Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков

другим мои сверстники и прямые коллеги по совместной работе в бюро крупносортных станов, где в 50 году прошлого столетия я начинал свой конструкторский путь.

20.07

«Нисковских опубликовал второе издание книги «Так это было», добавив в нее еще одну главу «Новые времена».

В этом дополнительном эссе он попытался довести до читателя свое понимание заводских проблем, но сделал это как-то предвзято, начав его с рассмотрения нашего давнего с ним спора, касающегося концептуальных подходов, связанных с общими проблемами перехода страны к рыночным отношениям.

Построив понимание истории на основе, как мне кажется, неких частностей, личностного восприятия, неугодных в данный момент или, наоборот, приятных для его души фактов, он справедливо отметил, что я это сделал – с позиций «глобальной философской оценки событий». Правда, признав за мной такую, почему-то прицепил к ней свое. Будто бы, «еще со времен итальянского философа Макиавелли (который на самом деле к рассматриваемому вопросу – переходу от социализма к капитализму – никакого отношения не имел, да и не мог иметь) известны законы развития общества, в соответствии с которыми каждая нация должна пройти свой путь до цивилизованного общества, а мы еще не дозрели до этого (надо понимать, к прохождению данного пути), у нас еще не достаточно ни самостоятельности, ни общей культуры».

Не будем говорить о корректности данной фразы, в сравнении с тем, что было сказано на самом деле. Лучше посмотрим, какие выводы он сделал, сославшись далее на уже действительно мое, здесь абсолютно уместное, и потому с несколько другими акцентами, о том, что «капиталистический мир прошел естественный длительный путь развития через натуральное хозяйство, хаос, кризисы и лишь потом достиг ласкающего наш взгляд теперешнего состояния (к тому же, не без нашей помощи – злейшего соревнования с тотальной социалистической системой), что быстрый перенос его современных достижений и организационных структур на нашу почву невозможен и нам предстоит длинный путь неблагодарной черной работы, если мы не хотим продолжить сбор сливок, уподобившись тем, кто делает свой капитал на разграблении государства и народа».

Выводы его таковы. Это, дескать, моя «Философия безысходности, нам суждена та же доля передовых капиталистическим стран, прошедших к благополучию многовековый путь через хаос и кризисы», и потому «надо только терпеливо ждать, между делом слегка рационализируя производство и поддерживая инициативных работников».

Похоже, Нисковских, в силу некоей заведенности (другого я просто предположить не могу), выбрал самый неудачный вариант критики, а именно критики через присвоение оппоненту того, что тот никогда не говорил, не писал и таким образом не мыслил.

Он, напомнил известный амбициозный «разнос» Лениным Каутского, когда тот, названный им «ученейшим кабинетным дураком, учителем гимназии, засохшим на повторении учебников истории», и даже «слепым щенком», как бы в насмешку над своим оппонентом написал, что: «любая попытка изменить ход истории оборачивается против самого субъекта исторического движения, его наказывает история, которая продолжает свой путь, как проявление железной необходимости».

Конечно, Нисковских, как инженер и по жизни человек дела, а не пустой болтовни, оказался выше подобной фразеологии, однако результат его, к сожалению, очевидной предвзятости получился даже более впечатлительным. Ленина спустил на землю его противник. Нисковских к реалиям жизни пришел сам.

Поводом для нашего спора послужила статья, напечатанная в газете «Ритм» в 1998 году. Он предлагал в ней выделить из Уралмаша на правах полной финансовой самостоятельности инжиниринговую фирму, которая «могла бы в короткие сроки вписаться в новые условия и успешно конкурировать с западными фирмами». А я, возражая ему, призывал к тому, о чем сказано выше. Только совсем не в гротесковом виде «терпеливого ожидания и между делом легкого рационализирования», а с величайшими даже подробностями и вполне конкретными разноплановыми предложениями, отлично ему известными из всего не только с ним многократно обговоренного (в силу, хотя бы, упомянутых им наших с ним «многолетних дружеских отношений), но и столь же мною многократно расписанного еще в начале 90-х годов в той же газете «Ритм».

И вот теперь в своем эссе после разбора моих «грехов» он, противореча сам себе, полностью подтверждает как раз то, к чему призывал я, т. е. эту самую для нашей успешности (не его «многовековую», а мою длительную) «неблагодарную черную работу», и всего через год в своем письме тогдашнему Генеральному директору Белоненко, на которое он тут ссылается, отмечает, что некоторые из принятых бывшим руководством завода реорганизационных мероприятий «вызывают (у него) чувство глубокого беспокойства за судьбу родного предприятия, и в первую очередь это касается манипуляций с конструкторскими подразделениями». Что «без новейших разработок конкурентоспособных машин, опережающих развитие мировой техники, завод неизбежно превратится в поставщика запчастей и оборудования по чужой документации».

Далее подвергает уже истинно деловой критике бывший его конструкторский отдел. Как им (вот ведь незадача) «полностью прекращена работа над перспективой, не проводятся исследования, вся деятельность подчинена сиюминутным интересам сбыта, что без перспективных разработок (она, деятельность) не может принести ощутимого результата».

Затем приводит столь же прозаическую критику фирмы «Уралмаш – Металлургическое оборудование», созданной точно по его предложению, т. е. с полной финансовой самостоятельностью и независимостью от Уралмашзавода. Но ныне, оказывается, его не устраивающей потому, что возглавили ее «новые люди, не связанные с предыдущей деятельностью коллектива», проигнорировали накопленный опыт создания новой техники, «в последних разработках стали применять прямые кристаллизаторы, практически отвергли концепцию уралмашевской машины, приняв за основу идеи своего конкурента – ФАИ, лишили себя преимуществ на рынке».

Тут же, для выхода из создавшегося положения, просит Белоненко сделать… «ключевой фигурой в каждой отрасли машиностроения Главного конструктора с соответствующими правами и личной ответственностью перед руководством завода за уровень создаваемой техники». А в завершение (совсем как в моих предложениях еще 1992 года в части «использования мозгового потенциала специалистов, приоритетного планирования и первоочередной разработки и изготовления перспективных видов продукции, конкурентноспособной на внутреннем и внешних рынках») предлагает… в, рамках того же создания конкурентной техники, приступить к «проектированию и поставке машин для непрерывного литья сортовых заготовок», которыми «Уралмаш никогда не занимался», в то время как в них «нуждаются все малые уральские металлургические заводы».

Одна сплошная конкретика, обычные проблемы, давно известные способы их разрешения, и никаких тебе надуманных реорганизаций! Даже, наоборот, – пожелание вернуться к прежней структуре с отраслевыми Главными конструкторами и названной выше персональной их «ответственностью перед руководством завода».

Да и как может быть иначе. Ведь не вывески определяют дееспособность и значимость фирм, а люди, их должный настрой, практические дела и полезные их результаты.

Нет, не зря великий организатор и стопроцентный рыночник Г. Форд писал в свое время: «Мы не