Лакомые кусочки - Марго Ланаган

— Присаживайтесь, — сказала она. — Я сообщу госпоже, что вы пришли.

Мы сели в изящные кресла с позолоченными ручками и бархатной обивкой, утонув в мягких сиденьях так, что наши мохнатые коленки оказались на уровне груди, и принялись вертеть головами, разглядывая огромную люстру, картины в тяжелых золотых рамах и мягкий ковер под ногами, похожий на кроваво-красное облако.

— Ух ты, — выдохнул Ноэр. — А мы одеты не по случаю.

Пришибленные роскошью, мы почти не разговаривали и просто сидели в раззолоченных креслах, пока снаружи не донеслось хриплое бормотание и слабые шаркающие шаги. Заслышав их, мы вскочили на ноги и выпрямили спины.

Шурша подолом, в комнату вошла ведьма — маленького роста, сухонькая. И действительно, в ней не было ничего сверхъестественного: обычная старуха в парчовом домашнем платье и чепце, морщинистая, с длинным крючковатым носом.

— Доброе утро, господа, — поздоровалась она.

— С добрым утречком, мэм, — смущенно проговорил Филип и назвал наши имена. — Мы пришли просить вашей помощи.

— Я знаю о вашей беде, — кивнула старуха. Ее птичьи лапки были унизаны перстнями с отполированными до блеска камнями. Белые волосы она заплела в тугую косу, конец которой спускался через плечо на грудь, словно хвост диковинной зверюшки.

— Дайте-ка поглядеть, как медвежья шкура соединяется с кожей. — Зубы у нее были вставные, цвета топленого молока, самые дорогие, какие только можно купить за деньги.

— Баллок, покажи лучше ты. — Ноэр неожиданно подтолкнул меня вперед. — Тебя не так истерзали опытами.

Филип развязал шнуровку у меня сзади, я встал спиной к окошку и оттянул медвежью шкуру, насколько это было возможно.

Старая госпожа освободила руку от груза перстней — украшения тяжело звякнули, — затем провела пальцем сверху донизу по тому месту на моей коже, где она срослась со шкурой. Я изо всех сдерживал дрожь. Она уже начала колдовать? Сейчас шкуры спадут? Это из-за ее волшбы меня так трясет?

Нет.

— Хм-м… — протянула ведьма. — Что именно вы делали, когда это произошло?

— Спали, — ответил Ноэр. — В лучшей комнате у Келлера. Келлер — хозяин «Свистка», трактира и постоялого двора, мэм. Это рядом с «Фонарем» Гарнера — вы, наверное, знаете.

— Вы употребляли какую-нибудь пищу или напитки?

— Мы пировали в ратуше, мэм, — вставил Филип. — Отмечали День Медведя. На празднике ели и пили почти все жители города, из одних и тех же тарелок и кувшинов, но с другими ничего похожего не приключилось.

— С нами был четвертый Медведь, — добавил я. — Он пировал вместе с нами, однако же на другой день смог раздеться. Снял костюм без всяких трудностей, как положено. — Я с завистью вспомнил, как Денч с голым торсом стоял перед окошком.

— Так, — сказала колдунья. — Припомните тот момент, когда вы находились втроем, без посторонних.

Мы переглянулись.

— Такого вроде не было, — пожал плечами Филин. — Мы встретились, когда Баллок погнал толпу девчонок через переулок на нас с Ноэром. С той минуты и до тех пор, когда мы обнаружили, что шкуры не снимаются, с нами все время был кто-то еще, человек шесть-семь, не меньше.

— Вот оно! — завопил я. От неожиданности мои приятели чуть не подскочили. — Я понял, где все случилось! В переулке!

— Что случилось-то? — посмотрел на меня Филип.

— Почем ты знаешь? — удивился Ноэр.

— Я помню. Вы тоже кричали, вы оба. Мы как будто прошли через… эту штуку. Я увидел вспышку… Что-то словно двинуло меня по башке — бац! Я почувствовал это дважды. Не знаю, что это было, но потом, в суматохе, я про все забыл. Как раз перед этим я снимал шапку у колодца, чтобы намочить волосы, но после того я ее уже не трогал и попытался снять только утром, поэтому и не сообразил раньше. Но все произошло именно в тот момент, клянусь! Неужели вы не заметили?

Они глядели на меня, как на чокнутого.

— Что мы должны были заметить, Баллок? — с нехорошей ласковостью спросил Ноэр.

— Ну, вы ведь оба крикнули. Вот так: йеп! Сперва ты, потом Филип!

— Как ты мог различить наши крики в той суматохе, осел?! — Ноэр по-настоящему разозлился.

— То же самое случилось со мной, поэтому я уловил в ваших голосах что-то вроде… — Ноэр смотрел так, будто хотел сорвать с меня медвежью шкуру вместе с человечьей, а затем облить щелоком, — …вроде испуга, — закончил я. — Мы рычали на девчонок и подбадривали друг дружку, но это были другие крики, а тут вы вскрикнули от неожиданности, будто вдруг получили пощечину или почувствовали укус пчелы.

— Тогда почему ни одна из девушек не застряла в своем платье, если, конечно, они просто не помалкивают об этом? — Ноэр сверлил меня сердитым взглядом, но Филип рядом с ним озабоченно сдвинул брови. Я не сомневался, что он почти вспомнил.

— Может, потому… что они не были наряжены медведями.

Ноэр заколебался. Я с надеждой посмотрел на Филипа, который задумчиво щурился, напрягая память. Я ведь ничего не придумывал, просто выложил все как было, не просчитывая, какой эффект произведут мои слова. Филип и Ноэр должны были почувствовать это, услышать в моем голосе. Они то и дело бросали на меня подозрительные взгляды, цепкие и быстрые, будто вокруг меня летала туча мух.

За дверью послышалось звяканье, и в гостиную вошла наша красотка. В руках она держала поднос с посудой и прочими принадлежностями для приготовления цветочного чая. Глядя на хрупкие малюсенькие чашки, я едва не воскликнул: «Не забывай, мы все-таки медведи!»

— Пожалуйста, садитесь. Выпейте по чашечке чаю, — сказала она, и мы, здоровенные олухи, послушно втиснулись в кукольные кресла.

Незнакомка легко и изящно, словно играючи, занялась чаем. Слабое солнце освещало чайник, чашки, ситечко и сам напиток, отчего казалось, будто девушка управляется еще и с солнечными лучами. Прежде чем передать каждому из нас чашку, она клала на блюдечко по два крохотных печеньица. Я предположил, что она носит траур, потому что платье на ней было совсем темное. Темное и подчеркивающее фигуру — очень стройную, как я уже говорил.

— Спасибо, Эдда, — поблагодарила старуха.

Мисс Чужестранка, Эдда, налила себе чаю и принялась пить его маленькими глоточками, глядя на нас смеющимися глазами. По крайней мере, мне так показалось. Что ж, вид у нас и вправду был аховый. Мы, конечно, смыли с себя сажу, но все равно оставались тремя увальнями в медвежьих шапках и вонючих шкурах, а Филип еще и в башмаках, чтобы не замерзнуть. Праздник Медведя закончился, поэтому костюмы утратили свое значение и смотрелись нелепо, да и мы уже не бегали с ревом по городским улицам, а чинно сидели в гостиной у богатой дамы. В наших ручищах серебристые чашки и блюдца казались совсем игрушечными, замысловатый выгравированный узор был едва различим — каким же крошечным инструментом мастер наносил его? Интересно, эта дерзкая барышня подала чай специально, чтобы еще больше посмеяться над нами? Я ей это еще припомню!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});