Смерть травы - Джон Кристофер

Но утром дождь не прекратился. Роб в отчаянии смотрел на вымокший лес. Он еще мог уйти, но куда? Безусловно, мама Майка была права: у такой жизни нет будущего.

Часа через два дождь перестал, небо быстро прояснялось, и Роб пошел умываться. Возвращаясь, он услышал свист Майка. Он замер, свист повторился. Роб медленно пошел вперед. На поляне стоял Майк, рядом — его мать.

— Ты еще здесь? — сказал Майк. — Я думал, что не застану тебя.

«Неужели он разочарован?», — подумал Роб. Ведь для Майка побег Роба тоже стал бы избавлением от хлопот.

— Да, — кивнул Роб.

— Нам надо поговорить, — сказала мама Майка.

Теперь, при ярком свете, Роб мог разглядеть ее лучше. У нее было строгое лицо, с уже заметными морщинками, внимательные карие глаза, чуть длинноватый прямой нос, на правой щеке — родинка. Темно-голубой костюм покроем немногим отличался от того, в котором Роб увидел ее в первый раз. От нее исходил дразнящий аромат духов.

— Все это очень непросто, — продолжала она, пристально глядя на Роба. В голосе слышались резковатые нотки и досада. Роб взглянул на Майка, но не нашел в его глазах поддержки.

— Хорошо, — выговорил он, стараясь не выдавать обиды. — Я уйду.

— Куда уйдешь?

— Куда-нибудь. Ничего, проживу.

— Ты еще ребенок, — сказала она. — Даже младше Майка, как мне кажется. Идти тебе некуда. Мы живем в цивилизованном обществе, и люди должны соответствовать ему. Самое лучшее для тебя — вернуться домой, в Урбанс.

Роб покачал головой:

— Нет.

— Я хотела выдать тебя, — вдруг сказала она. — Для твоей же пользы. Я понимаю, тебе жилось несладко. Но проблемы есть у всех и везде. Ты приспособишься, привыкнешь в конце концов. Нам всем приходится приспосабливаться.

Он молчал. Еще теплилась слабая надежда — ведь она не сообщила властям. Если бы только удалось умолить ее об отсрочке. На несколько дней, пусть даже на несколько часов…

— Я спрашиваю тебя еще раз: согласен ты вернуться по доброй воле?

— Нет.

Она пожала плечами:

— Ну что ж, дело твое. У нас с Майком был серьезный разговор о тебе. Даже спор, — она взглянула на сына с легкой улыбкой. — Он очень хочет помочь тебе. Вопрос — как?

Она не была похожа на человека, который легко уступает.

— Если бы вы разрешили мне остаться здесь… Ненадолго. — сказал Роб.

— Это не выход, — твердо ответила она. — Поскольку ты не намерен возвращаться в Урбанс, тебе придется жить в Графстве. Слугой ты стать не сможешь — начнутся нежелательные вопросы. Следовательно, ты должен стать членом нашей семьи.

— Но ведь я…

— Ты не принадлежишь к джентри, это очевидно. Даже речь выдает тебя. Надо придумать правдоподобную историю, которая объяснила бы твое происхождение и воспитание. Причем, такую, чтобы ее было сложно или вообще невозможно проверить. Мне кажется, ты мог бы предстать в качестве двоюродного брата Майка.

Роб восхитился уверенности, с которой она говорила, и эта уверенность, что все получится именно так, как она говорит, передалась и ему.

— Ты смуглый, — продолжала она. — Такая кожа бывает у тех, кто живет на Востоке. Предположим, ты сын моей кузины из Непала; после смерти мужа она решила отправить тебя учиться в Англию. Да, Непал, думаю, подойдет. Долгие годы король не жаловал западных поселенцев и визитеров, поэтому те европейцы, что обосновались там давно, во многом утратили связь с родиной. Я думаю, это легко объяснит маленькие оплошности в разговоре и манерах.

— А у вас есть кузина? — спросил Роб. — Настоящая?

— Когда обращаешься к леди, — сказала она, — должно говорить «мэм». Вероятно, это принято даже в Непале.

Роб почувствовал, что краснеет.

— Простите… мэм.

— Уже лучше. Да, у меня есть кузина в Непале. Ее зовут Аманда, и ее муж действительно умер в прошлом году. Правда, у нее нет детей, но здесь об этом никто не знает. Теперь об имени. Пожалуй, имя у тебя останется прежним, а фамилия будет Перрот. Роб Перрот.

— Да, — сказал он. — Да, мэм.

— Отец Майка знает о тебе, он не против. А вот Сесили мы не стали посвящать в свой заговор. Она слишком мала и может проговориться, вовсе не желая никому зла.

— У вас будет столько хлопот из-за меня.

Не отрицая, она ответила:

— Если ты будешь прилежен, хлопот станет меньше. Но тебе придется очень многому научиться.

* * *

Было решено, что Роб прилетел из Непала в лондонский аэропорт, а оттуда — на коптере в маленький городок в пятидесяти милях от поместья Гиффордов. Эта оговорка была необходима, как объяснила миссис Гиффорд, чтобы предупредить расспросы любопытных слуг. До станции его должен был проводить Майк, а там — встретить мистер и миссис Гиффорд в своей карете.

Майк привел двух лошадей. Хотя на этот раз Робу досталась древняя кляча, он чувствовал себя отвратительно. Советы и замечания Майка не слишком помогали. От мысли, что ездить верхом все же придется учиться, он затосковал.

Странно, но Роб не ощущал никакой радости. Да, его не отошлют в Урбанс; ему незачем больше прятаться и трястись, как заяц; у него появился дом, семья. Но смутное чувство беспомощности и несвободы не покидало Роба. Он полностью зависел от этих людей и их требований. Он боялся миссис Гиффорд и со страхом ждал встречи с мистером Гиффордом, который даже не соизволил придти в пещеру и взглянуть на него. Может, эта неожиданная милость — ловушка, и едва Майк выздоровеет и вернется в школу, они выдадут его полиции?..

Площадка коптеров находилась за городом. Казалось, коптеры взлетают, словно из-под земли, — было видно только пустое зеленое поле. Майк объяснил, что площадку сделали в искусственной впадине, чтобы не портить пейзаж. В Графстве очень серьезно относились к безукоризненности пейзажей. Кареты останавливались в небольшой рощице, здесь же привязывали лошадей. Посадочное поле представляло собой круг примерно в сотню ярдов в диаметре. По его огражденным сторонам разместились ремонтные службы, залы ожидания, гостиница, кафе и магазинчик, торгующий всякой всячиной для пассажиров. Люди чинно прогуливались или сидели на мягких диванах. Женщины — в длинных платьях, мужчины — в черных смокингах.

— Можешь пока привести себя в порядок. Уборная — там, — показал Майк. — Я пойду. Папа с мамой подъедут через полчаса. Хорошо?

Роб кивнул:

— Договорились.

Седовласый служитель в серой, с серебристыми пуговицами, форме показал ему кабинку. Темное дерево, сверкающие зеркала, мраморная раковина с начищенными до блеска латунными кранами. Роб умылся под сильной струей воды, почистил одежду. Он взглянул на свое отражение в зеркале: новая одежда сидела безукоризненно. Костюм был сшит из плотной шерстяной ткани тускло-коричневого оттенка, похожей на ту, что продавалась в Урбансе, но отменного качества.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});