«Если», 1992 № 03 - Джон Бранер

Краем глаза Пэдуэй заметил на дальних холмах группу всадников — подтягивались фланги Кровавого Иоанна. Немедленно трубач подал сигнал к отступлению. Однако готские рыцари, чувствуя свое преимущество в весе и численности, продолжали теснить византийцев. Пэдуэй пришпорил лошадь и помчался на дорогу — если проклятых идиотов не остановить, подходящие силы перебьют их всех до единого.

Рядом просвистела стрела, и Мартин глубоко прочувствовал, что звук этот гораздо сильнее действует на нервы, чем ему представлялось. Наконец он догнал готов, каким-то чудом оттащил их командира в сторону и велел отходить.

— Ni! Nist! Отличная драка! — заорал ему в ответ рыцарь и, отшвырнув Пэдуэя, ринулся обратно в битву. Лошадь Мартина шарахнулась в сторону и понесла, поводья выпали у него из рук.

В это время готы начали отступать. Через несколько секунд они уже все, кроме отдельных окруженных врагом рыцарей, мчались прочь по дороге. У Пэдуэя, судорожно вцепившегося в гриву, мелькнула мысль, не останется ли он один на один с целой византийской армией, но тут, по счастью, его лошадь решила последовать за товарками.

В принципе, это было запланированное отступление. Однако глядя на готских рыцарей, Мартин невольно сомневался, что их удастся остановить по эту сторону Альп.

Едва Пэдуэй сумел подобрать поводья, как заметил пешего воина, без шлема, зато в золотистой кольчуге. Это был командир кирасиров. Пэдуэй направил на него лошадь; византиец побежал. Пэдуэй хотел вытащить из ножен меч, дабы красиво взмахнуть им над головой, и обнаружил, что махать нечем — очевидно, в суматохе меч каким-то образом потерялся. Тогда Мартин, недолго думая, схватил противника за волосы. Кирасир взвизгнул и покорно, огромными прыжками побежал за лошадью.

Византийцы тем временем расправились с неуспевшими удрать врагами и организовали погоню. В соответствии с планом отступления конные лучники-готы пристроились в арьергарде и стреляли назад, в преследователей.

До входа в ущелье было девять миль — вверх по склону. Ни за что на свете Пэдуэй не хотел бы повторить такую поездку. При каждом толчке ему казалось, что его живот вот-вот лопнет и все внутренности полезут наружу. Когда наконец показалось ущелье, лошади как отступающих, так и преследующих настолько выдохлись, что брели чуть живые. Некоторые воины даже спешились, ведя коней за собой. Мартину вспомнилась байка про жаркий денек в Техасе: кролик спасается от койота, и оба еле-еле переставляют ноги… Пэдуэй перевел эту историю на готский, превратив неведомого койота в лисицу, и рассказал ее ближайшему солдату. Шутка медленно стала передаваться по цепочке.

Солнце стояло уже высоко над головой, когда готы втянулись в ущелье. Потери были невелики, но любой свежий противник раскидал бы их, как котят. К счастью, византийцы выбились из сил ничуть не меньше. И все же они упорно шли вперед.

Пэдуэй огляделся и с удовлетворением отметил, что засада на месте — свежие люди, еще не участвовавшие в бою. Отряд, отбивший обоз, присоединился к ним; остальные войска поднялись выше по ущелью.

Кровавый Иоанн явно не готов был признать, что имеет дело с разумным противником. Сверкая кольчугами, с бряцаньем и клацаньем, византийцы втягивались в горловину ущелья.

Потом вдруг раздался дикий рев, с крутых склонов посыпались валуны и камни. Дико заржала лошадь. Византийцы бросились врассыпную, будто пчелы из растревоженного улья. Пэдуэй дал копейщикам команду атаковать.

Места хватало только для шести коней в ряд, да и то еле-еле. Камни не нанесли врагу существенного урона, однако создали завал, разрезавший их передовую колонну надвое. Теперь готские рыцари на полном скаку ударили по миновавшей горловину группе. Кирасиры, которые не то что маневрировать, а даже лука вытащить не могли, были прижаты более тяжелым противником к естественному барьеру. Побоище закончилось, когда уцелевшие византийцы бросили лошадей и на своих двоих кинулись бежать.

Готы поймали мечущихся без всадников коней и с радостными криками погнали их назад, к своим.

Кровавый Иоанн отвел войска на расстояние полета стрелы и отправил отряд ломбардцев-копейщиков, чтобы смести оборонительный заслон лучников. Но завал остановил атаку, а пока рыцари пробирались меж камней, готы, стреляя в упор, осыпали их тучей стрел. Когда к естественному барьеру прибавилась дюжина трупов коней и людей, ломбардцы решили, что с них достаточно.

Кровавый Иоанн наконец понял: на таком крохотном пятачке от коней проку как от зеленых попугаев. То, что он с такой же легкостью может удерживать свою часть ущелья, как Пэдуэй — свою, было слабым утешением: в конце концов, кому надо идти вперед?.. Тогда Кровавый Иоанн приказал отряду ломбардцев и гепидов атаковать врага в пешем порядке. Пэдуэй выстроил у завала копейщиков; за их спинами расположились лучники, готовые стрелять поверх рыцарей.

Ломбардцы и гепиды неторопливой трусцой двинулись вперед, размахивая мечами, а кое-кто и огромными боевыми топорами. Приблизившись к противнику, они стали осыпать готов ругательствами; те достаточно хорошо знали восточно-германские наречия, чтобы не остаться в долгу.

Атакующие с воплями подбежали к завалу и оказались перед сплошным частоколом копий. Пока передние ряды пытались отвести их в сторону мечами, задние напирали, и в конце концов, сдавленные на крохотном пятачке — слишком тесном, чтобы использовать оружие, — сотни людей сплелись в единый яростный, изрыгающий проклятья клубок. По окружности клубка подпрыгивали не попавшие в кучу-малу воины, норовя взобраться на спины дерущихся и дотянуться до врага.

Лучники позади рыцарей стреляли без устали. Стрелы отскакивали от шлемов, вонзались в деревянные щиты. Убитые и раненые не могли даже упасть. Один из лучников побежал назад за стрелами; несколько голов повернулись в его сторону. Вслед за ним бросился еще десяток лучников, хотя их колчаны и не были пусты. Рыцари в задних рядах стали тревожно озираться.

Пэдуэй быстро оценил опасность момента, выхватил у ближайшего солдата меч и, выкрикивая что-то самому себе непонятное, вскочил на валун. Все глаза обратились к нему.

Меч был чудовищно тяжелый. Грозно заревев, Пэдуэй взмахнул им в воздухе и обрушил на голову ближайшего противника, который стоял на добрый метр ниже. Раздалось звонкое «понг!», и шлем византийца наехал ему на глаза. Мартин бил налево и направо, бил по шлемам и щитам, по плечам, рукам и ногам — словом, куда придется, лишь бы попасть, стараясь только не перепутать своих и чужих. Насколько эффективны его действия, он не знал, поскольку после каждого удара едва не падал с ног, а когда выпрямлялся, картина перед глазами была совсем другая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});