репродуктор». Никому не приходит в голову и отрывать фунда­ментальные исследования от прикладных, а те, в свою очередь, – от опытно‑практических разработок на их основе. Ибо в науке очень затруднителен формальный контроль за количеством и качеством научной продукции (можно нагромоздить ради отчета гору ненуж­ного или, как оказывается много позднее, гору вздорного). Важен только конечный результат в виде готовых знаний, имеющих хотя бы в перспективе практическое значение. Если же процесс разорвать, то фундаментальные исследования становятся бесплодной пожиз­ненной синекурой, прикладные сводятся к сплошному «научному прикрытию» политики начальства, обычно не имеющей ничего общего с наукой, а разработки и вовсе погрязают в рутине, оторванной от науки.

В качестве почетного члена Всемирной федерации исследований будущего и со‑президента комитета исследований будущего Международной социологической ассоциации я имел обширные научные контакты с коллегами многих стран мира, побывал у многих из них, десятки из них являются моими добрыми знакомыми, нескольких считаю давними друзьями. В беседах со мною ни один не оценил социальную организацию науки в своей стране как безупречную – у всех нашлись серьезные критические замечания. Точно так же ни один из них не является восторженным поклонником своего правительства – обычный скепсис каждого настоящего ученого. Но если бы эти люди узнали, что произошло с наукой в Советском Союзе, – они признали бы организацию науки в своей стране идеальной, а свое правительство – гениальным.