Сигнал - Максим Шаттам

с теми, кто поддержит версию Дерека Кокса, и для вас и вашего сына это будет непросто.

– А у него есть своя версия? Вы его даже не допросили!

– Он будет все отрицать, ведь нет ни одного свидетеля и никаких вещественных доказательств. А даже если бы вы могли подтвердить, что он имеет какое-то отношение к этой девушке, он скажет, что это любовная история. Он скажет, что она передумала уже после, что она хочет отомстить уж не знаю там за что…

Оливия не могла поверить ушам. Ей хотелось кричать, встряхнуть старого придурка за плечи. Когда она решила, что хуже уже быть не может, он подлил масла в огонь:

– И между нами говоря, даже если бы все подтвердилось, я не торопился бы его обвинять. В наше время мужчине так сложно понять, как реагировать! Девушки ходят грудью наружу и с полуголой задницей, бросаются на парней, а потом изображают оскорбленную невинность, если им потрогали грудь. Пора бы уже внести ясность!

Дремучий тип из Средневековья. Оливия не верила своим ушам! Она думала, что движение #MeToo заставило проснуться мужчин со всего мира, и слова Уордена звучали как полное фиаско.

– Он изначиловал Джемму Дафф пальцами, – повторила она.

– Да, да, я понял, она так говорит. Знаю я этих Даффов. Разведенные.

– Не понимаю, какая связь…

Шеф Уорден соединил пальцы пирамидкой, и усы его дрогнули, пока он пытался выразить свою мысль как можно лучше:

– Знаю, что вы меня ненавидите. Вы сейчас под воздействием сильных чувств, но поверьте старому волку, скоро вы меня поблагодарите, что я не впутал вас в эту историю.

Оливия решительно помотала головой.

– Нет, я хочу подать заявление против Дерека Кокса. Я не покину здание, пока вы не зарегистрируете жалобу.

Уорден пристально посмотрел на нее. Весь его вид выражал ярость, воздух в комнате дрожал от напряжения. В его голосе не осталось ни следа любезности:

– Вы сами сказали, что вы не ее мать. Она несовершеннолетняя. Я поговорю с ней один на один, сам, и уведомлю обо всех возможных последствиях. И выясню, действительно ли она этого хочет. Если мадемуазель Дафф останется непреклонной, я вызову ее мать. Вы не присутствовали при предполагаемом нападении, вы ей не родственник, так что с вами мы закончили, можете идти. До свидания, мадам.

28

Одиннадцать из двадцати трех.

За три дня Том прочитал почти дюжину тетрадей Гарри Талли. Но портрет этого увлеченного оккультизмом человека, который прожил здесь десять лет, прежде чем покончить с собой, нисколько не прояснился.

Оливия не стала задавать слишком много вопросов, когда Том настоял на том, чтобы временно переставить кроватку Зоуи в другую комнату. Крысы оказались убедительным предлогом. Конечно, так не могло долго продолжаться, он и сам начал себя спрашивать, не заходит ли его паранойя чересчур далеко. Настоящие качели между убежденностью и скептицизмом, практически американские горки. То он верил, что надо готовиться к худшему, то был готов отмахнуться от своих опасений и считал себя идиотом.

В их доме жили призраки? Это же чистый абсурд, он прекрасно это понимал. Версия, которая яйца выеденного не стоит. Но подозрительных обстоятельств становилось с каждым днем больше. Сперва ночные кошмары у малышки Зоуи, потом необычно большой след укуса на ноге Чада, и наконец ужас Оливии, когда ей почудилось чье-то невидимое присутствие в комнате Зоуи. В той самой комнате, где Талли свел счеты с жизнью, спрятав перед этим на чердаке записи о своих эзотерических изысканиях. Тому надоело вздрагивать каждый раз, когда на сквозняке захлопнется какая-нибудь дверь. Пора было взять быка за рога. Ему было неясно, что происходит, но он подозревал нечто большее, чем череду странных совпадений. Успокаивая себя, он твердил, что всему найдется до смешного простое объяснение, ничего общего не имеющее с призраками, которых он никак не мог выкинуть из головы. Он понятия не имел, с чем ему пришлось столкнуться. Какие-то фокусы, связанные с психологическими травмами, заключенными в истории дома. В конце концов, есть же в психоанализе термин «родовая травма», так что почему бы какому-то эмоциональному пережитку не остаться в этих стенах, продолжая влиять на их семью? Том был уверен, что на большую часть вопросов он найдёт ответы здесь, в трудах Гари Талли.

До сих пор же эти страницы были сплошным разочарованием. В тетрадях рассказывалось, как Гари увлекся «оккультными науками», как он это называл. Все началось со спиритического сеанса, когда он был подростком, в летнем лагере. Они с друзьями и девушкой, которая была немного старше и нравилась Гари из-за прозрачных рубашек. Она утверждала, что может общаться с духами. Она рассказывала о его дедушке, который умер двумя годами ранее, такие вещи, которых никто, кроме Талли, знать не мог. Воспоминания из его детства, из тех каникул в Теннесси, когда мать отправляла его на лето к этому одинокому мужчине. Их разговоры, их партии в шахматы… Наконец, девушка сказала, что дедушка Салливан просит прощения за «мальчишеские шалости». Тогда Талли понял, что это действительно дух деда, это были его собственные слова. Мальчишеские шалости. Они играли в щекотки, и руки деда спускались вниз, так что маленькому Гари было неприятно. И по ночам дед приходил с потухшим взглядом, чтобы устраивать «мальчишеские шалости». Конечно, девушка не могла этого выдумать, но как она узнала? Очевидно, она и правда общалась с духами. Гари никому никогда не рассказывал об этом. С той минуты Гари Талли решил посвятить жизнь оккультным наукам. В университете он изучал социологию, чтобы узнать больше о народных верованиях и местных мирах. Именно тогда он открыл для себя Мэхинган Фолз, изучая знаменитые процессы над салемскими ведьмами. Большинство этих бедных девушек были рядом из этого городка в Массачусетсе, и одна из них особенно привлекла внимание Талли из-за бесчеловечных пыток и казни, к которым ее приговорили.

Этот пассаж из второй тетради оказался для Тома сплошным разочарованием. Талли не пускался в детали, он даже не упоминал имени несчастной, о которой шла речь. Сообщил только, что она была осуждена и казнена в 1692 году в Салеме. Том надеялся, что дальше она ещё вернётся к этому эпизоду. Талли подробно описывал свои поиски, часто пускаясь в длинные отступления и резюмируя результаты своих изысканий. Целые страницы невнятных и малоинтересных рассуждений на тему парапсихологии, астрологии и истории человечества в соотношении с движением светил. Одиннадцатая тетрадь между тем привлекла внимание Тома. Здесь Талли упоминал культуру американских индейцев. Том помнил, что Рой Макдэрмотт рассказал о Мэхинган Фолз и влиянии