Генерал Скала и сиротка (СИ) - Суббота Светлана

— Вы окажете мне честь, согласившись станцевать со мной, милая пастушка?

— Сколько угодно… мой генерал.

Лидия Хани дас Хельвин

Попытки спрятаться за широкой спиной церемониймейстера были им твердо пресечены. Он буквально выудил меня за рукав, поставив рядом. И чтобы и дальше не удерживал как ребенка, пришлось идти чуть не шаг в шаг.

При этом Беранже сиял как новенький котел, останавливал все мало-мальски представительные группы гостей и болтал с ними, попутно представляя меня как «свежий ветер Севера, чье имя, пусть и несколько позабыто, но по-прежнему добродетельно и сильно как в прежние времена». В конце концов я просто перестала вслушиваться в сложную вязь его речи, а принялась молча кивать. В этом случае по мне лишь скользили взглядами, но не расспрашивали.

— Поражена? — промурлыкал Беранже, когда мы прошли широкий коридор и шагнули в зал мимо неподвижно замерших лакеев. Он поймал меня на секундной заминке и теперь довольно щурился.

Еще вчера во время репетиции здесь было пусто, если не считать позолоту на стенах. Зато сейчас везде были развешены толстые гирлянды цветов. Огромные нежно-сиреневые букеты на подставках источали головокружительный аромат. Под музыку, по зеркально-блестящему паркету кружили ярко одетые гости, свободно, совсем не сдержанно смеясь и перекликаясь друг с другом.

— На тематических костюмированных балах, — продолжил церемониймейстер, цепко оглядывая зал, — глашатай не сообщает титулы официально, поэтому этикет не так строг, можно общаться без чинов. — Похоже мне намекают, что и бастарды допущены к некоторым радостям придворной жизни. — Последнее время Его Величество не жалеет средств на праздники и прочие приятности для своих подданных.

— И дороги хорошие построил, — согласно кивнула я.

Моя поддержка оказалась несколько неожиданной для придворного, и пока он задумчиво моргал, я рассматривала танцующих.

Каково же было мое удивление, когда в одной из пар я узнала моего пропавшего учителя, спокойно кружащего в па счастливую, сияющую Дацу. Та изгибалась, трепетала ярким огоньком в руках разряженного в белый мундир Форсмота. Это так его «ночью вызвал король»? Странный вызов в неурочное время. Да и был ли это король?

Я моргнула, расслабила пальцы, сжавшиеся в кулаки. И подумала, что немного подкорректирую свой план «сбежать от Беранже, стоит ему зазеваться». Прежде чем уйти отсюда, пожалуй, я хочу посмотреть в глаза одному надменному порочному любителю целоваться по конюшням, который сбегает с тренировок ради танцулек.

— Надо же, кого я вижу. Шелковая девочка, — пропели над моим ухом, выводя из отрешенности. Проклятие, из-за грохочущей музыки совершенно не слышно шагов.

— Это кто, Людвиг? Представь меня прелестному бутону. Неужели у моей супруги появилась новая фрейлина, а я все пропустил? — пророкотал другой мужской голос.

Я повернулась и обнаружила в паре метров от нас монарха с младшим принцем и еще тремя неизвестными мне придворными. Двое из них, со скучающе холодными лицами, были наряжены в южан-аристократов. И при этом неплохо их изображали, даже бородки были не слишком топорно приклеены.

Сознание оценивало детали, хоть как-то вытаскивая меня из эмоционального обморока. Меня что, сейчас представят королю? И вот на этом эпопея «скрытой подготовки к совершеннолетию» завершится. Потому что будущая герцогиня Эльвинейская может, конечно, путешествовать инкогнито и даже выдавать себя за иное лицо. Но… Но! Нельзя прямо лгать о своем статусе, отвечая на вопросы королевской особы.

И не потому, что у монарха может заваляться по карманам пара-тройка интересных артефактов. Или с меня потребуют клятвы. Хотя это тоже было бы неприятно.

Причина в другом. Папа всегда требовал от меня правды, говорил, что я многое могу утаивать, но, если ОН задает прямой вопрос, настоящая леди не опустится до лжи своему отцу.

И я с детства привыкла внимательно следить за тем, что я говорю и кому. Более того — уметь держать слово. Сделав этот принцип частью своего самосознания, частью идеала — КАКОЙ должна быть сиятельная Хельвин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда придет время, и я накрою ладонями шероховатый камень семейной стелы, магия ворвется в мой разум и начнет проверять как я отношусь к роду, землям, подданным. Насколько уверена в своих поступках и за что себя уважаю. Она просеет мое прошлое сквозь мелкое сито, оценивая — достойна ли я принять ответственность, потяну ли тяжелую ношу венца?

И если я вдруг дам слабину, шансы на полный контроль земель начнут падать. Стела сделает все, чтобы в течение пары лет передать контроль одному из родственников, перекроит судьбы как ей удобно, развяжет войны и вызовет наводнения, но найдет варианты. В замок толпами начнут приезжать троюродные племянники внучатого деда, причем сами не понимающие, с какого панталыку они однажды проснулись и побежали взнуздывать лошадь, чтобы без приглашения и сменного белья нагрянуть в гости к изумленной родне.

Не-не. Не нужно мне такого счастья.

Прямо лгать и терять к себе уважение я не собираюсь.

Сейчас меня попросят подтвердить, что я…

Беранже с удовольствием покосился на мой почтительный реверанс и сам поклонился, весьма изящно для своей комплекции.

— Это юная Хани Хельвин… — начал он, — в отличие от своих сестер, она не придерживается южных правил и…

— А, я понял — прервал его король и посмотрел на меня с явным сожалением. Он говорил о себе в единственном числе, а не «Мы» как во время официального вчерашнего приема. Но от этого легче не становилось— Удивительно, что сразу, по глазам не догадался чья вы родственница. Такой пронзительно-изумрудный цвет я видел лишь единожды. Жаль, жаль…

Уф-ф-ф… Узнал мои глаза, но решил, что я сестра наследницы. Это же чудесно! Непонятно только, почему ему «жаль», но самое главное — его интерес явно стихает. От вспыхнувшей надежды я перестала дышать.

— Не придерживаетесь правил? — неожиданно спросил один из южан, более высокий, в совершенно белой одежде. Он огладил изящными пальцами в массивных кольцах стриженную бородку, отчего-то очень внимательно рассматривая мои кудри.

— Только тех, — вступился за меня Беранже, — что несколько чужды нашей культуре. Так-то девочка очень воспитанная и послушная.

У Людвига сощурились глаза. Принц уже имел счастье познакомиться со мной ближе и не со всеми заявленными описаниями был согласен. Помнится, требования явиться к нему я проигнорировала, попытки воздействовать силой — ловко пресекла, а то, что он пытался выдать за свидание — перевела в тренировку, от души его при этом лягнув.

Проклятие! Только бы не принялся спорить, опровергая церемониймейстера.

К моему облегчению, король больше никому не позволил высказаться по моему поводу. Наклонил голову с аккуратно завитой прической и серьезно сказал, глядя на Беранже:

— Главное, не забудь, что твоя основная обязанность — организация дворцовых дел, а не опека хорошеньких юниц.

Стоявший рядом с ним Людвиг согласно кивнул. Золотые кудри принца перетягивала широкая шелковая лента, но старше он от этого не выглядел. Светлые глаза смотрели пусто, капризные пухлые губы пренебрежительно ухмылялись.

— А если преклонный возраст мешает вам, граф, — обманчиво ласково сказал он, — и нужна помощь, я могу предложить брату достойную кандидатуру. Лорд Ципель легко примет на себя часть ваших забот. Уж праздники он умеет устраивать с настоящим огоньком.

Я заметила, что принц позволял себе ироничный, слегка пренебрежительный тон.

Церемониймейстер побагровел так, что цветом лица стал схож с алым узором, украшавшим его парчовый жилет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я прекрасно справляюсь, Ваше Высочество, — просипел он.

— Тогда оставлю на вас с Эдгардо все серьезные разговоры, — младший принц скроил лениво-брезгливую гримасу и вдруг шагнул, перехватывая мою ладонь в кружевной перчатке. — Мы с Хани еще слишком молоды, чтобы скучно стоять, когда играет музыка. Что скажешь, Шелковая девочка, потанцуем? Брат, ты же не против?