Македонский Лев - Дэвид Геммел

На протяжении двух часов Парменион работал с солдатами, пока Пелопид не объявил перерыв и позволил закончить занятия. Взяв Пармениона за руку, он отвел его в тень Могилы Гектора. — Ты хорошо справился, друг мой. Даже очень хорошо, — сказал фиванец. — Ты дал нам имя — и вдохновил на появление этого имени. Теперь мы — Священный Отряд.

— Нет, — ответил Парменион, — это имя принадлежит только тебе, ведь это ты произнес его, когда говорил в защиту Каллина. Но оно отлично подходит вам, да и воинам не повредит почувствовать себя особенными. Ты превосходный командир.

— Довольно комплиментов, — сказал Пелопид. — Мне от них не по себе. Скажи лучше, зачем ты хотел узнать имя того первого мечника, которого увидел на поле?

Парменион улыбнулся. — Это не я должен узнать его имя — а ты. Полководец — тот же ремесленник, который знает наименования и назначение всех инструментов, которыми пользуется. Ребята так смотрели на тебя, что было видно, как они уважают тебя за силу и храбрость. Как полководец, ты не можешь стать другом каждому из них, потому что это расшатает дисциплину. Но обращайся к каждому по имени, и они будут отчаяннее драться за тебя — и за Фивы.

— Но сможем ли мы разбить спартанцев? — спросил Пелопид.

— Если кто-то может — то сможете и вы, — заверил его Парменион.

***

Дерая открыла глаза… но тьма была непроглядной. Она почувствовала тепло у себя на правой щеке и поняла, что солнце взошло, и зарыдала над своей потерей.

Слепота. Страх каждого человека от самой зари веков: беспомощность перед силами природы, перед яростью хищных зверей.

Последнее, что она видела — это Тамис, склонившаяся над ней с медным фиалом в руках, от бурлящего содержимого которого поднимается пар. Затем — огненное прикосновение к открытым глазам и вопль агонии, что последовала за поцелуем кислоты.

Она услышала, как открылась дверь, и откинула одеяло, когда Тамис села рядом с ней. — Лежи смирно, — сказала старуха, — и слушай меня. Расслабь свое тело и думай о лазурном небе и длинном золотом потоке. Сможешь?

— Да, — негромко ответила Дерая.

— Вообрази, как поток золотого льется на лазурь, и его острие огибает окружность, поворачивается, становясь замкнутой петлей, словно гигантская золотая игла. Ты представляешь это?

— Да. Золото на лазури, — прошептала Дерая.

— А теперь, ниже петли, как перекрестная гарда персидского меча, из золота вырастают две новых струи. Храни это в своем сознании, золото и лазурь. Скажи, что чувствуешь?

— Чувствую, будто теплый ветер веет у меня в голове.

— Хорошо. А теперь лети! — велела Тамис. Дерая почувствовала, как весь ее вес куда-то ушел, словно пали свинцовые оковы. Она поплыла — и открыла глаза. Потолок был близко, и она развернула свой дух и посмотрела вниз, на саму себя, лежащую в постели, и Тамис, сидящую рядом. Старая женщина посмотрела наверх. — Теперь ты можешь видеть, — сказала ей Тамис, — и ты открыла один из секретов Истока. Дар, принесенный Ему, возвращается с избытком. Теперь ты свободна, Дерая. Свободна летать, и свободна учиться. Вперед! Странствуй, как орлица, и проникай взором всюду, куда пожелаешь. Но не заглядывай в будущее, дитя мое, ибо ты еще не готова.

Душа Дераи устремилась из храма, ликуя в солнечном свете, пролетая сквозь тучи и преодолевая океан. Далеко под собой она увидела материковую Грецию, ее вздымающиеся горы и дикие равнины. Тонкие триремы стояли на якоре в бухте у Афин, и рыболовные суденышки сновали по воде вокруг них. Она полетела на юго-запад к Спарте, пролетая над своим прежним домом, видя своих мать и сестру во дворе.

Печаль наполнила ее сердце; не так хотела она повидать их — вместо этого она решила посмотреть, что было раньше. То, что она видела, расплылось и растворилось, и вдруг она увидела саму себя, выбегающую из ворот, спускаясь в долину, где могли заниматься девушки, а на соседнем холме, тем временем, лежал на животе парень по имени Парменион, ожидавший ее появления.

Эти сцены причиняли ей боль, но она не могла отказаться от их просмотра. Она вновь увидела, как он спас ее, и их первый день великой страсти в летнем доме Ксенофонта. Она не могла вынести картины собственной смерти, поэтому осталась с Парменионом, в ужасе глядя, как он уничтожил Нестуса.

Затем она отправилась вместе с ним в путешествие в Фивы, и в его частые, холодные встречи со шлюхой по имени Фетида. Гнев запылал в ней. Как он мог, поражалась она?

И все же, не взирая на гнев, она гордилась им, когда он спланировал взятие Кадмеи, и, пораженная, смотрела, как он упал без чувств и был перенесен на кровать. Она видела заботу Мотака, как тот разозлился на лекаря и, наконец, его отчаянный торг со шлюхой, Фетидой. И в этот раз она просмотрела всю сцену целиком, услышав как Парменион прошептал ее имя во сне.

Он был в бреду и думал о ней!

Нежность наполнила ее. Она хотела приблизиться и прикоснуться к нему, сказать, что жива и думает о нем. Но холодная реальность пришла к ней как ледяное дыхание зимы. Я не жива, осознала она. И он никогда больше не будет моим.

Она прокрутила время дальше — увидела, как он бежит по полю для состязаний, подлетела к нему ближе, ее призрачный лик находился в каких-то дюймах от его лица. Протянув руку, она попыталась пригладить его черные волосы, но ее пальцы прошли сквозь кожу и череп под ней, и его мысли проникли в ее сознание.

Пока он бежал, он думал о тех днях в горах, когда их тайна еще не была раскрыта, о том, как они предавались любви в лощинах и гуляли держась за руки под сенью деревьев.

Она отпрянула от него, потому что его горькая тоска ранила ее, как кислота, уничтожившая ее глаза. Ее эйфория улетучилась, и она вернулась в храм и в свой темный слепой мир. Тамис помогла ей одеться.

— Чему ты научилась? — спросила старая женщина.

— Что любовь — это боль, — холодно ответила она. — Чему ты научишь меня сегодня?

— Я научу тебя видеть, — сказала Тамис. — Глаза духа гораздо сильнее тех очей, которые ты потеряла. Сосредоточься. Ты ослабила оковы души и теперь свободно плаваешь внутри своего тела, словно в одежде. В любое время ты можешь сбросить эти одежды, как вуаль. Попробуй. Золото и лазурь.

Дерая сфокусировалась на золотом знаке с петлей и встала. — Не так далеко, — крикнула Тамис, поймав падающее тело и уложив его на пол. — Ты должна сохранить контроль над собой. Вернись! — Жрица вернулась в свое тело и поднялась на ноги. — Понадобится практика, — сказала Тамис, — однако попытайся устремить свой дух чуть вперед, оставляя тело стоять на месте. — Дерая попробовала. На мгновение казалось, что все идет как надо, она могла видеть и при этом чувствовала свое тело. Но затем невесомость переборола ее, и она упала на Тамис, которая удержала ее и поставила прямо.