Мюзик-холл на Гроув-Лейн - Шарлотта Брандиш

отменили в преддверии премьеры.

– Доброе утро, мисс Адамсон. Как вам спалось? – вежливо поинтересовалась хозяйка, бросив на Оливию быстрый изучающий взгляд, после чего вновь принялась, шевеля губами, подсчитывать расходы за прошлый месяц. Перед ней на столе лежали чеки от молочника, мясника и бакалейщика и большая тетрадь в коленкоровом переплёте.

– Отлично, благодарю вас. Кто-нибудь уже спускался? Мистер Адамсон? Мисс Крамбл?

– Мистер Адамсон и мистер Смит ушли в театр ещё в начале восьмого, – вместо хозяйки ответила Элис. – А больше никого и не было. Может, все ещё спят?

Оливия точно знала, что это предположение далеко от истины, но спорить с горничной не стала. Полчаса назад её разбудила громкая перепалка Имоджен и Эффи. Речь шла о том, что кто-то у кого-то без спроса взял пуховку для пудры, и всё это происходило прямо возле её двери. Чистый звонкий голосок Эффи, наслаждавшейся перебранкой, впивался в мозг, как сверло, и даже когда обе актрисы разошлись по своим комнатам, сладкий утренний сон был непоправимо нарушен.

Копчёная пикша на блюде, как и завёрнутый рулетом омлет и крупная белая фасоль в томатном соусе, выглядели аппетитно, и Оливия решилась попробовать всего понемногу. На счастье, завтраки в пансионе миссис Сиверли были не в пример питательнее и обильнее, чем ужины.

Когда Оливия почти расправилась с рыбой и собиралась приступить к тостам, к которым сегодня предлагалась неслыханная роскошь – домашний джем из абрикосов, – в столовой появилась Эффи Крамбл, а следом за ней Лавиния Бекхайм. Обе были бледными, как снятое молоко, с той только разницей, что у Эффи глаза сияли лихорадочным деятельным блеском, а Лавиния напоминала человека, который вот-вот упадёт в обморок.

И та, и другая налили себе по чашке чая и не притронулись ни к рыбе, ни к тостам.

– У меня такое дурное предчувствие, – заявила вдруг Лавиния, глядя в свою чашку. – Всю ночь какая-то птица билась в стекло. Я глаз и на мгновенье не сомкнула.

– Глупости! – весьма невежливо заявила Эффи, всыпая в чашку пятую по счёту ложку сахара и выливая туда половину молочника. – Это значит, что хлопать будут много.

– От испуга я даже не осмелилась посмотреть, что это за птица, – продолжала Лавиния, словно и не слышала обращённых к ней слов. – И рассвет сегодня багряный. Такой, знаете, как кровавый сгусток на сыром яичном желтке…

– Фу! – выразила общее мнение Эффи и в сердцах резко поставила чашку на блюдце. – Что за фантазии! Хотите, дорогая, я попрошу Мамашу Бенни заварить её волшебный травяной чай? После него спишь, как младенец. Отдохнёте немного. До вечера уйма времени.

– И ещё я видела сороку. Одну, – прерывисто, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди, вздохнула Лавиния, по-прежнему игнорируя Эффи.

– Может, вам что-нибудь съесть, мисс Бекхайм? – участливо обратилась к ней Оливия, не слишком, впрочем, рассчитывая на ответ.

– Я бы съела немного вишен, – мечтательно протянула та. – Я росла в Кенте, и у нас был маленький сад и три вишнёвых дерева. Когда отец захворал, родители продали дом и переехали на побережье в Лайм-Риджис. И никогда больше нигде я не видала таких чудесных вишен. Они остались там, в далёком детстве, и никогда уж не вернутся те безмятежные деньки… – по щеке Лавинии проскользнула слеза.

Оливия растерянно перевела взгляд на Эффи, которая с нескрываемой досадой закатила глаза к потолку. Впрочем, допив чай, она всё же сжалилась над коллегой.

– Ну-ка, поднимайтесь! – скомандовала она Лавинии и подхватила её под руку. – Пойдёмте-ка к Мамаше Бенни. Не годится так раскисать. Этак вы до вечера совсем изведётесь.

Как только обе актрисы покинули столовую, появилась Имоджен Прайс. Безукоризненно накрашенная и причёсанная, она была одета в клетчатый дорожный костюмчик и высокие ботинки со шнуровкой. Завтракать она тоже не стала, лишь боком присела за стол с чашкой кофе, который принялась пить мелкими торопливыми глотками, не обращая ни на кого внимания. Казалось, она беззвучно ведёт беседу с кем-то невидимым, и Оливия догадалась, что Имоджен репетирует свои монологи. Выглядела она получше, чем Лавиния Бекхайм, но всё же вид её разительно отличался от привычного.

Шумно и неуклюже в столовую ввалилась Мардж Кингсли. Еле слышно поприветствовав остальных, она грузно опустилась на стул и принялась накладывать на тарелку всё вперемешку – тосты, джем, ломтики сыра, омлет, рыбу, фасоль. Джем растёкся неаппетитной кляксой и смешался с томатным соусом, но Мардж ничего этого не замечала. Ела она жадно и обстоятельно, не поднимая взгляда от тарелки, как человек, долго мучимый голодом.

Случайный солнечный луч пробился сквозь тучи, пробежал по скатерти, подчеркнув её ветхость, и тут же скрылся. После живого яркого света серая утренняя мгла, вновь захватившая столовую, показалась ещё более унылой.

Имоджен с шевелящимися губами, незряче глядевшая перед собой, Мардж Кингсли с её неуёмным аппетитом, Лавиния Бекхайм, от волнения находившаяся на грани помешательства, миссис Сиверли, недовольно пенявшая Элис на лишние расходы скрипучим монотонным голосом – этим утром в пансионе на Камберуэлл-Гроув чувствовалась такая нервозная обстановка, что Оливия решила сбежать, не дожидаясь, пока всеобщее сумасшествие настигнет и её.

* * *

Кладбище святой Хильды встретило Оливию звенящей тишиной. Недавний снегопад скрыл все статуи, тропинки и опознавательные знаки, а стужа, превратившая в ломкое стекло сухие ветви дикой ежевики, заставила попрятаться не только птиц, но и работников кладбища. Пока Оливия добиралась до узкой, возвышавшейся над мрачным пейзажем часовни, она успела продрогнуть до костей.

Внутри часовни оказалось ещё холоднее, чем снаружи. Выдыхаемый воздух висел перед лицом влажным облачком.

– Что вам угодно, мисс? – из-за ширмы к ней вышла невысокая женщина в чёрном пальто. – Викария сегодня не будет, он по-прежнему хворает, и доктор не велит ему покидать постель. Вы ведь к нему пришли?

– Да нет, – Оливия улыбнулась. – По правде говоря, я не знаю, кто мне нужен. Может быть, вы сумеете мне помочь. Я ищу место, где похоронена моя дальняя родственница. Это было недавно, но снег укрыл все могилы, и, боюсь, самостоятельно мне её не отыскать.

Женщина что-то прикинула в уме.

– Ну, если недавно… Тогда вам нужно обойти часовню и двигаться вдоль главной аллеи к южной части кладбища. Все зимние захоронения там. Только смотрите под ноги. Там остались пустые могилы, вырытые по осени, но они должны быть прикрыты досками. Держитесь правой стороны и не сворачивайте.

Оливия без всякого притворства растерянно улыбнулась. Перспектива бродить по снегу, рискуя провалиться в пустую могилу, её нисколько не прельщала.

– Боюсь, я неважно ориентируюсь в незнакомых местах, – протянула она. – Вероятно, найдётся кто-нибудь, кто сможет провести меня безопасным путём? Вы меня очень обяжете, – добавила