Все не так закончилось - Рошель Вайнштейн

горло.

Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько бессильной. Все мое тело сжалось от страха. Я чувствовала головокружение, а в мозгу проносилась мысль, что все происходящее нереально.

Раком не заразиться. Рак так не передается.

Мой взгляд скользил по линолеуму, и я спросила:

– Когда вы ему скажете?

Доктор резко вдохнул воздух:

– Филипп уже знает.

На меня накатила тошнота, и я ахнула. Из-за этого откровения, из-за пальцев Джози, сшивающих мою руку.

– Я не совсем вас понимаю. У него сотрясение мозга! Как все превратилось в это?

– Сотрясения мозга не было, – сказал он. – Только порез, который мы уже зашили, и синяки.

Я вонзилась взглядом в его узкое лицо и почувствовала, как мой голос поднимается из самой глубины легких.

– Все эти исследования, которые проводятся, все чеки, которые Филипп выписывает на имя моей матери… это все чушь собачья. Вы даже не приблизились к излечению…

Он смотрел на меня, боясь перебивать.

– Когда моей маме поставили диагноз, я еще не знала, что это смертный приговор. Абсолютно. Но я помню жалость. Статистика – полная чушь. Никто не выживает после этого рака. Никто. Самым везучим удается пожить несколько месяцев.

Слезы текли у меня из глаз, но я отказывалась им поддаваться. Доктор Лиман сказал, что мой гнев ему понятен.

– Сожалею о том, что случилось с вашей матерью. Мне очень жаль.

Мои глаза метали молнии.

– Вам не жаль. Если бы вам и в правду было не все равно, если бы вы действительно сожалели, то вы бы ее вылечили. Вылечите хотя бы Филиппа!

Доктор Лиман не знал, как мне ответить.

– Посмотрите, каких успехов добились в борьбе с раком груди… раком толстой кишки… ранняя профилактика… обнаружение… Почему же так сразу и этот рак нельзя вылечить?

Я думала, что уже больше никогда не произнесу слова «рак поджелудочной железы». Произнести название этой жестокой болезни вслух означало отдать ей еще одного человека, которого я никогда не смогу вернуть. Это чудовище уже забрало у меня слишком много.

Джози молчала. Она тоже не знала, что сказать. Меня не волновало, что она наблюдала за мной, осуждала меня за не очень приличное поведение. К тому моменту я уже кричала на доктора Лимана, и вена на его виске пульсировала вверх и вниз. Я хотела сломить его, но он не сдвинулся с места. Джози наложила повязку на мои новые швы, и я даже не поблагодарила ее и не взглянула на бумаги, которые она положила мне на колени, чтобы я их подписала.

Она торопливо ушла, и доктор Лиман посоветовал мне поговорить с кем-нибудь еще.

– Скажите мне, что я ошибаюсь. Скажите мне, что в исследованиях был прорыв. Что есть возможность опробовать новое лечение, пока не стало слишком поздно.

Я замолчала и вытерла нос. Глаза щипало от рвущейся наружу боли.

– Пожалуйста, доктор Лиман, скажите мне, что Филипп не умрет. Прошу вас. Только не он. Не сейчас. Только не мы. Ему отведено еще столько времени. Как можно забирать его навсегда?

Доктор уже едва мог смотреть на меня. Он расправлял складки на штанах и, вероятно, сожалел о том, что в престижном медицинском колледже он выбрал специальностью онкологию.

– Мне очень жаль, мисс Майерс.

Наши глаза встретились, и, если бы я могла убивать взглядом, он был бы мертв.

– Идите к черту, – сказала я.

Глава 31

Сентябрь 2018 года

Тридцать два – податливое число. Возраст, который означает, что вы успели пожить, но все еще достаточно молоды, чтобы получать удовольствие от уроков, которые приходят только со временем. И в этом надежном возрасте на кинопленке своей жизни я наблюдала за тем, как два человека, которых я любила, страдают от одного из самых смертоносных видов рака. Таким образом, моя личная история погрязла в печали, а будущее было окрашено пустотой слишком короткой жизни.

Как и у большинства пациентов на грани смерти, одной из первых эмоций Филиппа стало отрицание. Я слушала Филиппа, на которого упала завеса очевидного замешательства, гадая, понял ли он до конца, что произойдет.

– Мне говорили, что это излечимо… шансы были в мою пользу… Я должен был стать одним из тех, кому повезло.

Он говорил сбивчивыми фразами, и я предположила, что он находился под действием препаратов. Меган взглянула в мою сторону. Она выглядела уставшей, как будто плакала несколько дней.

– Он говорит какую-то бессмыслицу.

– Я чертовски в порядке, – крикнул он. – Они ошибаются. Глупые доктора.

– Я бы хотела, чтобы это было так, – сказала я. – Но они не ошибаются.

Филипп внимательно посмотрел на меня, и к нему вернулась ясность. Он схватил меня за руку, прекрасно понимая, что для меня значил его диагноз.

– Я так не хотел, чтобы ты снова пережила это, – прошептал он со слезами, стекающими по ушибленной щеке.

Меган начала плакать, а когда она уже больше не могла выдержать, тихо вышла из комнаты и оставила нас одних.

На меня обрушилось осознание происходящего, перемалывая мою волю и заставляя комнату кружиться. Несколько часов назад я была готова отпустить Филиппа. Расставание было необходимым и болезненным. Но теперь я не могла представить себе жизнь без него. Все это не имело смысла, и я подвинула его на кровати поближе к себе. Я положила голову ему на плечо и вспоминала все ночи, которые мы провели вместе. Ночи, когда его дыхание убаюкивало меня во сне. Никогда не думаешь о том, что когда-нибудь эти звуки изменятся, что они стихнут, и, в конце концов, исчезнут.

Доктор Лиман с готовностью объяснил все клиническими терминами. Холодные, пустые слова, которые ничего не значили, если исходом была смерть. Мы обсудили варианты и планы лечения, и Филипп вернулся к непреклонному отрицанию.

– Никакого лечения. С меня хватит. Я хочу спокойно умереть.

– Прекрати, Филипп, это глупо. Есть способы продлить…

– Я видел, что этот рак сделал с твоей матерью, Чарли. Я не собираюсь проходить через это. А еще я не допущу, чтобы через все это снова пришлось проходить тебе.

Муки, вызванные чувством жалости, усугублялись осознанием предательства. Чувство вины мешало мыслить ясно.

Меган вернулась, и я быстро поняла, что, когда дело доходит до эмоциональных кризисов, она сразу же раскисает.

– Не будь мучеником, Филипп. Это упрямство тебе не идет.

– Я принял решение, – сказал он.

Она наклонилась и заглянула ему в лицо.

– Ты не можешь этого сделать, Филипп. Это не вариант.

– Меган, пожалуйста… я разговариваю с Чарли.

Она отступила и упала на ближайший стул.

Когда Филипп снова