Перо и волына - Сергей Зверев

– Где он?

Ленчик и Рахит поняли, о ком идет речь.

– Там… – пролепетал младший брат. – Мы не виноваты… Нас заставили…

Жиган метнулся на кухню.

Раскинув руки, под столом в луже крови лежал Владимир Семенков. В его судорожно скрючившейся ладони был зажат смятый листок бумаги.

Жиган осторожно разжал сведенные судорогой пальцы, вынул листок, запачканный капельками крови, прочитал записи на нем. Семенков почти до конца распутал клубок…

Он вернулся в комнату, где на полу, опустив головы, сидели Ленчик и Рахит.

– Турченко заказал?

– Да, – выдавил из себя Ленчик. – Мы не виноваты… Менты нас сами сюда привезли.

Жиган замахнулся кулаком.

– Пес! Какие менты?

Ленчик в страхе зажмурился.

– Кузя и этот… второй…

– У, паскуда… – Жиган пнул его ногой. – Где они?

– Возле дома за кустом стоят.

– Времени на вас жалко, шакалы. А за друга вы мне ответите.

Он хотел выдернуть из-за пояса пистолет и без долгих церемоний пристрелить убийц Семенкова, но внезапно ему в голову пришла другая мысль.

Жиган вынул из кармана гранату, аккуратно вставил ее между головами Ленчика и Рахита.

– Прижали затылки!

Предохранительная скоба «лимонки» была зажата между головами братьев.

Придерживая пальцами запал, Жиган выдернул из гранаты чеку и продемонстрировал трясущимся от страха бандитам.

– А колечко-то – вот оно, – мстительно усмехнулся он. – Молитесь богу!

После этого он быстрым шагом покинул квартиру.

Приоткрыв дверку «уазика», Кузьмин нервно затягивался сигаретой. Его напарник Семенов, вытянув голову, вглядывался в ночной мрак.

– Че так долго, Кузя? Где они там застряли?

– Хату чистят, – мрачно сказал Кузьмин.

– Сколько можно ждать? Мы уже тут минут десять сидим.

– Заткнись…

Кузьмин щелчком выбросил окурок в траву. В тот момент, когда он упал, рассыпая вокруг себя звездочки искр, рядом с машиной раздался характерный клацающий звук.

Кузьмин дернулся и стал заваливаться на бок.

– Ты че, Кузя? – недоуменно проговорил Семенов. – Уснул, что ли?

Голова напарника упала ему на колени. Из аккуратной дырочки в височной части черепа побежал, пачкая камуфляжную форму Семенова, темный ручеек.

Тень мелькнула перед машиной. Пока младший сержант мучительно старался сообразить, что произошло, в его собственный висок уперся ствол пистолета с глушителем.

– Ни звука! Выходи!

Распахнулась дверца машины. Семенов, дрожащими руками спихнув с себя труп напарника, выбрался из «уазика».

Палец Жигана нервно вибрировал на спусковом крючке.

– Кто отдал приказ?

– М-м-м… м… – заикался Семенов. – М-майор Т-турченко.

– Где он сейчас?

– К-к-качается. – Зубы Семенова клацали громче, чем затвор бесшумного пистолета. – В т-т-тренажерном зале.

– Где зал?

Все так же заикаясь, младший сержант назвал адрес.

– Расстегни кобуру и выбрось пушку. Аккуратно, а не то…

Жиган отступил на шаг назад, держа Семенова под прицелом.

Младший сержант трясущимися руками стал расстегивать кобуру.

В этот момент тишину ночи разорвал грохот взрыва. Со звоном посыпались выбитые взрывной волной стекла окон. Жиган инстинктивно повернул голову на звук.

В этот момент его противник выхватил пистолет из кобуры и вскинул руку. Увидев это движение боковым зрением, Жиган мгновенно нажал на курок. Пуля пробила Семенову глаз и вышибла кусок черепа вместе со сгустками крови и мозга. Труп рухнул на траву.

– Твою мать!.. – ругнулся Жиган, пряча пистолет за пояс.

Он бросился к машине, вытащил оттуда безжизненно обмякшее тело Кузьмина и сел за руль «уазика». Милицейская машина, ревя мотором, помчалась в сторону от разбуженного грохотом дома.

Став коленом на узкое сиденье тренажера, Михаил Турченко качал трехглавую мышцу плеча. Пыхтя от натуги, он поднимал и опускал полупудовую гантелю. Его лицо было покрыто потом, на лбу проступила вздувшаяся вена. Тренажерный зал был пуст.

Закончив упражнение, он положил снаряд на пол, выпрямился. Затем, потряхивая руками и расслабляя мышцы, подошел к большому, в полный рост, зеркалу и начал любоваться своим обнаженным до пояса телом.

«В моем возрасте, – гордо думал Турченко, – у других пивные животы до колен висят, а я еще вполне могу принять участие в соревнованиях культуристов».

Он поднял руки, напряг бицепсы… И замер в таком положении, увидев в зеркальном отражении угрюмо-сосредоточенное лицо Константина Панфилова.

– Любуешься, майор?

Турченко демонстративно-спокойно опустил руки и повернулся лицом к Жигану. Увидев направленный ему в живот пистолет с глушителем, майор напряженно улыбнулся:

– Я не вооружен. Или ты, Панфилов, думаешь, что я ношу пистолет в спортивных брюках?

– Я ничего не думаю, – не сводя пистолета с противника, произнес Жиган. – Зачем ты убил моего друга?

– Значит, они все-таки… – Турченко едва заметно прищурился, в глазах его блеснули огоньки. – Это только начало для тебя.

– Ты остался без «шестерок», майор. Я их всех… Или, может, не всех? Там было четверо. Неразборчив ты, майор, ни в средствах, ни насчет подборки кадров. Два отморозка плюс два сержанта-мента, тоже отморозки. Хороша компания!.. И где ты подбираешь таких?

– Кузьмин и Семенов приучились давить уголовников, еще когда служили в армии краснопогонниками в охране лагерей. А Рахит с братом выполняли для нас специфические поручения. У тебя в обменнике, что был в хозмаге, отметились. – Майор неожиданно разоткровенничался.

– Сколько еще у тебя таких?

– Этого я тебе не скажу даже под прицелом. А твой друг Семенков стал опасен. Хотя тоже мне, профессионал выискался. Ключи от квартиры у него выкрали мои ребятки, а он даже замки сменить не удосужился! И дверь металлическую не мог установить, придурок. Раньше надо было с вами обоими разобраться.

– Как с Григорьевым-Порожняком?

– Мы убрали вожака, чтобы легче было потом разобраться с его шавками. Устранение лидера ведет чаще всего к дезорганизации всей структуры…

– Открытки с приветом – твои?

– Понравились наши высокохудожественные фотки? – зло улыбнулся Турченко.

– Не надейся, майор, от счастья я не плакал.

– И все-таки я отомстил вам. За все отомстил. Вы считали себя хозяевами жизни, думали – только вам все позволено.

– Знаешь что, никакой ты не борец за справедливость, а просто злобствующий садист и неудачник!

Турченко побагровел от злобы, но продолжал, словно не слышал слов Панфилова:

– Вас трудно победить в открытом бою, но я нашел способ, как с вами справиться… Я стравливал вас, чтобы вы уничтожали друг друга… Один ход с поджогом «Триала» чего стоит! Азеры на тебя поперли, а?

– Но ведь фирма Трошина кормила и вас с Кинелевым!

– Да зажрался он сам, зараза! Намекнули ему, чтобы подбросил деньжат на выборы, не тебе, конечно же, а этот хапуга сделал вид, что не понял…

– Так ты мститель? Граф Монте-Кристо? – усмехнулся Жиган. – За что же ты всех так ненавидишь?

– А что – любить вас, скотов, прикажешь? Ублюдки дворовые! Бабок хапанули и думаете, вам море по колено? Мы еще покажем, что такое власть! Куражиться перестанете! Всех скрутим в бараний рог! За нами знаешь какая сила стоит…

– Так вас много? Или понты колотишь, майор?

– Много. Не меньше, чем вас, крутых только над толпой.

– Ты меня с кем-то перепутал. Я всегда был сам по себе и привык платить по счетам. До остальных тоже доберусь, имей в виду. И не так доберусь, как ты думаешь. Люди больше не хотят вашей власти. Они вам не верят.

– А кому им верить – тебе или таким, как ты? Что ты можешь им дать?

– Свободу, не ограниченную рамками стойла, майор. Жаль, что ты этого не можешь понять. Тебе бы хотелось снова загнать всех за красные флажки и отстреливать каждого, кто рискнет вырваться на волю.

– Твоя свобода смотрит на меня из дула пистолета. Вы сильны только над безоружными! Да только я тебя не боюсь, потому и говорю откровенно, понял?

Жиган на мгновение задумался, потом внимательно посмотрел на пистолет, опустил его и отшвырнул в сторону.

– Теперь мы равны, майор.

– Все, что я сказал тебе здесь, ты унесешь с собой в могилу!

С перекошенным от злобы лицом Турченко бросился на Панфилова. Хотя Жиган был выше ростом и крупнее, противнику удалось отбросить его к противоположной стене.

Майор дрался с отчаянием обреченного на смерть гладиатора. Он успел нанести Жигану несколько сильных ударов в грудь и голову, но долго противостоять сопернику не мог. Ненависть заставила его потерять контроль над собой и обрекла на поражение.

Жиган ответил сначала ударом правой в переносицу, затем врезал майору носком ботинка в промежность.

Но Турченко с упорством маньяка наседал на Константина. Не обращая внимания на боль, от которой обычный человек уже давно потерял бы сознание, майор раз за разом бросался вперед. Это был серьезный противник, который не собирался дешево отдавать свою жизнь. По-бычьи наклонив голову вперед, он старался прижать Панфилова к стене.