Все не так закончилось - Рошель Вайнштейн

ей. – Наверное, не стоило так делать?

Она проверила рану под повязкой и посмотрела на меня с новой порцией сочувствия.

– Все в порядке. В следующий раз закройте ее пластиковой пленкой.

Поврежденная рука беспокоила меня меньше всего. Медсестра объяснила, что в животе Филиппа было воспаление, и они накачивали его большими дозами лекарств, чтобы подавлять боль. Я задержала взгляд на его лице, вспоминая утро, когда он уехал из города. Это было несколько месяцев назад. Его кожу уже тогда расчерчивали отчетливые морщины, щеки обвисли. Он выглядел старше своего возраста, и он наверняка был возмущен таким раскладом.

Рука Филиппа показалась мне холодной, и я попыталась согреть ее пальцами. Его глаза моментально распахнулись.

– Часто ты здесь бываешь?

Мне удалось выдавить из себя улыбку. Джози сказала, чтобы мы нажали кнопку вызова, если нам что-нибудь понадобится в течение ночи.

– Мы будем заходить каждые несколько часов. Я постараюсь не шуметь.

Я поблагодарила ее, и мы с Филиппом остались одни.

– Могу я забраться к тебе? – спросила я, поднимая простыню, чтобы занять свое место рядом с ним.

Я прижалась к нему, и мне захотелось плакать от того, насколько он был невесомым. Я проглотила слезы и представила, что мы снова дома в Кис в нашей гораздо более удобной кровати, с которой открывается вид на многие мили.

Я знала, что никогда больше не взгляну на этот океан, не подумав о Филиппе рядом, и, хотя многое изменилось, моя любовь к нему осталась прежней. Было невозможно представить, что Филипп уйдет навсегда, но я верила, что смогу сделать все правильно. Мне дали второй шанс. Когда вы сталкиваетесь с проблемой потери кого-то, вы уже на другом поле битвы. Так я попала в одну из работ моих студентов. Я хотела того, чего не могла иметь, хотела, чтобы Филипп жил.

– Пожалуйста, согласись на лечение, Филипп. Хотя бы ради меня. Ради себя. Я редко тебя о чем-то прошу. У тебя будет на это гораздо больше времени. У нас будет больше времени, – я сделала паузу. – У нас никогда не было его достаточно.

– Боже мой, у тебя будут прекрасные дети, Чарли. Мне жаль, что я не смог их тебе дать. Я должен был остепениться. Мы должны были съесть еще чертовски много мороженого.

Его глаза наполнились слезами.

– Ты знаешь, что я люблю тебя. Если у меня и были какие-либо проблемы, они никогда не были связаны с моей любовью к тебе.

А потом он не мог больше сдерживаться, и слезы потекли по его лицу.

– Я думал, что у нас впереди целая вечность.

Я сдерживала эмоции, но это было выше моих сил – видеть Филиппа лежащим в этой кровати и подключенным к аппаратам, пока дьявол внутри тихо убивает его. Ужас от того, с чем мы столкнулись, заставил меня снова разразиться рыданиями. Все мое тело дрожало.

– Иди сюда, Чарли, – сказал он, прижимая меня к себе.

– Я не могу, Филипп. Я не могу смотреть, как ты умираешь.

– Чарли, – сказал он снова, – Я знаю, насколько ты сильна. Вот почему я выбрал тебя.

Он тоже плакал, и это был один из наших самых грустных моментов.

Момент, который сохранился в наших душах.

– В следующий раз выбери ваниль, – сказал он с оттенком печали. – Импульсивные более успешно строят близкие отношения. Выбери ваниль.

Я вытерла нос и глаза и глубоко вздохнула. Я не имела права на такую трусость, но видеть Филиппа таким было больно. Я не могла осознать масштабов предстоящей утраты. Или я уже его потеряла, и с этим невозможно было справиться.

– Возможно, нам все же стоит запланировать свадьбу, – сказал он. – Тогда мне не придется беспокоиться о том, что ты пытаешься зарабатывать на жизнь в этой нелепой клинике.

– Ты всегда такой романтичный.

Он улыбнулся горько-сладкой улыбкой, и слабый ее изгиб показался мне неровным.

– Ты умная девочка, Чарли. Я никогда не думал о том, чтобы во второй раз сыграть в эту игру, пока не встретил тебя.

Я забыла о внутренней боли и наслаждалась нашей близостью.

– У тебя явно были проблемы с близостью. Достаточно было рака, чтобы заставить тебя обсудить нашу свадьбу.

– У меня самые лучшие намерения, дорогая.

Мы обнялись, и наши тела прижались друг к другу. Его телефон, который заряжался поблизости, зазвонил. Я сразу поняла, что это Бен, и протянула ему телефон.

– Бенджамин. Я тут совсем расклеился.

Я не слышала, что отвечал Бена, но знала, что он был тоже подавлен.

– Да, приятель. Настала моя очередь.

Филипп слушал, и по тому, как его тело напряглось, я поняла – что бы ни говорил Бен, от его слов Филиппу было больно.

– Я ценю это, приятель, и не представляю, как Чарли могла оставить кольцо в твоем доме. Леди, которая уговорила меня согласиться на свадьбу!

Они вместе рассмеялись, хотя его слова должны были уколоть Бена в самое сердце.

– Бен, есть еще кое-что. Если я сподоблюсь устроить свадебное торжество и все в этом роде, тебе придется быть моим шафером. Как думаешь, ты справишься с этим?

Филипп улыбнулся, и мои глаза наполнились слезами.

Они распрощались, и Филипп сказал мне, каким хорошим другом был для него Бен.

– Он плакал, Чарли. Мой дорогой Гус плакал!

Глава 33

Октябрь 2018 года

Дом перестает быть домом, когда умирает человек, которого ты любишь.

Проведя неделю в Майами, мы с Филиппом заняли задние места во внедорожнике Пита. Все было как раньше, но немного не так.

Мы не говорили ни о стадии рака, ни о том, сколько оставалось времени – эти числа только зря тревожили и не имели никакого смысла. Мы просто вошли в ритм, в котором каждый день был отдельным шагом. Филиппу установили стент[13], чтобы облегчить непроходимость кишечника и избавить его от желтухи и зуда. Его живот был постоянным источником боли и смущения.

После коротких прогулок у него начиналась одышка, и я заметила, что он много спит в течение дня.

Одной из наших первых неприятных задач было известить «Стаффорд групп» о немедленной отставке Филиппа. Я волновалась о том, как это повлияет на Филиппа и его психику, когда мрачная бесповоротность станет более определенной.

– У меня много денег, Чарли. Мое время во главе компании подошло к концу. Меган может занять мое место.

Ирония всего этого заключалась в том, что я привыкла к отсутствию Филиппа.

Он приучил меня жить без него. То, что теперь он находился дома двадцать четыре часа в сутки