Убийственно прекрасная - Джеки Коллинз

К счастью, Генри сумел удержаться на ногах, да и револьвер был у него под рукой. Стоило показать парню ствол, как он тотчас заткнулся. Раньше Генри как-то не думал о том, какую власть над людьми дает оружие. Револьвер он взял с собой просто на всякий случай, потихоньку стащив из отцовской коллекции приглянувшийся экземпляр — как раз такой, чтобы был не слишком тяжелым, а выглядел повнушительнее. Обращаться с оружием Генри умел — когда ему было двенадцать, отец взял его с собой в охотничье путешествие, в которое он отправился вместе с несколькими партнерами по бизнесу. Они перелетели в Канаду на частном самолете и отправились на снегоходах в заповедную тайгу, убивая на своем пути все живое. Именно тогда отец заставил Генри застрелить сначала кабана, а потом и несколько других животных, имевших неосторожность попасться охотникам на глаза.

Никакой особой радости от этой бойни Генри, однако, не испытывал. Ему не нравилось стрелять, не нравилось пачкаться в крови убитых и раненых животных, которых нужно было добивать, а потом потрошить и снимать шкуры. Впрочем, с оружием он обращаться все же научился, и сейчас это ему пригодилось. Продолжая угрожать Тузу револьвером, Генри загнал его в сарай и надежно запер. Конечно, он не надеялся решить проблему таким образом, но пока годился и такой вариант. Потом он что-нибудь придумает.

Закончив с этим неприятным делом, Генри внезапно поймал себя на том, что не знает, что ему дальше делать с Марией. Именно с Марией — мужское имя Макс, которое она себе присвоила, нисколько не подходило хорошенькой юной девушке. А то, что девчонка по-настоящему красива, Генри понял сразу. Красива, прелестна, очаровательна… Она оказалась намного привлекательнее матери, во внешности которой было слишком много экзотического, чисто итальянского. Черты лица Марии были мягче, кожа — светлее, губы — полнее, а глаза… Таких больших изумрудно-зеленых глаз Генри не видел еще никогда ни у кого.

Ничего подобного он не ожидал и потому — растерялся. Генри был уверен, что девчонка окажется маленькой избалованной стервой, совсем как ее мамаша. Однако, разглядев ее как следует, он понял, что Мария никогда не сможет стать такой же жестокой холодной дрянью, как ее мамаша. Она была… особенной, и Генри сразу это почувствовал.

Сейчас ему следовало пойти к ней, утешить, сказать, что все будет хорошо, но он почему-то никак не мог заставить себя сделать это. Лучше не торопить события, решил Генри. Лучше подождать до утра и дать эмоциям «отстояться», как любил говорить его отец, предпочитавший к любому делу приступать с холодной головой. А о своей голове Генри не мог сказать такого. Он буквально не находил себе места, нервничал, томился и даже пытался грызть ногти, хотя от этой детской привычки высокооплачиваемый психоаналитик избавил его лет пятнадцать тому назад. Пожалуй, причина была в том, что ему очень хотелось понравиться Марии, но, заперев ее в комнате и приковав к кровати, он едва ли создал благоприятную почву для настоящего знакомства.

Нужно было что-то придумать, чтобы произвести на девчонку хорошее впечатление. И тогда, быть может, он сумеет ей понравиться.

* * *

В субботу утром Генри проснулся от воплей Макс-Марии. К счастью, когда его отец строил этот домик, он прикупил и лес на много миль вокруг, поэтому услышать ее никто не мог. После смерти Логана никто, кроме Генри, сюда не ездил, так что у него даже сложилось впечатление, что об охотничьем домике все забыли. Это, впрочем, ничего не меняло, поскольку после смерти матери все имущество Уитфилд-Симмонсов должно было в любом случае перейти к нему. Генри даже подумывал о том, чтобы продать пасаденский особняк и перебраться сюда, в глушь, где его никто не потревожит.

Потом ему пришло в голову, что, если ему удастся завоевать доверие Марии и рассказать ей, какой эгоистичной дрянью была ее мать, в следующий раз она, быть может, поедет сюда с ним добровольно. Да и в этот раз все могло быть по-другому, если бы она не притащила с собой этого идиота брата! Будь он проклят, этот сопляк!.. С ним нужно было что-то делать, а что — Генри представления не имел. Если бы не Туз — дурацкое имя, кстати! — все было бы совершенно иначе. В конце концов, они с Марией так мило общались по Интернету, и она так много о нем знала! Тот факт, что Генри послал ей не свое фото, не мог, с его точки зрения, иметь большого значения. В конце концов она бы привыкла к нему, поняла, что он за человек, а внешность — дело десятое. Генри уже и не помнил, на каком сайте он обнаружил снимок этого никому не известного манекенщика. На такого — он знал — Мария обязательно клюнет, а вот если он пошлет ей свои портрет, девчонка может и не прийти: в этом возрасте все они тщеславны и обращают внимание на лицо и фигуру, а отнюдь не на душу.

Да, Генри отлично понимал, что он — далеко не самый красивый в мире мужчина, однако это не означало, что у него нет никаких достоинств. Он-то чувствовал в себе настоящий актерский талант, чувствовал, что может заткнуть за пояс таких, как Билли Мелина, чьим единственным козырем была смазливая внешность и так называемая сексуальность.

Билли Мелину Генри ненавидел почти так же сильно, как Лаки Сантанджело. Но Марию он ненавидеть не мог. Стоило ему заглянуть в эти бездонные изумрудные глаза, как он тотчас забыл о ненависти. Даже наоборот…

Ночью Генри отогнал «БМВ» Марии назад в Биг-Беар и поставил на стоянке у «Кей-Марта». Разумеется, прежде чем покинуть машину, он тщательно стер с руля и приборной доски все отпечатки, чувствуя себя настоящим преступником, что было как минимум смешно, поскольку никакого преступления он не совершал. Правда, он взял с собой ноутбук Марии, найденный под пассажирским сиденьем, но ведь он его не крал! В хижину Генри вернулся на своем «Вольво» и, поставив его у дверей кухни, стал разгружать припасы, которые купил, перед тем как пуститься в это захватывающее путешествие.

Когда Генри загрузил холодильник продуктами, он растопил камин и постарался придать большой комнате максимально уютный вид. Уже под утро он устроился в гостиной на складной койке и, накрывшись одеялом, задремал.

Сейчас было позднее утро, и Мария вопила во все горло, требуя, чтобы ее немедленно выпустили. При мысли, что сейчас он увидит ее снова, Генри испытал небывалый душевный подъем. Но что она скажет, когда увидит его на пороге комнаты? Он был уверен, что его пленница проголодалась и хочет пить, поэтому, перед тем как идти к ней, он приготовил поднос с нарезанными дольками фруктами, стаканом апельсинового сока и парочкой пшеничных тостов. Жаль, нет цветов. Большая алая роза в высокой вазе была бы в самый раз.