Другая история Средневековья. От древности до Возрождения - Сергей Валянский

«В момент, когда отправляющимся и провожавшим предстояло уже расстаться друг с другом, они были обуреваемы мыслями о предстоявших опасностях. Рискованность предприятия предстала им теперь яснее, чем в то время, как они подавали голоса за отплытие. Однако, они снова становились бодрее при сознании своей силы в данное время, видя изобилие всего, что было перед их глазами. Иноземцы и прочая толпа явились на зрелище с таким чувством, как будто дело шло о поразительном предприятии, превосходящим всякое вероятие. И, действительно, тут было самое дорого стоящее и великолепнейшее войско из всех снаряжавшихся до того времени, войско, впервые выступавшее в морской поход на средства одного эллинского (богославского) государства.

Правда, по количеству кораблей и латников (тяжело вооруженных воинов из знати, в панцирях, шлемах и набедренниках с мечом, копьем или овальным щитом) не меньшим было и то войско, которое — с Периклом во главе (Перикл по-гречески Славнейший) — ходило на Эпидавр, а потом под начальством Гагнона на Потидею. Тогда в морском походе участвовало 4000 афинских латников, 300 конных воинов и 100 афинских триер, с 50 триерами от лесбийцев и хиосцев и еще со множеством союзников…

Снаряжение флота стоило больших затрат со стороны капитанов и государства… Если бы кто-нибудь подсчитал все государственные и общественные расходы и личные издержки участников похода; все, что ранее издержано было государством и с чем оно отпускало полководцев; все, что каждый отдельный человек истратил на себя; все, что каждый капитан издержал и собирался еще издержать на свой корабль, не говоря уже о запасах, какие, естественно, сверх казенного жалования, заготовил себе каждый на продовольствие в предстоящем далеком походе; все, что взяли некоторые воины с собою для торгового обмена, — если бы кто-нибудь, скажу я, подсчитал все это, то оказалось бы, что в общем, много талантов золота вывозимо было из государства.

Поход этот был знаменит столько же по удивительной смелости предприятия и по наружному блеску, сколько по превосходству военных сил над средствами тех, против которых он предпринимался. Знаменит он был и тем, что не было еще морского похода, столь отдаленного от родной земли, не было предприятия, которое внушало бы такие надежды на будущее, по сравнению с настоящим.

Когда воины сели на корабль, и погружено было все, что они брали с собою в поход, был дан сигнал трубою: „Смир-р-но!“.

Тогда на всех кораблях одновременно, а не на каждом порознь, по голосу глашатая исполнились молитвы, полагавшиеся перед отправлением войска. В то же время по всей линии кораблей матросы и начальники, смешав вино с водою (!) в чашах, совершили возлияние из золотых и серебряных кубков. В молитве принимала участие и остальная толпа, стоявшая на суше: молились все граждане, так и другие из присутствовавших, сочувствовавшие афинянам.

После молитвы о даровании победы и по совершении возлияний корабли снялись с якоря. Сначала они шли в одну линию, а затем до Эгины соревновались между собою в быстроте. Афиняне торопились прибыть в Корфу, где собиралось и остальное войско союзников».

Неважно, много ли нафантазировал автор (дьячок Фукидид). Важен характер фантазии. Воображение того, кто это писал, могло быть столь развито лишь в случае, если в его время уже были такие флоты и, мало того, были уже подобные описания. Но сравните с этим литературным произведением другие греческие труды, хотя бы Евангелия и Апокалипсис (официально считаемые за написанные через несколько столетий после Фукидида), и вы увидите: при их прекрасном слоге все же далеко им до стиля Фукидидовой истории!

Как же можно поверить, что приведенное выше описание относится к древности? Перед нами историческое свидетельство событий XII, а то и XIII века нашей эры. Н. А. Морозов: «Это не древность, а отправка генуэзского или венецианского флота с крестоносцами, где Афины (в переводе — порт) лишь перепутаны с одним из этих мореходных городов».

А по «синусоиде Жабинского» и минус V «фукидидов» век и средневековый крестоносный XIII век находятся на одной «линии веков»…

Солнечные подсказки

В четырех местах своей «Истории Пелопоннесской войны» (которая в древнейшем из известных списке носит название «Сюнграфе», то есть или «Совместное описание»), упоминает Фукидид о двух солнечных и одном лунном затмениях. В книге первой в общем виде; в книге второй говорит о полном затмении в Афинах; в книге четвертой о частичном солнечном (через семь лет после первого), да еще в книге седьмой о лунном, через 18 лет после первого, на 19-м году войны. Описания достаточно подробны: время года и дня, полнота, обстановка на небе…

Зная эти подробности, можно найти подходящую триаду затмений. Всего с традиционного времени Пелопоннесской войны и до XIII века, когда тексты Фукидида стали известны, имелось шесть подобных триад в Северном полушарии, захватывавших Средиземноморье.

1) 430–423–412 годы до н. э. Такое решение предложили Петавиус и Кеплер, но при более точных исследованиях оно оказалось несостоятельным: или время дня не соответствует описанию Фукидида (17 часов 22 минуты вместо полудня), или затмение не полное, а с закрытием лишь части поверхности Солнца.

2) 19–26–37 годы н. э.

3) 319–326–337 годы.

4) 418–425–437 годы, но в этом случае лунное затмение происходит не через 18, а через 19 лет после первого солнечного.

5) 733–740–751 годы.

6) 1133–1140–1151 годы.

Подходящими по исторической фактуре являются только триады затмений номер 3 и 6. Если описаны события 319–326–337 годов, то вся традиционная хронология передвигается на 740 лет вперед. Начало войны Лаконии (Лациума, Латиума — Римской, латинской страны) с Ионией (Элладой, Грецией) за мировую гегемонию (а кстати, могли ли воевать за мировую гегемонию заштатный греческий городок Афины с деревушкой Спарта?) происходит за шесть лет до перенесения Константином Великим столицы империи в Царьград. Чума в Афинах, погубившая Перикла, приходится на 320–321 годы. Гибель полководцев Брасида (в переводе Потрясатель) и Клеона (Знаменитый) падает на 327 год. Никиев мир заключен стратегом Никием (чье имя и значит Победный) в 329 году. Возобновление войны, в таком случае, произошло в год смерти Константина Великого, когда империя разделилась между Константином II, Констанцием и Констансом.

Все прозвища лидеров созвучны описываемым событиям, что наводит на размышления. Возможно, окружающие действительно звали их именно так. Но скорее, это прозвища только для описания событий, их «присвоил» им сам историк из политических соображений: чтобы читатель не сомневался, кто здесь Потрясатель, кто Победный, а кто Твердый (Крепкий) властитель.

Но хотя этой версии — перенесению Пелопоннесской войны в IV век н. э. — дают подтверждения и сейсмические катаклизмы эпохи (землетрясения, извержения вулканов), но аналогичную картину мы видим и в случае наложения «Истории» Фукидида на времена Крестовых войн. Причем описанные историком элементы материальной культуры (кирпичи из глины, железные цепи, золотые и серебряные прииски, вооружение, разнообразие типов судов) и обширные географические познания автора заставляют склониться к версии Крестовых походов, к триаде затмений номер 6.

Н. А. Морозов пишет:

«Лакедемоняне (латины), как характеризует их Фукидид, — сильны на суше, афиняне (греки) на море. Взаимный союз между ними сохранился недолго. Вскоре разделенные враждою лакедемоняне и афиняне, вместе со своими союзниками, воевали друг против друга, а остальные эллины, в случае, если им приходилось где-нибудь враждовать между собою, стали присоединяться или к афинянам, или к лакедемонянам. Поэтому со времени персидских войн и до этой войны афиняне и лакедемоняне постоянно то заключали союз, то воевали между собою или с отпавшими от них союзниками», —

точно так, как и средиземноморские государства времен Крестовых походов.

Кто разрушил Вавилон?

Через десять лет после 2-го Крестового похода, в 1159 году Месопотамию посетил испанский рабби Вениамин Тудельский (Тудела — ныне Наварра в Испании), составивший по итогам визита труд «Путеводитель». Цель его была проста: поиск новых путей и рынков для торговли, хотя официально считается, что он искал родину своих библейских предков. О Месопотамии писали и другие авторы того времени.

Путешественники сообщают об очень интересных вещах. Так, по некоторым описаниям река Тигр огибает Ассирию и впадает в Мертвое море; но другим — Тигр и Евфрат впадают в Средиземное море. А иные пилигримы «направляли» эти реки в Красное море и даже в Индийский океан, при том, что на самом деле они впадают в Персидский залив. То есть, еще и в XII веке проплыть по ним до конца европейцам не удалось. Они даже в средние века совершенно не знали географии этих мест, а между тем устья Тигра и Евфрата были известны, как уверяет традиционная история, еще в IV веке до н. э., так как их завоевал Александр Македонский, чьи походы были якобы известны всем!