Его уже не ждали - Златослава Каменкович

Гнат подошел ближе.

— Панове, прошу понять меня верно. Я есть социалист. Наша партия есть партия робуча. Я не могу равнодушно смотреть, когда рабочий страдает, когда его обманывают шарлатаны и проходимцы, как Кузьма Гай и его компания. Кто такой Гай? Никто. А кто есть мы? Мы есть польская партия социалистов. Мы — други ваши. А Кузьма Гай, Мартынчук, Ясень и эти недоучки-академики — все они шарлатаны! Прошу вас, панове, идите до Песковой горы и гляньте, что они натворили. Пильщики им поверили и объявили страйк..

Тут он заметил Гната Мартынчука, но не растерялся.

— О, пан Мартынчук, прошу вас, про волка речь, а волк и в хату! — с усмешкой произнес он. — Только здесь люди благоразумные, и вам не удастся их обдурить! Нет, нет, они вас не послушают! Хватит и тех несчастных, что остались без куска хлеба, без крова и сейчас по вашей милости замерзают на Песковой горе. И я…

— Прошу, пан Пшибек, — перебил его один из пекарей. — Скажите нам, просим, вы есть представитель нашей польской партии социалистов?

— Так! — торжественно изрек франт.

— Почему же эта партия не поможет тем, кто очутился на Песковой горе, вернуться в бараки? Почему вы не требуете от барона Рауха, чтобы тот лучше обращался с рабочими, как с людьми, а не как со скотом? Хороший хозяин в такую погоду и пса из дому не выгонит.

— Пан Пшибек, — спокойно обратился к франту Гнат Мартынчук. — Когда вы были на Песковой горе?

— Да вот сейчас! — солгал тот.

Тогда опять заговорил пекарь.

— Вы, пан Пшибек, верно заметили, мы люди благоразумные, ложью нас не опутаешь. На Песковой горе никого нет. Гай и его люди всем помогли. Рабочие дали приют бастующим. И советую вам, пан социалист, больше сюда не ходить.

Пан Пшибек побагровел.

— Ах так? Прошу бардзо… Тогда представитель нашей партии никогда не переступит порог вашего заведения! Пеняйте на себя.

Вдогонку ему летели насмешливые реплики:

— Осторожно, паночек, обойдите лужу!

— Не испачкайте лакированных сапожек!

Глава пятнадцатая

В ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ

В недостроенном домике Сокола Гай нашел надежное убежище. Рана зажила, и он охранял дом как сторож.

Уверившись в совершенной безопасности, Гай решил собрать своих друзей. Он, конечно, понимал, что, если полиция пронюхает о его местопребывании, в домике дальше оставаться будет невозможно.

Стоял теплый майский вечер. В такие вечера людям не сидится дома. Но за Стрыйским парком, в районе Софиевки было безлюдно и тихо.

В темном уголке за штабелями досок, ожидая товарищей, сидели Гай и Тарас Коваль.

— Я убежден, что кто-то информирует полицию о наших планах, — тихо говорил Гай.

— Несомненно, действует какой-то ловкий провокатор, — согласился студент.

— До сих пор это место находилось вне поля зрения полиции. Но сегодня — кто знает… Пока мы не выявим иуду, все наши планы и действия обречены на провал. У нас, Тарас, должно быть свое недремлющее око, оно должно уметь заглянуть в душу каждого и безошибочно отличить подлинное от подделки, искренность от фальши. — Гай помолчал. Потом положил руку на колено студенту и снова заговорил. — Тебе это доверяю, друже Тарас. Обмозгуй, продумай план действий, а после поделишься со мной…

Во дворе послышались шаги. Тарас приподнялся и выглянул из-за досок. Тихий условный свист успокоил его.

— Стахур и Ярослав.

Тяжелая дубовая дверь домика открылась, и Стахур с Ярославом скрылись за ней.

Прерванный разговор продолжался:

— Кажется, начинать надо с тех, кто всегда в курсе наших дел. — Гай достал из кармана пиджака фотографию и, чиркнув зажигалкой, сказал: — Посмотри на портрет главного дьявола. Ему служит человек, который нас предает. Возьми фотографию и постарайся хорошо запомнить его лицо, потому что он имеет обыкновение менять свою внешность.

— Это, кажется, Вайцель?

— Он.

— Я его видел.

— Где?

— У нас в университете.

— Когда?

— На следующий день после появления там наших листовок.

— Интересно…

— Он выходил из кабинета ректора. А ко мне как раз подбежала Каролина, — есть у нас такая студентка, — и шепнула: «Взгляните, пан Тарас, вон тот элегантный джентльмен — ваш смертельный враг. Он директор тайной полиции. Его имя Генрих Вайцель».

— Какая Каролина? Она знакома с Вайцелем? Ты не спросил ее? Может быть, она…

— Нет, нет! Просто сплетница… Панна Каролина — из богатой семьи, всюду бывает, все слышит. О разных городских новостях, модах, сплетнях в университете узнают от нее. Страсть Каролины — хвастаться своей осведомленностью. Учится плохо, зато отлично знает тайны студентов и студенток. За ней ухаживал Стефан, но почему-то быстро охладел. Потом за ней начал увиваться Ян Шецкий…

— Стефан? Шецкий? Ясно, о тебе она узнала от них.

Наступило молчание. Гай что-то обдумывал, наконец проговорил:

— Удивительно, что Вайцель не знает о существовании такого сокровища. Каролины надо остерегаться как чумы. Интересно, интересно… Ну, если уж ты имел «счастье» видеть в лицо того, кто устраивает нам засады и расставляет ловушки, это только поможет делу. Скажи, Шецкий давно ухаживает за Каролиной?

— Второй год. Шецкий бывал у них в доме, и, наконец, родители Каролины благосклонно относились к нему. Но вот уже больше месяца между Шецким и Каролиной разлад. О причине Ян ничего не говорит.

— Дальше так продолжаться не может. Мы слишком поверхностно знаем своих товарищей. Ну, разве простительно мне ничего не знать о том, что ты сейчас рассказал? — с досадой вырвалось у Гая.

— Тогда я должен сообщить еще кое о чем. Вчера Каролина остановила меня, когда я выходил из университета, отвела в сторонку и, дрожа от злости, кусая накрашенные губы, сказала: «Передайте вашему другу, пан Тарас, что я не позволю себя опозорить! Не позволю! Шецкий всюду рассказывает, что покинул меня, и хвастает, что скоро женится на той обезьяне Роджевской!» Отвернувшись, Каролина вытерла слезы. Затем гневным взглядом окинула меня и спрашивает: «Что вы так удивленно смотрите? Будто не читали «Брачную газету»! Об этом весь город говорит! Роджевский дает дочери в приданое два миллиона. Какой подлый коммерсант: за миллионы хочет купить дочери красивого мужа. А Шецкий? Негодяй! Вот на что польстился этот «идеалист»! «Революционер»! Бесчестный хам, торгующий своей красотой! Нет, свадьбе не бывать! Я его проучу! Он узнает Каролину Арцимович! Я его… я его… заставлю жениться на мне! Так и передайте ему: пусть не смеет волочиться за панной Роджевской. Пусть вернется ко мне. Или… или я раскрою вам такие тайны… Он и не подозревает, что я о них знаю… О, Шецкий прилетит ко мне!» Я и рта не успел раскрыть, как она умчалась.

— Почему же ты молчал? — заволновался Гай. — Так и сказала: «Раскрою вам его тайны?»

— Именно так. Я уже подумал: можно ли придавать серьезное значение словам болтливой вертихвостки? Ведь ревность не знает границ.

— Ты так думаешь? По-твоему, сближение Шецкого с дочкой коммерсанта — следствие ревности?

— Нет, не то. Просто угрозы Каролины казались мне пустыми словами.

— А как отнесся к ним Шецкий?

Послышались торопливые шаги. Тарас и Гай одновременно встали.

— Вот и он сам, — сказал Гай, выходя навстречу Шецкому. Тарас последовал за Гаем. Шецкий узнал их, дружески поздоровался.

— Спешил, думал опоздаю.

— Нет, нет, не опоздали, — проговорил Гай, сожалея, что не может в темноте видеть глаз студента. — Друже Шецкий, у вас неприятности?

— У меня? — удивленно пожал плечами Шецкий. — Никаких.

— Разве? А разлад с панной Каролиной?

— Я не думал, чтобы мои личные дела интересовали… Какое это имеет отношение к нашему общему делу? — неприязненно косясь в сторону Тараса, ответил Шецкий.

— Каждая угроза в адрес товарища по борьбе — угроза и нам, — спокойно ответил Гай.

— Угроза?

— Да. Студентка Каролина Арцимович угрожает вам каким-то разоблачением.

— Что она знает обо мне? — с напускным спокойствием проговорил Шецкий. — Что я читаю «Арбайтер цайтунг»? Так это легальная газета. Ее издают под самым носом у цисаря, в Вене. Или она донесет, что я придерживаюсь социалистических воззрений? Они не тайна для полиции. И, если угодно, с Арцимович я порвал потому, что она слишком любопытна. А я не имел права рисковать нашим великим делом. И тебе, друже Тарас, советую остерегаться Каролины. Хорошо, что она по-настоящему ничего не знает обо мне.

— В том-то и дело: она заявляет, будто вы даже не подозреваете, что ей известна ваша тайна.

Шецкий нервно вертел в пальцах сигарету, не глядя сунул ее в рот зажженным концом.

— Тьфу, дьявол! — засмеялся он, стараясь казаться беспечным.

— Скажите, пан Шецкий, откуда Каролина знает Вайцеля? Она вам не рассказывала? — неожиданный вопрос Гая оглушил Шецкого.